Максим Буткевич: Украина выстоит. Что дает мне надежду
29 декабря, 19:13
Украина и мир еще никогда не были настолько переплетены, и Украина еще никогда не была таким нервным узлом для всего мира
Для меня большая честь, во-первых, быть здесь. Большая радость вообще быть здесь, а не там. Я очень не хотел еще одну зиму провести в колонии строгого режима, где я отбывал «наказание», назначенное мне судом. И сейчас можно эти кавычки делать почти бесконечно. Именем Российской Федерации я был приговорен по сфабрикованному обвинению к 13 годам строгого режима. Но я понимал, что еще одна зима, возможно, и не одна зима. Но так случилось, что нет, этой зимой я у себя дома, я в свободной стране.
Я не хочу, чтобы это казалось пафосным, но чтобы понять, что это свободная страна, надо знать, с чем сравнить даже физически. Так случилось, что мне есть с чем сравнивать. И поэтому очень рад находиться здесь.
Click to viewКогда я был в армии, мы воевали не только на востоке. Сначала участвовали в освобождении Киевщины в конце марта - начале апреля 2022 года. Потом это был восток. Кроме того, что видели в плену и чувствовали в плену (там, к сожалению, было что почувствовать, не в лучших терминах), мы видели, как Россия последовательно уничтожает то, что осталось от международных норм мирного сосуществования и отношения друг к другу людей из разных стран, с разными взглядами, из разных режимов, с хотя бы соблюдением минимальных требований уважения, или хотя бы признания человечности. Собственно, основные краеугольные камни этого сформулированы и закреплены в международном гуманитарном праве, и не только, но прежде всего - в международном праве прав человека.
Я был обвинен в том, что я - военный преступник, что я нарушил Женевские конвенции обращения с гражданским населением во время войны. Для тех, кто не знает, я просто скажу, меня обвинили в том, что я стрелял из гранатомета по гражданским жителям города Северодонецка 4 июня 2022 года. Нашего подразделения никогда не было в Северодонецке за время большой войны. Мы просто туда не заходили. Были доказательства того, что 4 июня я находился в Киеве, и дело было слеплено настолько неуклюже, что когда я прочитал наконец, в чем меня обвиняют (это было через полгода после того, как оно было начато и завершено, потому что все бумаги подписывал, не читая, потому что не было такой возможности), я удивился, насколько неуклюже оно слеплено. Тем не менее, там было очень много ссылок на нормы международного гуманитарного права.
Потом я встретил других осужденных украинских военнопленных, чьи дела были сфабрикованы на том же конвейере, теми же людьми. Их так же обвиняли в том, что они нарушили международное гуманитарное право, и поэтому являются военными преступниками. И дела были настолько абсурдны, что я не видел ни одного человека за все это время, ни среди надзирателей, ни среди следователей само собой, ни среди местных жителей, осужденных по уголовным обвинениям, с которыми вместе уже осужденных нас удерживали, кто бы верил в то, что мы это сделали. Это все было превращено в фарс. Международное гуманитарное право было превращено в фарс. И было использовано только для того, чтобы посадить за решетку людей, которые пошли защищать свою страну и свой народ от иностранной агрессии. Не говоря уже об обращении с гражданским населением оккупированных территорий.
Я встречал и гражданских задержанных, осужденных по сфабрикованным обвинениям, или просто людей с новооккупированных территорий, которые исчезли с улиц, исчезли из своих квартир. И я узнал о них только потому, что оказался с ними в одной камере. Об их судьбе не сообщали даже родным. Это так называемые наши гражданские в плену. Ни одна Женевская конвенция не стояла рядом и не проходила рядом. Нам говорили по дороге в Луганский СИЗО, что вы еще не военнопленные, потому что вас не зарегистрировали. Когда вас зарегистрируют, вот тогда начнутся Женевские конвенции. Женевские конвенции никогда не начались. Никогда. Не было ни одной нормы Женевских конвенций об обращении с военнопленными, которая была бы соблюдена. Российская Федерация в своей практике последовательно показывает, насколько она легко может нарушать основополагающие нормы современной системы и международной безопасности, и международного права человека, абсолютно их игнорируя и понимая, что к ответственности сейчас привлечен никто не будет. И последствия разрушения этой системы, какой бы она ни была неэффективной, слабой, критикуемой, на себе почувствуют все. Я это знаю, я в этом уверен.
