Это так просто,
мне три года. Я умею принимать решения. По ночам, когда хочется в туалет, я пролезаю сквозь дыру из вынутых деревянных прутьев кроватки самостоятельно. Я не бужу маму. Маме на работу.
Я люблю, когда платье безупречно чистое, а на голове капроновый бант - розой. Обычно он немножко полоумных расцветок, зато черные валенки с клубничной аппликацией. Это потому, что однажды воспитательница обрядила Мишку в мои ходунки и, помахав на прощанье рукой, выпроводила того вечером восвояси.
В саду нас кормят вкуснейшей творожной запеканкой с изюмом, а после обеда мы рисуем дружную семью в доме. "Хрена лысого", думаю я и, повозив во рту карандашом, вывожу очертания танка со звездой на фоне Красной площади. Танк косорылый, но зеленый как елка. На первый взгляд по сравнению с лако-красочным производством наша военная промышленность явно захудала.
Я умею принимать решения. Мне уже восемь. Вчера я фотографировалась с обезьянкой Полинкой в кадке с фикусом, а сегодня я остригу челку. Мама говорит, что у меня рост волос метелкой и кудри. Что я должна быть маленькая леди с косами, а не сидеть, остриженная под бухенвальдского крепыша, в луже с мальчишками, изображая дождевых червей. "Хрена лысого, а не косы", ворчу я, щелкая кроительными ножницами. По линии лба из черепа торчат пятимиллиметровые пучки. Я довольна. Я - красавица. Завтра одолжу у Аньки новенькие чешки-"мыльницы" и можно фотографироваться на итоговую фотокарточку третьего класса.
Я поступаю в университет. Мне шестнадцать, и я умею принимать решения. Мальчишка, в которого я уже целый год влюблена первой юношеской любовью, учится в МГУ. Но на выпускном вечере учительница алгебры и геометрии прогремела в мой адрес зловещими напутственными словами поступить в профессиональное техническое училище и работать упаковщицей на свечном заводике. "Хрена тебе лысого, карга старая!". Вздергиваю подбородок и иду подавать документы на отделение журналистики. Уверена, что у меня будет самый лучший токарный станок и самый офигительный набор отверток. Осталось только раздобыть вареные джинсы и мальчишка из МГУ будет ползать за мной как самосвал, привязанный за веревочку.
Мне двадцать семь. Я приняла решение. Я умею. У меня колечко с брильянтами, чтоб вы знали, и полубезумный взгляд. Реву белугой. В этом городе сплошные чужие люди, четыре линии метро, сырой климат и футбольная команда "Зенит". У меня астма. Я старая больная женщина, зато у меня платье до пяток. Велико счастье - варить первое, второе и компот, закусывая футбольными матчами. Все причитают, что я бесславно погибну в этой каббале в самом расцвете сил. "Да хуй вам", злюсь я и, утрамбовывая букетик в помойное ведро, иду плясать напропалую. Я довольна. Довольна. Довольна. По горло.
Мне тридцать один. Я - большая, и в мучительных раздумьях съела все свои ногти. Мне стыдно. Но я не умею принимать решения.
Я люблю, когда платье безупречно чистое, а на голове капроновый бант - розой. Обычно он немножко полоумных расцветок, зато черные валенки с клубничной аппликацией. Это потому, что однажды воспитательница обрядила Мишку в мои ходунки и, помахав на прощанье рукой, выпроводила того вечером восвояси.
В саду нас кормят вкуснейшей творожной запеканкой с изюмом, а после обеда мы рисуем дружную семью в доме. "Хрена лысого", думаю я и, повозив во рту карандашом, вывожу очертания танка со звездой на фоне Красной площади. Танк косорылый, но зеленый как елка. На первый взгляд по сравнению с лако-красочным производством наша военная промышленность явно захудала.
Я умею принимать решения. Мне уже восемь. Вчера я фотографировалась с обезьянкой Полинкой в кадке с фикусом, а сегодня я остригу челку. Мама говорит, что у меня рост волос метелкой и кудри. Что я должна быть маленькая леди с косами, а не сидеть, остриженная под бухенвальдского крепыша, в луже с мальчишками, изображая дождевых червей. "Хрена лысого, а не косы", ворчу я, щелкая кроительными ножницами. По линии лба из черепа торчат пятимиллиметровые пучки. Я довольна. Я - красавица. Завтра одолжу у Аньки новенькие чешки-"мыльницы" и можно фотографироваться на итоговую фотокарточку третьего класса.
Я поступаю в университет. Мне шестнадцать, и я умею принимать решения. Мальчишка, в которого я уже целый год влюблена первой юношеской любовью, учится в МГУ. Но на выпускном вечере учительница алгебры и геометрии прогремела в мой адрес зловещими напутственными словами поступить в профессиональное техническое училище и работать упаковщицей на свечном заводике. "Хрена тебе лысого, карга старая!". Вздергиваю подбородок и иду подавать документы на отделение журналистики. Уверена, что у меня будет самый лучший токарный станок и самый офигительный набор отверток. Осталось только раздобыть вареные джинсы и мальчишка из МГУ будет ползать за мной как самосвал, привязанный за веревочку.
Мне двадцать семь. Я приняла решение. Я умею. У меня колечко с брильянтами, чтоб вы знали, и полубезумный взгляд. Реву белугой. В этом городе сплошные чужие люди, четыре линии метро, сырой климат и футбольная команда "Зенит". У меня астма. Я старая больная женщина, зато у меня платье до пяток. Велико счастье - варить первое, второе и компот, закусывая футбольными матчами. Все причитают, что я бесславно погибну в этой каббале в самом расцвете сил. "Да хуй вам", злюсь я и, утрамбовывая букетик в помойное ведро, иду плясать напропалую. Я довольна. Довольна. Довольна. По горло.
Мне тридцать один. Я - большая, и в мучительных раздумьях съела все свои ногти. Мне стыдно. Но я не умею принимать решения.