Набросок к повести
Воспоминания склеротика
...
Воспитан я был в обычаях толеразма. Правда, когда во втором классе (было это в 1954 году) в порядке полового обмена внедрили меня как сперматозоид в женскую школу, то, помнится, началась какая-то ломка. Кругом девчонки, мальчишек мало. Тут-то я и познакомился с одним очень компанейским и заводным парнишкой с природным Даром Юмора. Очень мне он понравился. Уже в первый день знакомства мы с ним стали "не разлей вода", пригласил он меня домой, бабушка его накормила нас, поиграли мы на настоящем черном рояле (!) в довольно большой угловой комнате очень красивого дома на Кропоткинской улице. Все весело и интересно.
Когда я вернулся домой, довольно сильно опоздав по сравнению с обычным, дед меня спросил, где был. Ну, рассказал: познакомился с парнем, он мне очень понравился, мы к нему домой ходили, там такой рояль!
А дед и уточни:
- А как зовут твоего друга?
- Саша Функель.
Деда слегка передернуло, но он ничего не сказал. А я ничего и не понял.
Хороший был парень, фантазер большой. А я больше реалист, что-ли.
Болел я часто, почти в школу-то и не ходил. Сашка приходил, приносил уроки, мы много играли и разговаривали. Читали вместе "Пионерку", в которой много бывало всяких задачек. Как-то "Пионерка"объявила конкурс самоделок и Сашка с жаром начал рассказывать, как мы с ним построим модель фрегата с парусами и всякими снастями, это будет самая лучшая модель и конкурс нам обеспечен. бегает взад-вперед по комнате и молотит, и молотит языком. А я слушал-слушал, и говорю, Саш, а где мы материалы-то возьмем и инструменты, да и чертежей нам не достать, не говоря о том, что мы с тобой и не умеем делать модели. Очень на меня обиделся.
Так мы с Сашкой и дружили. До самого конца пятого класса. А в шестом что-то произошло. Начал меня тот Сашка почему-то преследовать. К этому времени меня вместе с классом еще раз перекинули в другую школу. В те годы в центре Москвы становилось детей все меньше. Выезжали в Новые Черемушки, расселялись коммуналки, да и рожать меньше стали, поэтому школы постепенно уплотняли и ликвидировали. Так вот, в новой школе у Сашки появилась новая компания: Юрка Шлемович, еще какой-то парень, теперь не помню, как его звали. И вот, Сашка стал перед новой компанией меня третировать. Не просто словами донимать, это и не удалось бы - у меня язык подвешен был остро, а силой. Он был похитрее меня, знал в те времена несколько болевых приемов, а я был физически здоровенный (первый по росту и весу в классах "А" и "Б"), но необученный, как сказал военрук, которому позднее досталось мое строевое воспитание. Вот так, нападет Сашка на меня, ни с того ни с сего, со спины - и ну душить. А я удушья панически боялся и он об этом знал, потому и душил за шею захватом. Дружки его стоят вокруг, смеются, что Медведь, слабО? Приходилось просить пощады, а отомстить... Я не мстительный был всегда, прощал ему подлость. До поры до времени. А потом однажды при таком нападении врезал со всей дури, кровищи из его носа хватило на обсуждение у директора. Впрочем, это прошлое. Сашка потом куда-то исчез. Как я позже узнал, сначала в новый район переехал, а потом и вовсе в Израиль. О чем это я? А! вспомнил...
Был у меня один сосед. В детстве его кличка была Гуля. Жил он в полуподвале нашего дома и я как и все дети, подходил к окошку его и звал:
- Гуля выходи гулять!
