Родная кровь. 10 наивных вопросов о братьях
10 наивных вопросов о братской любви
Отношения между братьями часто складываются непросто. А дополнительную сложность добавляет ситуация, когда один брат более известен, чем другой. Некоторые переживают это болезненно, некоторые нет. Мы поговорили с Сергеем Летовым, Павлом Познером, Алексеем Лебедем и Вадимом Ивановым, которые так или иначе остаются в тени известности своих братьев.
Сергей Летов, джазовый музыкант, руководитель джазового коллектива «Три О», старший брат рок-барда Егора (Игоря) Летова
1. Иметь знаменитого брата - это хорошо или плохо?
Иметь брата хорошо. А знаменитый он или нет - это не так и уж важно. Поклонники Игоря доставляют массу хлопот, вот эти вопросы интервью - пример. Ну жизнь вообще - это цепь хлопот, повинностей, тягот, видимо, без этого нельзя.
2. Дрались ли вы с братом и вообще были ли у вас какие-то неразрешимые проблемы с ним в детстве и юности?
Драться мы, конечно, не дрались - у нас слишком большая разница в возрасте, Игорь был младше меня на восемь лет, но он часто на меня обижался, когда мы играли с ним в детстве. Он был очень обидчивым, любой проигрыш воспринимал как личную трагедию. Меня же раздражало то, что его никогда не наказывают за то, за что всегда наказывали меня. Уже после его смерти отец сказал мне, что он был любимцем у матери, в отличие от меня.
3. Чему родители учили вас с братом? И научили ли?
Родители учили всему тому, чему полагается учить детей. У нас было очень счастливое детство. У моих родителей детство было трудным: мать выросла в семье «врага народа» (дедушку, казака, расстреляли в 1937-м, когда ей было два года), в обстановке голода, холода, бедности, лишений, папа рос в большой деревенской семье без отца. Родители старались дать нам все, чего им самим в детстве не хватало. Папа и мама не были музыкально грамотными, но купили пианино - для детей. Собрали очень большую домашнюю библиотеку, у нас было все, в чем могли нуждаться дети в то время.
На меня оказала большое влияние моя бабушка по материнской линии, Александра Александровна Мартемьянова (Ерыкалова). Она происходила из большой купеческой семьи, старалась передать мне некие знания о прежней, досоветской жизни, о домострое, которые от своих дочерей, моей матери и тети, скрывала по вполне понятным соображениям безопасности.
Пример: несмотря на то что тетя подвергалась всем лишениям и унижениям в школе как ЧСВР (член семьи врага народа), она упала в обморок от горя, когда узнала о смерти Сталина. О роли Хрущева в развенчании культа личности я узнал именно от бабушки. Думаю, что ее рассказы стали источником определенных протестных настроений, которые я демонстрировал в детстве и особенно в юности. Родители же мои были настроены вполне лояльно к власти, если не сказать больше. Результатом этого конфликта стал мой отъезд в другой город, в физико-математическую школу-интернат в Новосибирске, в общем-то, а затем переезд в Москву.
4. Если представить отношения братьев как театральные амплуа, какое было у вас? А какое у вашего брата?
Как театральные амплуа наши отношения представить нелегко. Скажем так: поначалу я был для брата как бы таким примером, на который следовало равняться и которому следовало подражать, учиться, работать... Все это было не всерьез, конечно, так как брат был с детства очень больным и не мог так хорошо учиться, не был самостоятельным - не мог жить без родителей. Работать в понимании советских властей тоже не хотел. Было возбуждено дело о тунеядстве, и ему грозила «химия» - принудительные работы на поселении (от армии он по состоянию здоровья был освобожден вчистую). Родители с трудом, используя все свои связи и знакомства, его от этой беды спасли. Дальше можно говорить об амплуа брата в переходном возрасте - «анфан террибль»: начались бесконечные просьбы родителей как-то положительно на него повлиять, забрать к себе в Москву... Впрочем, мои музыкальные занятия родителям казались еще менее понятными, чем панк-рок Игоря, так что отец шутя называл нас «варнаки» (на уральском диалекте это значит «упыри») или «братья-разбойники».
Если говорить в терминах комедии дель-арте, то я бы скорее отнес Игоря к Пьеро, его любимой фразой в детстве была «Пусть мне будет хуже!». Он во многом был очень наивным и доверчивым человеком, легко подпадал под чужое влияние, повторял чужие мнения.... Мне скорее присуща роль Арлекина, способного выкручиваться из разных сложных ситуаций, не теряя присутствия духа.
