Владимир Вятрович: Террор против оккупантов
14 июля, 09:52
Россия своей агрессией провалила нас в прошлое, где снова реальностью стали понятия оккупант, коллаборант, подпольщик. Где убийство оккупанта или коллаборанта - не преступление, а заслуженная месть
Представьте, что наблюдаете такую сцену. В кафе заходят двое мужчин. Ждут несколько минут, пока к ним присоединяется третий. Тот подсаживается за столик. Разговор на троих длится несколько минут, пока к столу не подходит еще один, который вдруг расстреливает троих собеседников и убегает. Ваша оценка увиденного?
Четвертый - убийца, которого следует немедленно схватить и осудить за убийство невиновных!
А теперь давайте наведем немного резкости на нашу картинку, то есть добавим контекст к описанию.
Это лето 2022 года, Херсон, Украина, временно оккупированная территория. За столиком российские военные, к которым подошел информатор, коллаборант из местных должен был сообщить имена украинских активистов - организаторов антироссийских акций.
Четвертый оказался переодетым в гражданское спецназовцем Сил специальных операций.
Расхотелось хватать подлого убийцу невинных посетителей кафе?
А теперь вернемся на восемьдесят лет назад в какой-нибудь западноукраинский городок, где похожую встречу местного коллаборанта с энкаведистами прерывает воин УПА.
Есть разница?
Приведу не ситуацию, которая могла произойти, а конкретное событие, которое произошло 31 августа 2018 года. Взрыв, но не в кафе, а в ресторане (потому что говорим об «уважаемых людях»). Ресторан «Сепар» в центре Донецка. В результате погибают руководитель террористической группировки ДНР Александр Захарченко и его охранник, еще трое террористов ранены. «Уважаемые люди» собирались в ресторане по случаю траура из-за смерти Иосифа Кобзона. Отметили громко благодаря украинским подпольщикам, которые сегодня действуют на оккупированных территориях.
Готовы ли дальше однозначно осуждать террористические методы в борьбе в прошлом?
Мы слишком часто беремся оценивать поступки предшественников, исходя из собственного видения мира и собственного опыта. Часто очень ограниченного и не совсем адекватного таким ситуациям.
Еще совсем недавно при словах «террор», конечно, упоминали об 11 сентября 2001 года, атаке на Нью-Йоркские башни-близнецы, взрывы в метро где-то в европейских городах или въезжавших в толпу грузовиках на каком-то празднике.
Наши представления формировались под влиянием информации об этих страшных и бессмысленных преступлениях. А поскольку и они, и действия украинских подпольщиков определяются одним понятием «террор», то мы все равно резко осуждали и убийц, которые своими поступками пытались запугать всех, и тех, кто убивал оккупантов, пытаясь остановить их преступную политику.
Нынешняя война с Россией дала нам уникальную и страшную возможность по-другому оценить действия украинских подпольщиков 1920-х-1950-х годов.
Россия своей агрессией провалила нас в прошлое, где снова реальностью стали понятия оккупант, коллаборант, подпольщик. Где на подконтрольной врагу территории проявления сопротивления могут быть только подпольными, а борьба нередко террором.
Где убийство оккупанта или коллаборанта - не преступление, а заслуженная месть и, возможно, спасение тысяч других.
Так, может, если не умеем оценивать прошлое в должном контексте, сделаем это из перспективы настоящего, отважимся по-другому посмотреть на поступки тех, кого до сих пор боимся назвать героями и кого до сих пор иногда клеймим как террористов.
Например, 19-летнего боевика Украинской военной организации, принявшего участие в ликвидации Станислава Собинского, польского чиновника, занимавшегося ликвидацией украинских школ. Который считал, что «не существует никаких украинцев, зачем их язык в школах». Покушение было успешным. Боевик так никогда и не был схвачен. Впоследствии он создал одну из мощнейших повстанческих армий Восточной Европы - УПА, которая сопротивлялась нацистам и коммунистам. Его звали Роман Шухевич.