Потом он подрос и стал обижаться, что я его Гулей кличу. Я, говорит, Игорь, так меня и зови. Так и звать стал. Потом он переехал в подмосковный военный городок, отец у него был офицером-танкистом, что-ли, несколько лет там и прожил. А к седьмому классу вернулся в Москву уже без отца. Что у них там было - не знаю. Меня к тому времени перевели в очередную школу, а старую ликвидировали. И попали мы с ним в один класс, хотя он и учил немецкий, а я хорошо знал английский. Он так хотел со мной вместе учиться, что пожертвовал своим немецким. Учились мы, учились, да тут случилась очередная перестройка школы. Никита решил школу сделать политехнической и учить нас 11 лет. Игорю это сильно не понравилось, появилась угроза сразу после 11 класса в армию попасть, он чуть старше нашего возраста был. И ушел он в школу рабочей молодежи и работать стал на каком-то заводе токарем. Разошлись слегка наши дорожки. Да и переехал он в Черемушки - в отдельную квартирку. Но перезванивались, встречались. Он с нашей компанией в очень хороших отношениях был.
Закончили школу, а он уже на втором курсе института. И женихается. И не раз подходил ко мне с фотографией очередной кандидатки. Покажет, попросит повнимательнее рассмотреть, и спрашивает:
- Как по-твоему, а она не еврейка?
Мне как-то и ни к чему. Не умел я евреек отличать, если не очень ярко выраженные. Ну выбрал он себе, живет уж сколько лет с ней. Не еврейка - проверено КГБ (и печать).
В классе евреев было довольно много. Выделялась парочка, Беленький и Филимонов. Друзья они были с детства. Когда я в их класс пришел, меня начали на вшивость проверять. Как-то подстерегли в проходном подъезде меня с Костей (один мой дружок из класса) и напали на Костю. Он им чем-то насолил. Ну, мне как-то не понравилось это, я за Костю вступился, заломил того, который был ближе и пригрозил, что если от Косяги не отстанут - руку сломаю клиенту. Отстали, потом Беленький мне все грозился, но побоялся, бо авторитет у меня появился сильного и наглого. Хотя я никогда силой-то не пользовался, больше языком все проблемы решал.
Ну, вот, так и жили. Была в классе еще девочка одна, красавица голубенные глазищи, кукольное фарфоровое личико, румянец во всю щеку, пронзительно-скрипучий голос и активность в общественных делах. Нора. Нравилась она мне, но не подпускала. Обошлось. Какой-то там был свой круг, куда не попасть было: Нора, Каждан, Кувшинников, Негинский, Семенов, все из той же команды. Да я и не рвался. Мне хватало своих интересов. В старших классах у меня новый друг появился, Игорь Городецкий. Вот это был интереснейший человек. Мы с ним в детский клуб Дома кино записались (мама моя помогла), там в операторско-режиссерском кружке занимались почти два года. Курить начали, разговоры какие-то интереснейшие были о жизни. Жил он почти что один, без отца, а мать все в отъезде была, проводницей, что ли. Теперь вспоминаю, так ведь он же моим лучшим за всю жизнь другом был. А кончили школу и распались. Дом его снесли, а новое его место я и не узнал, да еще и телефон нам поменяла АТС. В общем, я о нем и не слышал всю жизнь. Последний год - поискал по всяким одноклассниками - не нашел. Помер, наверное, он болезненный был, что-то с ногой тяжелое, у него протез в ноге был. Жаль, если я прав.
(вздыхает) Ну ладно. После уж, в институте, попал я в группу специальную, по всему курсу набирали, тут уж евреев было полным-полно. И опять так как-то получилось, что у них, в основном, был свой круг, а меня как-то с усмешкой отпихивали, вроде как дурачка, ты иди, у нас тут свои дела. Правда, соврать не могу, был у меня и среди их компании приятель, довольно близкий, к тому же и жили мы рядом, а это в институте - редкость. С ним я, вроде бы, в хороших был отношениях, но как-то не откровенных. Что-то не давало развиться им, а что - так и не знаю.
