(no subject)
Её голос до сих пор так же, как то эхо бетонных стен, стучит в моих ушах.
- Ну что? - тихо спросила она.
В комнате, в погребе, в подвале, я уже даже не помню, где конкретно это было, просто кроме парочки свисающих ламп и голых кривых стен в ней ничего не было; кроме стен и шести стульев, которые полукругом смотрели на металлическую дверь. Окон не было. Было сыро, пахло плесенью.
- Ну, что же вы молчите?
Это голос Стеши. Слегка с хрипотцой, у нее астма. Время от времени она достает ингалятор из нагрудного кармашка, встряхивает его и вдыхает. Перед ней, на обычных стульях, сидят связанные по рукам и ногам, во рту у каждого какая-то ветошь, которой когда-то мыли полы. Их глаза бегают из стороны в сторону, они испуганы.
Стеша стоит прямо перед ними: спина прямая, голова немного опрокинута набок, она медленно скользит по лицам сидящих, изучает их, читает, сверху донизу.
За нею стоят еще пятеро. Это Лита, Клест, я, Вика и Кот. Все мы очень по-разному одеты, ничего такого объединяющего нас нету. Все одеты в общем по погоде, потому что уже два дня идет дождь, который, говорят, со дня на день перейдет в снег. Но вот мы вшестером стоим и смотрим на тех, кто сидит на стульях, на связанных.
- Давай-ка мы послушаем тебя, - говорит Стеша. И вытаскивает кляп изо рта Игоря Пальца.
Не знаю, правда ли это его фамилия, но знаю, что угрожая, пытая и измываясь, он рубил, пилил, откусывал палец. Но кто знает, может это фамилия, ставшая прозвищем.
-Ты.. Вы.. Вы вообще не понимаете, куда вы ввязались! - хрипит он. -Да вам все крышка, вас закатают, я вас закатаю...
- Это мы уже слышали, - с улыбкой сказала Стеша. - Что ты скажешь нам о том, что вы сделали с этими девушками?
- Ты соображаешь вообще, кто я такой?!
Стеша достала нож и спокойно подошла к нему и резким движением провела лезвием по лбу.
Пальчик, как-то сейчас и язык не поворачивается назвать его пальцем, завопил.
- Да вы все покойники, - лилось сквозь слезы.
- Да, да, да, мы все покойники. Расскажи нам про девушек.
- Эти бляди, они мой товар, я делаю с ними, что я захочу, они мои. Хорошо работают - получают пряник, плохо - я их воспитываю. - Струя крови течет к уголкам губ и вот он начает плеваться ее. - Они мои, мои! Я ничего не буду тебе рассказывать!
Клёст делает шаг вперед, достает свой нож, длинный. Пальчик заткнулся, я не смог увидеть взгляд Клёсы, но догадался, что она куда-то смотрит, очень внимательно. Она подошла к нему, села на корточки и взяла его правую руку.
- Видишь ли, Игорь, это все сейчас просто игра. Все вы, - она показала на сидящих, - не уйдете отсюда живыми. Вас будут медленно пытать, так же, как вы пытали мою сестру, заставлял продавать себя, насиловал ее, тушил о нее окурки, выгонял голой на мороз. Нееет, у нас не так много времени с вами, но что-то для отмщения мы сделаем.
- Перестаньте, это же бизнес! Это же то, чего хотят люди, они платят за это, я лишь посредник.
- К какому пальцу ты испытаешь особую привязанность? - спрашивает Клёст. - Указательный? Средний? Наверное безымянный! Да, почему бы и нет.
Она очень ловко отделила его от кисти, три фаланги валялись на полу.
- Чшш, ну-ну, разве ты не испытывал массу удовольствия, когда делал это с другими, ну? Ведь это так приятно!
На стульях начали брыкаться, что-то мямлить.
Мы рассредоточились. Каждой достался свой. Стеша забрала у Клёсы Пальчика, Клёст взяла полноватого, вроде его звали Миша. Он, вместе с Пальцем, ездил по селам и городам, ловил на трассе девушек, дескать подвезти, насиловали, но не отпускали, забирали документы, пару дней держали в гаражах, где опять били и насиловали. Они называли это "привести товар в нужную форму".
