Jul 14, 2011 15:34
Катаев пишет о Маяковском: «Его по-украински темно-карие, несколько женские глаза - красивые и внимательные - смотрели снизу вверх, отчего мне всегда хотелось назвать их «рогатыми». Рогатые глаза. Глупо. Но мне всегда так хотелось».
Хотелось - и назвал. И я теперь содрогаюсь от счастья от этих рогатых глаз.
Мне кажется, он писал с наслаждением. С физическим удовольствием, с которым ел котлетки, щупал в каком-нибудь парижском магазине новую щегольскую вещь, гладил сухой горячей рукой шкаф или рояль. Он так же пробует и трогает слова, образы, сюжеты. Он их нюхает, вертит, сжимает и расправляет, надламывает, надкусывает. Он замечательно передает цвет, свет, объем, фактуру, вкус, запах, это проза даже не в 3D, а в 4, в 5. И как всякая чувственность, его художественная чувственность в шаге от распутства и уж точно вне нравственности. Черешне не нужна нравственность, а проза Катаева - черешня.
И если вы ждете от меня объяснений, почему я сейчас пишу о Катаеве, то их не будет...
Не хочу портить.
Нипочему.
Из чистого удовольствия.
Глупо. Но мне всегда так хотелось.