Кончил я институт и пошел работать. Всех нас по "ящикам" распихали, ребята мои все гуртовались группкой в один попасть, а я решил, зачем мне идти вместе с ними туда, куда мне самому неинтересно, пошел в голографическую лабораторию. Тогда голография только-только начиналась, еще многое было неясно и надежд на нее было... И математика там была интереснейшая, все эти свёртки мне с третьего курса нравились. Отдел, в котором лаборатория числилась (как бы, реально она плыла своим курсом), массивный был, и я встретил там и однокурсников. И не только. Лёва там еще работал. Он мне понравился своей научностью, я тогда еще к науке был очень почтителен; да еще и язык у него очень острый был. Понял я позже, что он самый настоящий Авантюрист. За много лет (а знакомы мы с ним уже 35 лет) в какие только переделки с хохотом он не влипал, причем знал заранее, что влипнет и лез на рожон. То его арестовывали при попытке попасть в секретную зону (два раза в разных концах страны), то он плавал по Волге матросом (это к.ф-м.н. -то) и поссорившись с боцманом, взяв под мышку портфель с трусами, по Ногайской степи протопал от Волги (пристань была какая-то безымянная) до Царево-Кокшайска (по-нынешнему - Элисты). Черный вернулся - чернее негра, прожарился по дороге. Да много чего еще было. Регулярно последние годы, как он на пенсию вышел, звоню ему по домашнему телефону - не отвечает, потом через пару месяцев - прорезывается. Где был: то в республику Тыва нанимался лесным обходчиком, то в Черногории (или Хорватии, уж не помню) оформлял права собственности на землю и начинал стройку виллы для какой-то знакомой, то в Израиль и в Штаты ездил тоже по чьим-то делам. Последний раз позвонил я ему, а он говорит, что насовсем вроде израильтянином решил стать. Не верю я ему, вернется, не тот он человек, чтобы в Израиле застрять, но может и так будет...
Да, о чем это я ?
Вспомнил.
О евреях в моей жизни.
Вот вроде и все, что сегодня вспомнилось, уж прости, милая, ежели не угодил чем...
Вреда от евреев я никогда не видел, хотя и радости они мне особой никогда не доставляли. Все как у других людей. Жаль, что раскидывает нас время,
...
Воспитан я был в обычаях толеразма. Правда, когда во втором классе (было это в 1954 году) в порядке полового обмена внедрили меня как сперматозоид в женскую школу, то, помнится, началась какая-то ломка. Кругом девчонки, мальчишек мало. Тут-то я и познакомился с одним очень компанейским и заводным парнишкой с природным Даром Юмора. Очень мне он понравился. Уже в первый день знакомства мы с ним стали "не разлей вода", пригласил он меня домой, бабушка его накормила нас, поиграли мы на настоящем черном рояле (!) в довольно большой угловой комнате очень красивого дома на Кропоткинской улице. Все весело и интересно.
Когда я вернулся домой, довольно сильно опоздав по сравнению с обычным, дед меня спросил, где был. Ну, рассказал: познакомился с парнем, он мне очень понравился, мы к нему домой ходили, там такой рояль!
А дед и уточни:
- А как зовут твоего друга?
- Саша Функель.
Деда слегка передернуло, но он ничего не сказал. А я ничего и не понял.
Хороший был парень, фантазер большой. А я больше реалист, что-ли.
Болел я часто, почти в школу-то и не ходил. Сашка приходил, приносил уроки, мы много играли и разговаривали. Читали вместе "Пионерку", в которой много бывало всяких задачек. Как-то "Пионерка"объявила конкурс самоделок и Сашка с жаром начал рассказывать, как мы с ним построим модель фрегата с парусами и всякими снастями, это будет самая лучшая модель и конкурс нам обеспечен. бегает взад-вперед по комнате и молотит, и молотит языком. А я слушал-слушал, и говорю, Саш, а где мы материалы-то возьмем и инструменты, да и чертежей нам не достать, не говоря о том, что мы с тобой и не умеем делать модели. Очень на меня обиделся.