Читайте продолжение на сайте журнала "Медведь"
Отношения между братьями часто складываются непросто. А дополнительную сложность добавляет ситуация, когда один брат более известен, чем другой. Некоторые переживают это болезненно, некоторые нет. Мы поговорили с Сергеем Летовым, Павлом Познером, Алексеем Лебедем и Вадимом Ивановым, которые так или иначе остаются в тени известности своих братьев.
Сергей Летов, джазовый музыкант, руководитель джазового коллектива «Три О», старший брат рок-барда Егора (Игоря) Летова
1. Иметь знаменитого брата - это хорошо или плохо?
Иметь брата хорошо. А знаменитый он или нет - это не так и уж важно. Поклонники Игоря доставляют массу хлопот, вот эти вопросы интервью - пример. Ну жизнь вообще - это цепь хлопот, повинностей, тягот, видимо, без этого нельзя.
2. Дрались ли вы с братом и вообще были ли у вас какие-то неразрешимые проблемы с ним в детстве и юности?
Драться мы, конечно, не дрались - у нас слишком большая разница в возрасте, Игорь был младше меня на восемь лет, но он часто на меня обижался, когда мы играли с ним в детстве. Он был очень обидчивым, любой проигрыш воспринимал как личную трагедию. Меня же раздражало то, что его никогда не наказывают за то, за что всегда наказывали меня. Уже после его смерти отец сказал мне, что он был любимцем у матери, в отличие от меня.
3. Чему родители учили вас с братом? И научили ли?
Родители учили всему тому, чему полагается учить детей. У нас было очень счастливое детство. У моих родителей детство было трудным: мать выросла в семье «врага народа» (дедушку, казака, расстреляли в 1937-м, когда ей было два года), в обстановке голода, холода, бедности, лишений, папа рос в большой деревенской семье без отца. Родители старались дать нам все, чего им самим в детстве не хватало. Папа и мама не были музыкально грамотными, но купили пианино - для детей. Собрали очень большую домашнюю библиотеку, у нас было все, в чем могли нуждаться дети в то время.
На меня оказала большое влияние моя бабушка по материнской линии, Александра Александровна Мартемьянова (Ерыкалова). Она происходила из большой купеческой семьи, старалась передать мне некие знания о прежней, досоветской жизни, о домострое, которые от своих дочерей, моей матери и тети, скрывала по вполне понятным соображениям безопасности.
Пример: несмотря на то что тетя подвергалась всем лишениям и унижениям в школе как ЧСВР (член семьи врага народа), она упала в обморок от горя, когда узнала о смерти Сталина. О роли Хрущева в развенчании культа личности я узнал именно от бабушки. Думаю, что ее рассказы стали источником определенных протестных настроений, которые я демонстрировал в детстве и особенно в юности. Родители же мои были настроены вполне лояльно к власти, если не сказать больше. Результатом этого конфликта стал мой отъезд в другой город, в физико-математическую школу-интернат в Новосибирске, в общем-то, а затем переезд в Москву.
4. Если представить отношения братьев как театральные амплуа, какое было у вас? А какое у вашего брата?
Как театральные амплуа наши отношения представить нелегко. Скажем так: поначалу я был для брата как бы таким примером, на который следовало равняться и которому следовало подражать, учиться, работать... Все это было не всерьез, конечно, так как брат был с детства очень больным и не мог так хорошо учиться, не был самостоятельным - не мог жить без родителей. Работать в понимании советских властей тоже не хотел. Было возбуждено дело о тунеядстве, и ему грозила «химия» - принудительные работы на поселении (от армии он по состоянию здоровья был освобожден вчистую). Родители с трудом, используя все свои связи и знакомства, его от этой беды спасли. Дальше можно говорить об амплуа брата в переходном возрасте - «анфан террибль»: начались бесконечные просьбы родителей как-то положительно на него повлиять, забрать к себе в Москву... Впрочем, мои музыкальные занятия родителям казались еще менее понятными, чем панк-рок Игоря, так что отец шутя называл нас «варнаки» (на уральском диалекте это значит «упыри») или «братья-разбойники».
Если говорить в терминах комедии дель-арте, то я бы скорее отнес Игоря к Пьеро, его любимой фразой в детстве была «Пусть мне будет хуже!». Он во многом был очень наивным и доверчивым человеком, легко подпадал под чужое влияние, повторял чужие мнения.... Мне скорее присуща роль Арлекина, способного выкручиваться из разных сложных ситуаций, не теряя присутствия духа.
Читайте продолжение на сайте журнала "Медведь"