Про "Утомленных солнцем-2"
Я по-прежнему плохо представляю, какую версию будут
показывать в Каннах, но примерно понимаю, какой прием ее ожидает. Дело не
столько в том, что Михалков снимает так, как было принято лет 10 назад, сколько
в том, что критикам предстоит увидеть довольно унылое зрелище. Поставив себе
задачу показать Великую Отечественную Войну через жизни отдельных людей,
режиссер сам загнал себя в ловушку. Подобный взгляд на войну далеко не нов.
Фильм распадается на отдельные эпизоды и как цельное произведение искусства рушится
под собственной тяжестью. Флэшбеки из первых «Утомленных солнцем», которые
призваны связать действие воедино, наоборот, ломают темп повествования. Без
малого три часа зритель вынужден терпеть неоправданные паузы и долгие планы,
которые работают лишь в паре сцен. На сценарном уровне плохо проработаны
персонажи - мы видим не развитие характеров, а лишь схематично прописанные
функции. Смущает и грузность выбранного нарратива - необходимость вести
повествование от лица рассказчика-наблюдателя обусловлена лишь наличием
продолжения.
И тем не менее, я нисколько не жалею о времени, проведенном в кинотеатре. В «Утомленных солнцем-2» мне нравится не тот фильм, которым они стали в итоге, но тот фильм, который мог бы получиться, будь Михалков чуть помоложе и чуть посмелее. Если в начале мы видим ура-патриотическую картину с зрелищными батальными сценами, то ближе к концу, начиная с кульминационного эпизода про штрафбат, который, без дураков, очень круто снят, интонация заметно меняется. Война вокруг героев начинает восприниматься как религиозный опыт, как мистическое откровение. Ткань материалистической реальности рвется. В кадр постоянно лезет то снег, то туман, сквозь марево которого начинают проступать смыслы, или скорее фантазмы смыслов, не то чтобы новые, но довольно неожиданные для данной картины. Например, мотив надежды, которая является движущей силой сюжета - мне хотелось бы, чтобы Надя не присутствовала в фильме совсем, кроме как в флэшбеках. Тогда Котов воспринимался бы по-другому в своей одержимости найти дочь, цепляясь за неочевидные и мелкие намеки на ее существование. Мотив разобщенности людей и того, что война в частности и жизнь в общем - частное дело каждого отдельного человека, отчетливо звучит в сцене с Надей в деревне, но тут же гасится при возникновении неожиданной помощницы. Декорации финальной сцены можно понять как намек на то, что война - это богопротивное дело, но скорее всего, имелась в виду отсылка к вавилонской блуднице. Если рассматривать путешествие Котова как метафорические мытарства заблудшей и согрешившей души, этакий парафраз «Мертвеца», где герой вынужден действовать сообразно обстоятельствам, то понятно, почему фильм провалился в прокате - такая история не интересна массовому зрителю. С другой стороны, показанные в конце кадры из «Цитадели» убеждают в том, что Михалков все же не Сокуров, и мистические переживания героев находятся скорее в моей голове, а не в голове автора. Впрочем, я совсем не уверен, что лично мне так уж нужна эта третья часть с ее латиноамериканскими страстями и неминуемой встречей двух главных антагонистов.
И тем не менее, я нисколько не жалею о времени, проведенном в кинотеатре. В «Утомленных солнцем-2» мне нравится не тот фильм, которым они стали в итоге, но тот фильм, который мог бы получиться, будь Михалков чуть помоложе и чуть посмелее. Если в начале мы видим ура-патриотическую картину с зрелищными батальными сценами, то ближе к концу, начиная с кульминационного эпизода про штрафбат, который, без дураков, очень круто снят, интонация заметно меняется. Война вокруг героев начинает восприниматься как религиозный опыт, как мистическое откровение. Ткань материалистической реальности рвется. В кадр постоянно лезет то снег, то туман, сквозь марево которого начинают проступать смыслы, или скорее фантазмы смыслов, не то чтобы новые, но довольно неожиданные для данной картины. Например, мотив надежды, которая является движущей силой сюжета - мне хотелось бы, чтобы Надя не присутствовала в фильме совсем, кроме как в флэшбеках. Тогда Котов воспринимался бы по-другому в своей одержимости найти дочь, цепляясь за неочевидные и мелкие намеки на ее существование. Мотив разобщенности людей и того, что война в частности и жизнь в общем - частное дело каждого отдельного человека, отчетливо звучит в сцене с Надей в деревне, но тут же гасится при возникновении неожиданной помощницы. Декорации финальной сцены можно понять как намек на то, что война - это богопротивное дело, но скорее всего, имелась в виду отсылка к вавилонской блуднице. Если рассматривать путешествие Котова как метафорические мытарства заблудшей и согрешившей души, этакий парафраз «Мертвеца», где герой вынужден действовать сообразно обстоятельствам, то понятно, почему фильм провалился в прокате - такая история не интересна массовому зрителю. С другой стороны, показанные в конце кадры из «Цитадели» убеждают в том, что Михалков все же не Сокуров, и мистические переживания героев находятся скорее в моей голове, а не в голове автора. Впрочем, я совсем не уверен, что лично мне так уж нужна эта третья часть с ее латиноамериканскими страстями и неминуемой встречей двух главных антагонистов.