О прелестном
Вчера меня ввели в недоуменье. А как все вышло.
Сижу я, никого не трогаю, наследница рядом вошкается, супруг притулился на клочке дивана с моего великодушного позволенья - телевизор смотрит (на это я разрешение не давала, но я была очень занята для того, чтобы метать сковороды).
И тут заходит мужик с топором звенит дверной звонок. А я вот, признаюсь, больше весго на свете не люблю незваных гостей. Тех, кого я сама зову, я люблю, остальных - нет. В особенном порядке меня нервируют гости супруга, потому что даже если они оговоренные за полгода - все равно хуже татарина.
Недовольство мое непрошенными гостями выражается в непрерывном круговороте уборочного процесса. Так как заранее не знаешь кто припрется, приходится надраивать сортир почти круглыми сутками, а крошки печенья или хлебу, вываливающиеся изо рта наследницы, приходится собирать с пола немедленно, пока этот сор не распространился по всей квартире на пятках. Таким образом, подобное чистоплюйство выводит меня из душевного равновесия и посему гостям, которых звать не звали, я недолюбливаю.
Но звонок продолжает звенеть и входит мужик с топором я испепеляю взглядом клочок дивана вместе с супругом. Мол, какого лешего опять твои гости нарисовались, чтоб им кол в задницу. И плетусь к двери, натачивая кол.
Оказалось, что это никакие не гости, а еще хуже - мужик с топором барышня из компании по продаже чего-то, что отмывает дочиста самое засратое ковровое покрытие. Таких барышень хрен выгонишь. И я морально приготавливаюсь к тому, что буду блеять как овца, потому что никогда не могу отказать так, чтобы у настырных отнялись ноги или, на худой конец, язык. Наоборот! Мои робкие попытки отказа принимаются за кокетство и в бой идет тяжелая артиллерия - давление на жалость.
- Здравствуйте. А взрослые дома есть? - произносит хищная барышня.
Хотела было предложить ей в собеседницы наследницу, но она была занята варением горохового супу.
Сижу я, никого не трогаю, наследница рядом вошкается, супруг притулился на клочке дивана с моего великодушного позволенья - телевизор смотрит (на это я разрешение не давала, но я была очень занята для того, чтобы метать сковороды).
И тут заходит мужик с топором звенит дверной звонок. А я вот, признаюсь, больше весго на свете не люблю незваных гостей. Тех, кого я сама зову, я люблю, остальных - нет. В особенном порядке меня нервируют гости супруга, потому что даже если они оговоренные за полгода - все равно хуже татарина.
Недовольство мое непрошенными гостями выражается в непрерывном круговороте уборочного процесса. Так как заранее не знаешь кто припрется, приходится надраивать сортир почти круглыми сутками, а крошки печенья или хлебу, вываливающиеся изо рта наследницы, приходится собирать с пола немедленно, пока этот сор не распространился по всей квартире на пятках. Таким образом, подобное чистоплюйство выводит меня из душевного равновесия и посему гостям, которых звать не звали, я недолюбливаю.
Но звонок продолжает звенеть и входит мужик с топором я испепеляю взглядом клочок дивана вместе с супругом. Мол, какого лешего опять твои гости нарисовались, чтоб им кол в задницу. И плетусь к двери, натачивая кол.
Оказалось, что это никакие не гости, а еще хуже - мужик с топором барышня из компании по продаже чего-то, что отмывает дочиста самое засратое ковровое покрытие. Таких барышень хрен выгонишь. И я морально приготавливаюсь к тому, что буду блеять как овца, потому что никогда не могу отказать так, чтобы у настырных отнялись ноги или, на худой конец, язык. Наоборот! Мои робкие попытки отказа принимаются за кокетство и в бой идет тяжелая артиллерия - давление на жалость.
- Здравствуйте. А взрослые дома есть? - произносит хищная барышня.
Хотела было предложить ей в собеседницы наследницу, но она была занята варением горохового супу.