Толстая тетрадь, Агота Кристоф.
Про "Толстую тетрадь" Аготы Кристоф я услышала где-то с год-два назад, уже не вспомню, почему и при каких обстоятельствах, но имею все основания предполагать, что в связи с одноименным спектаклем новосибирского молодежного театра "Глобус". Постановка, кстати, достаточно успешна - премьера состоялась в 2010 году, а билеты проблематично достать до сих пор, впрочем, ловкость рук, немного удачи, чудеса современной техники и кое-кому удалось отхватить два неплохих места на прокат в сентябре.
Когда билеты были уже на руках, закачала книгу в айфон и задумалась: хочу ли я ее читать перед просмотром? или лучше прийти в театр и полностью окунуться в незнакомую историю? Ну, ладно-ладно, не совсем незнакомую, какие-то смутные образы и ощущения у меня были: маленький городок на границе, то ли военный тыл, то ли оккупация, бабушка, похожая на бабушку Санаева и дети - двое мальчишек, играющих в жестокие игры "повелителей мух".
Но на самом деле "Толстая тетрадь" - не маленькая повесть о выживании детей в военное время и их воспитании, а целая трилогия о выживании в этом мире вообще, о глобальном одиночестве, поиске себя и человеческих отношениях. Книга, которая каждые сто страниц разрушает созданный перед этим мир и до самых последних строк не дает понять, что в ней правда, что вымысел и сколько всего рассказчиков и действующих лиц. Впрочем, и заключительные главы не обещают окончательного ответа.
Предыстория
История первая.Именно она в аннотации книги в любом ее издании, именно ее образы крутились в моей голове до начала чтения, именно по ней поставлены спектакль Алексея Крикливого и фильм Яноша Саса.История первая - это дневник мальчиков-близнецов, на время войны вынужденных расстаться с нежно любящей их матерью и сбежать от голода и бомбежек к Бабушке, о существовании которой они до этого момента и не догадывались. Бабушка не черствая, враждебная или на удивление неприветливая, просто она слишком долго пытается выжить.
Первая часть истории - самая жесткая, не из-за аморальности, душевной и половой распущенности, нецензурной лексики и прочей, как любят писать в рецензиях, видимо, слишком чувствительные барышни, "грязи и чернухи". Нет, весь ужас текста даже не в том, что он написан от лица детей, а скорее потому, что они просто фиксируют происходящее, отрицая чувства и не давая происходящему какой-либо оценки. "У нас есть очень простое правило, сочинение должно быть правдой. Мы должны описывать то, что есть, то, что видим, слышим, делаем. Например, запрещается писать: "Бабушка похожа на ведьму"; но можно писать: "Люди называют Бабушку Ведьмой". Запрещается писать: "Маленький Город красив", потому что Маленький Город может быть красивым для нас и некрасивым для кого-то другого". Такая манера письма безжалостна, она сбрасывает с человечества весь налет цивилизации и показывает всю его звериную природу. И, конечно, у движимого инстинктами мирка свои секреты, даже у близнецов, только не спрятанные в шкаф и за словесной игрой, а на чердаке, и большой скелет прижимает к груди маленький.Всю первую часть трилогии близнецы учатся выживать - быть жестокими, быть равнодушными, быть требовательными, но и быть верными и честными. И в конце истории две фигурки, которые несколько десятком страниц пишут про себя в первом множественном, неожиданно разделяются. Им будет плохо. Им будет очень и очень неуютно в этом мире, и целой жизни в одиночестве не хватит, чтобы найти в нем свое место. Впрочем, это уже другая история.
История втораяГероя второй истории зовут Лукас, и он живет в доме на краю Маленького города - места, полного одиночества и отчаяния, где сменяют друг друга революции и контрреволюции, а в публичной библиотеке жгут книги.У каждого жителя там своя история и своя покалеченная судьба. Его зовут Лукас, и потихоньку, глава за главой, он становится центром всех этих маленьких вселенных, порой насильно навязывая свое общество: разделенный с братом и поэтому не живущий в полную силу, герой понимает, что спастись можно только вместе, что «человеку нужен человек». Чтобы победить пустоту внутри Лукас не только держится за людей, но и по-прежнему пишет в толстую тетрадь, без оценок, эмоций и прикрас, только голые холодные факты, как близнецы придумали когда-то в детстве, пишет подробно и безапелляционно, раскрывая не только свою душу, но обнажая каждого из жителей города. Он пишет до тех пор, пока его рассказ не станет совсем уже невыносимым, и тогда Лукас исчезнет. Сбежит. Пропадет без вести. И, конечно, в этот момент вернется ... Клаус. Уф, теперь, все точно встало на свои места. Что? Есть еще история?
История третья
О детстве, брате, матери, отце, еще раз брате, о злых шутках судьбы и ее подарках, о войне, о любви, которая и правда единственная, о предательстве, вере, чувстве вины, снова о брате.
И о том, что их (нас?) всех ждет.
Строчка за строчкой рукопись закрасит белые пятна истории, всей трилогии, расставит акценты и прояснит детали. Но стоит ли слепо доверять сложившейся картинке, если она идет после титра "третья ложь"?