Так мы с Сашкой и дружили. До самого конца пятого класса. А в шестом что-то произошло. Начал меня тот Сашка почему-то преследовать. К этому времени меня вместе с классом еще раз перекинули в другую школу. В те годы в центре Москвы становилось детей все меньше. Выезжали в Новые Черемушки, расселялись коммуналки, да и рожать меньше стали, поэтому школы постепенно уплотняли и ликвидировали. Так вот, в новой школе у Сашки появилась новая компания: Юрка Шлемович, еще какой-то парень, теперь не помню, как его звали. И вот, Сашка стал перед новой компанией меня третировать. Не просто словами донимать, это и не удалось бы - у меня язык подвешен был остро, а силой. Он был похитрее меня, знал в те времена несколько болевых приемов, а я был физически здоровенный (первый по росту и весу в классах "А" и "Б"), но необученный, как сказал военрук, которому позднее досталось мое строевое воспитание. Вот так, нападет Сашка на меня, ни с того ни с сего, со спины - и ну душить. А я удушья панически боялся и он об этом знал, потому и душил за шею захватом. Дружки его стоят вокруг, смеются, что Медведь, слабО? Приходилось просить пощады, а отомстить... Я не мстительный был всегда, прощал ему подлость. До поры до времени. А потом однажды при таком нападении врезал со всей дури, кровищи из его носа хватило на обсуждение у директора. Впрочем, это прошлое. Сашка потом куда-то исчез. Как я позже узнал, сначала в новый район переехал, а потом и вовсе в Израиль. О чем это я? А! вспомнил...
Был у меня один сосед. В детстве его кличка была Гуля. Жил он в полуподвале нашего дома и я как и все дети, подходил к окошку его и звал:
- Гуля выходи гулять!
Потом он подрос и стал обижаться, что я его Гулей кличу. Я, говорит, Игорь, так меня и зови. Так и звать стал. Потом он переехал в подмосковный военный городок, отец у него был офицером-танкистом, что-ли, несколько лет там и прожил. А к седьмому классу вернулся в Москву уже без отца. Что у них там было - не знаю. Меня к тому времени перевели в очередную школу, а старую ликвидировали. И попали мы с ним в один класс, хотя он и учил немецкий, а я хорошо знал английский. Он так хотел со мной вместе учиться, что пожертвовал своим немецким. Учились мы, учились, да тут случилась очередная перестройка школы. Никита решил школу сделать политехнической и учить нас 11 лет. Игорю это сильно не понравилось, появилась угроза сразу после 11 класса в армию попасть, он чуть старше нашего возраста был. И ушел он в школу рабочей молодежи и работать стал на каком-то заводе токарем. Разошлись слегка наши дорожки. Да и переехал он в Черемушки - в отдельную квартирку. Но перезванивались, встречались. Он с нашей компанией в очень хороших отношениях был.
Закончили школу, а он уже на втором курсе института. И женихается. И не раз подходил ко мне с фотографией очередной кандидатки. Покажет, попросит повнимательнее рассмотреть, и спрашивает:
- Как по-твоему, а она не еврейка?
Мне как-то и ни к чему. Не умел я евреек отличать, если не очень ярко выраженные. Ну выбрал он себе, живет уж сколько лет с ней. Не еврейка - проверено КГБ (и печать).
В классе евреев было довольно много. Выделялась парочка, Беленький и Филимонов. Друзья они были с детства. Когда я в их класс пришел, меня начали на вшивость проверять. Как-то подстерегли в проходном подъезде меня с Костей (один мой дружок из класса) и напали на Костю. Он им чем-то насолил. Ну, мне как-то не понравилось это, я за Костю вступился, заломил того, который был ближе и пригрозил, что если от Косяги не отстанут - руку сломаю клиенту. Отстали, потом Беленький мне все грозился, но побоялся, бо авторитет у меня появился сильного и наглого. Хотя я никогда силой-то не пользовался, больше языком все проблемы решал.