Между прочим, нам говорили и военные российские офицеры, еще после того, как взяли в плен, что Украина - это лишь этап. И когда, мол, этот этап будет завершен, у России будет самая боеспособная, закаленная в боях армия в Европе, и, наверное, в Евразии. И они будут настолько готовы идти дальше, что никто не сможет им противостоять. Сочетание сознания того, что право сильного господствует в нынешнем мире, что не сила в правде, как они пишут даже на своих пушках, я это видел, а правда в силе, что соглашения ничего не стоят, если они становятся невыгодны одной из сторон, которая их подписала, что человек - это расходный материал, а государство или та или иная идеология является тем, почему люди приносятся в жертву, и это, по мнению тех, кто носит это мировоззрение в себе, является правильным. Вот тот новый мир, который у нас сейчас царит на оккупированных территориях, это новый мир, который пытаются принести нам и не только нам.
Я боюсь, что то, что это не только российско-украинская ситуация, а это международная ситуация, до сих пор не совсем понятно многим нашим международным партнерам. И это печально, мне бы очень не хотелось видеть, что они однажды утром проснутся, неважно, будет это 24 февраля какого-нибудь года или любой другой день любого другого месяца другого года, и вдруг обнаруживают, что им пытаются этот мир принести.
Вернувшись в страну, честно говоря, я не знал, чего ожидать, потому что у нас было недостаточно информации, очень мягко говоря, о том, что происходит здесь. У меня был простой подход: я опасался худшего, надеялся на лучшее, но больше думал о том, чего я опасаюсь. Большинство того, чего я опасался, не оправдалось. Страна, которая ведет войну на выживание уже почти три года, с весьма ограниченными ресурсами по сравнению с той мощью, которая на нее напала, должна была быть, как я опасался, не только жестче, но и менее свободной, более черно-белой, а, наверное, гораздо более уставшей, хотя усталость чувствуется.
То, что я застал, очень отличается от моих худших опасений. Но я также вернулся в реальность, где украинские парни и девушки, надевшие форму, а на самом деле, они гражданские, так же, как я никогда не был военным прежде и никогда не был военным по внутреннему своему складу, ведут войну против государства-агрессора России, на поле боя встречая северокорейских солдат. И наше ПВО сбивает иранские БПЛА. И мы ждем того, кто еще из каких стран присоединится к этой вроде бы локальной, вроде бы российско-украинской войне. Украина и мир еще никогда не были настолько переплетены, и Украина еще никогда не была таким нервным узлом для всего мира. Я сейчас, во всяком случае, со своей точки зрения, не преувеличиваю. По очень многим вопросам, начиная с того, что будет с международным гуманитарным правом, и заканчивая тем, какими будут основные ценности того нового мирового порядка, который придет на смену нынешнему, а он придет, и это уже очевидно.
Есть худшие сценарии, есть лучшие сценарии. И то, какие они будут, худшие или лучшие, связано прежде всего с тем, выстоим мы или нет, выстоит ли Украина. И это мне кажется чрезвычайно важным и недооцененным опять-таки многими людьми во внешнем мире. Мы не сможем технически сделать это сами. Это очевидно. Опять-таки, учитывая несоизмеримость ресурсов. Но то, что мы уже три года делаем то, что мы должны делать, и гораздо больше, чем мы ожидали поначалу, это дает мне надежду. И я надеюсь, это дает надежду людям, для которых важны ценности, на которых строится наш мир.
Ценности свободных людей, защищающих свою свободу и свое достоинство. Там, где люди не являются расходным материалом, а такими, которые могут совместно решать свою дальнейшую судьбу. В том числе, относительно обращения с искусственным интеллектом, тем, как адаптировать зеленую энергетику, как улучшить климатические условия, что делать с теми ископаемыми, которые исчерпываются, что делать с радикальным экономическим разрывом между глобальным югом и глобальным севером. Это все могут решать люди, и они должны это делать, а не национальная сила или имперская сила, во главе которой стоит непогрешимый национальный лидер, а все остальные просто слушают приказы. Каким будет будущее, сейчас, впервые, возможно, за очень долгий период времени зависит от Украины. И от тех, кто Украину поддерживает в этой борьбе. Это мое глубокое убеждение.