Может, по-другому, оценим убийство Ярослава Галана, увидим в нем не несчастную жертву, зарубленную убийцами в собственной квартире, а упорного коллаборанта, порочащего борьбу украинцев за свободу и восхвалявшего убийц своего народа, побуждавшего их к дальнейшим репрессиям. За что и получил прекрасную квартиру в центре Львова, где нашел смерть от рук подпольщика ОУН.
Ведь если убийство Галана - это плохо, то почему мы с разочарованием читаем, что бывший депутат Верховной рады, а ныне активный российский коллаборант в Херсоне Алексей Ковалев таки выжил после покушения?
Почему огорчены неудачной попыткой 16 июня 2022 года в том же Херсоне взорвать главного тюремщика оккупантов Евгения Соболева? Почему приветствуем успешную ликвидацию 24 июня (снова в Херсоне) другого коллаборанта Дмитрия Савлученко? Довольны удачным использованием мины на автомобильном переезде под Харцызском 3 июля 2016 года, в результате которого в Вооруженных силах РФ стало одним полковником меньше - убит командир 7 отдельной мотострелковой бригады Александр Бушуев «Заря».
Если бы, например, погиб после покушения, как Галан, самопровозглашенный мэр Энергодара Шевчик, мы тоже вдруг стали бы называть его невинной жертвой террористов?
Почему успешные ликвидации всевозможных «моторол» (16 октября 2016 года) или «гиви» (8 февраля 2017-го) наполняют нас ощущением гордости за наших спецназовцев и подпольщиков, а такие же поступки их предшественников из УВО, ОУН, УПА мы до сих пор не готовы оценить как подобающие и героические?
Мы заслуженно считаем героем Владимира Жемчугова, который за десять месяцев на протяжении 2014−2015 годов провел 30 операций по уничтожению российских оккупантов и вражеских объектов, пока не попал тяжело раненным в плен. Он даже получил звание Героя Украины после освобождения. Но нам не хватает смелости назвать героями таких же отважных подпольщиков, уничтожавших оккупантов и их пособников в прошлом веке.
Как бы сейчас мы отнеслись к учителю на оккупированной территории, который сдавал бы ФСБ своих учеников за участие в проукраинской деятельности?
Наверное, как к предателю, достойному наказания. Именно так растолковали оуновцы деятельность директора гимназии Ивана Бабия, которого несколько раз предостерегали прекратить работу на оккупанта, но наконец-то застрелили на улице Львова.
Да.
Борцы за независимость Украины использовали террор. Причем, в отличие от многих нынешних террористов, не пытались превратить его в инструмент устрашения всего общества, бездумно убивая невинных, оказавшихся не в том месте и не в то время.
Атентаты - так называли украинские подпольщики убийства врагов, касались конкретных представителей оккупационных властей или местных коллаборантов, которых часто предупреждали требованиями прекратить антиукраинскую деятельность.
Сходные методы использовали борцы за независимость Ирландии, Израиля, Польши, участники сопротивления во Франции, Чехии. Поэтому иногда задержанным украинским боевикам смягчали наказание польские чиновники, которые не так давно сами были такими подпольщиками, устраивая теракты российским оккупантам.
В конце концов, Бандера, Шухевич и другие члены ОУН часто повторяли в своей деятельности то, что читали о польских героях в польских учебниках, которые их заставляли изучать победители их родителей.
Британское издание The Economist недавно писало о несчастных голодных солдатах, наевшихся пирогов с гвоздями. Восемь погибли.
Восемь российских солдат в Изюме наелись украинских пирожков. Так кто они - жертвы? А приветливая хозяйка, которая приносила пироги, террористка?
История - сложная материя и не любит простых ответов на сложные вопросы.
Но для нашей оптики в данном случае вопросы и ответы очевидны: солдаты - враги и оккупанты, потому что пришли убивать нас, женщина - героиня, потому что убила их, рискуя своей жизнью. Спасая жизнь других.
Как это делали мужчины и женщины в 1920-1950-х.
Поэтому нам следует чествовать и тогдашних, и нынешних как героев. И еще - изучать опыт первых, история, бывает, очень практичная наука.
Click to view