Ну, вот, так и жили. Была в классе еще девочка одна, красавица голубенные глазищи, кукольное фарфоровое личико, румянец во всю щеку, пронзительно-скрипучий голос и активность в общественных делах. Нора. Нравилась она мне, но не подпускала. Обошлось. Какой-то там был свой круг, куда не попасть было: Нора, Каждан, Кувшинников, Негинский, Семенов, все из той же команды. Да я и не рвался. Мне хватало своих интересов. В старших классах у меня новый друг появился, Игорь Городецкий. Вот это был интереснейший человек. Мы с ним в детский клуб Дома кино записались (мама моя помогла), там в операторско-режиссерском кружке занимались почти два года. Курить начали, разговоры какие-то интереснейшие были о жизни. Жил он почти что один, без отца, а мать все в отъезде была, проводницей, что ли. Теперь вспоминаю, так ведь он же моим лучшим за всю жизнь другом был. А кончили школу и распались. Дом его снесли, а новое его место я и не узнал, да еще и телефон нам поменяла АТС. В общем, я о нем и не слышал всю жизнь. Последний год - поискал по всяким одноклассниками - не нашел. Помер, наверное, он болезненный был, что-то с ногой тяжелое, у него протез в ноге был. Жаль, если я прав.
(вздыхает) Ну ладно. После уж, в институте, попал я в группу специальную, по всему курсу набирали, тут уж евреев было полным-полно. И опять так как-то получилось, что у них, в основном, был свой круг, а меня как-то с усмешкой отпихивали, вроде как дурачка, ты иди, у нас тут свои дела. Правда, соврать не могу, был у меня и среди их компании приятель, довольно близкий, к тому же и жили мы рядом, а это в институте - редкость. С ним я, вроде бы, в хороших был отношениях, но как-то не откровенных. Что-то не давало развиться им, а что - так и не знаю.
Кончил я институт и пошел работать. Всех нас по "ящикам" распихали, ребята мои все гуртовались группкой в один попасть, а я решил, зачем мне идти вместе с ними туда, куда мне самому неинтересно, пошел в голографическую лабораторию. Тогда голография только-только начиналась, еще многое было неясно и надежд на нее было... И математика там была интереснейшая, все эти свёртки мне с третьего курса нравились. Отдел, в котором лаборатория числилась (как бы, реально она плыла своим курсом), массивный был, и я встретил там и однокурсников. И не только. Лёва там еще работал. Он мне понравился своей научностью, я тогда еще к науке был очень почтителен; да еще и язык у него очень острый был. Понял я позже, что он самый настоящий Авантюрист. За много лет (а знакомы мы с ним уже 35 лет) в какие только переделки с хохотом он не влипал, причем знал заранее, что влипнет и лез на рожон. То его арестовывали при попытке попасть в секретную зону (два раза в разных концах страны), то он плавал по Волге матросом (это к.ф-м.н. -то) и поссорившись с боцманом, взяв под мышку портфель с трусами, по Ногайской степи протопал от Волги (пристань была какая-то безымянная) до Царево-Кокшайска (по-нынешнему - Элисты). Черный вернулся - чернее негра, прожарился по дороге. Да много чего еще было. Регулярно последние годы, как он на пенсию вышел, звоню ему по домашнему телефону - не отвечает, потом через пару месяцев - прорезывается. Где был: то в республику Тыва нанимался лесным обходчиком, то в Черногории (или Хорватии, уж не помню) оформлял права собственности на землю и начинал стройку виллы для какой-то знакомой, то в Израиль и в Штаты ездил тоже по чьим-то делам. Последний раз позвонил я ему, а он говорит, что насовсем вроде израильтянином решил стать. Не верю я ему, вернется, не тот он человек, чтобы в Израиле застрять, но может и так будет...
Да, о чем это я ?
Вспомнил.
О евреях в моей жизни.
Вот вроде и все, что сегодня вспомнилось, уж прости, милая, ежели не угодил чем...
Вреда от евреев я никогда не видел, хотя и радости они мне особой никогда не доставляли. Все как у других людей. Жаль, что раскидывает нас время,