Теперь тишина серой коробки заполнилась хрипами, стонами, скрипами.
Связанные брыкались; стоящие, спокойными движениями, сменяя ножи на горелки и обратно, медленно общались с сидячими на их языке. Это, если зажмурить глаза, походило на музыку. Я стоял напротив Борьки. Мы росли с ним почти в одном дворе. Бойкий, всегда лез к кому-то, не испытывал жалость. Детство было давно, прошло много времени, и из дворового забияки, он вырос в бородатую лысою бочку. Он явно узнал меня, хотя мы очень давно не виделись. Вместе с Пальчиком они держали дом, в котором удерживались девушки. Их крали, их обманывали, их били, истязали, насиловали, отрезали языки, заливали лица кислотой за неповиновения... И еще столько такого, что мне хочется кричать. Борька жалобно смотрит на меня и крутит головой, где уже вовсю струиться кровь.
-Нет, Борька, оставь все эту жалость, которую ты приготовил для себя всем тем, кому вы поломали жизни, кого вы пытали, мучали, ломали, заставляли, унижали... Распредели это на них, хотя, это уже не поможет им... Да и тебе тоже.
Лита и Вика - близнецы. Они, в отличии от остальных имеют историю. Здесь они мстят за себя лично. Полгода их держали и заставляли, черт, нельзя сказать работать... Черт, их заставляли терять себя. Им помог Кот. Кот оказался на вечеринке, небольшой. Подвыпив, его товарищи вызвали проституток. Уж как там шел разговор, он не знал, он очень не хотел, чтобы кого-то присылали, он говорил своим пьяным товарищам, что никаких проституток, о чем вы говорите, но его не слушали. "На пятерых двух и нормально будет. Через час будут". За час Кот успел напоить четверых знатно. Встав за стойку, он без перерыва делал коктейли, он буквально сам менял им стаканы. Когда Лита и Вика приехали, Кот сказал, что ничего не получится. Он предложил им просто посидеть и отдохнуть, но деньги свои они получат. За этот вечер Кот много узнал того, что раньше вообще никак его не касалось, все те смешные истории в этой сфере, которые почему-то никогда ему и не были смешными, стали страшными и пугающими. Время шло. Отсидеться тут и отправить их куда-то он просто не мог. "Я вам помогу выбраться! Я не знаю как, но вы не вернетесь туда". Он позвонил своей подруге, Стеше. Стеша долго молчала, но ответила, "да, вези их ко мне".
Стулья скрипели, под ними натекло уже несколько маленьких лужиц крови.
Стешина сестра тоже прошла через Пальчика. Умница десятиклассница, высокая, совсем с детским лицом, никаких теней и губных помад... Еще совсем маленькая, совсем девочка."Да, вези их ко мне". Лита и Вика очень боялись. У них ничего не было: презервативы, да несколько мятых купюр, пачка сигарет, зажигалка.... Паспорта лежали в сейфе.
Да, кто-то скажет, что это убийство, самосуд, это пытки, что так не должно быть, что ведь есть полиция, суд, прокуратура, власть, закон, Конституция....Все есть, да ничего нету.
Под Игорем уже четыре пальца. Палец извивается, его лицо багровое, слезы, сопли.
Стешину сестру нашли в болоте. У нее были выбиты все зубы, лицо обожжено, на шее следы веревки... Холодные черно-белые снимки криминалистов и такие холодные слова заключения. "Многочисленные ушибы, отеки, зубы удалены при жизни, душили долго, с перерывами, следы изнасилования, сперма найдена на небе, в прямой кишке и во влагалище...."
Стеша берет плоскогубцы, Лика стамеску и молоток, Клёст не выпускает из рук ножа, Вика покачивает маятником топор, я задрал голову и верчу в пальцах небольшой канцелярский ножик, а Кот всему предпочел паяльную лампу.