Холод и утро
Марк Погребисский.
Самое страшное, на первый взгляд, ощущение - осознание необходимости дойти от кровати до ванной комнаты - впоследствии оказывается лишь безобидной завязкой к шокирующему фильму ужасов под названием «Утро». Безрезультатные попытки с помощью, в лучшем случае, на четверть раскрытых глаз, различить в запотевшем зеркале изрядно деформированные, потертые ночью черты; нечто мерзкое, кругло-безвкусное, остывшее, кислое - обычно это нечто принято пихать в глотку и величать «завтраком».
Через какое-то время все становится вполне себе осязаемым и обычным, оттого, правда, еще более безнадежным и однообразным. Все свидетельствует о начале очередного непримечательного дня с предсказуемым финалом.
Утро - время, наполненное грустью и страхами. Загадочные события, о которых принято рассказывать в детских страшилках, имеют привычку всенепременно случаться ночью, что довольно странно. Ведь в темное время суток, когда трудно разглядеть то, что вызывает подлинный ужас, бояться абсолютно нечего.
На улице тебя пронизывает холод, имеющий, кажется, особые чувства к тебе и только к тебе. Вы встречаетесь каждый день, вы друг другу порядком поднадоели, но избежать очередного свидания невозможно. Между тобой и ним - связь. Незримая, нематериальная - такая же, как он сам, твой вечный спутник. Особые отношения. Он знает о тебе больше, чем кто-либо еще, залезает тебе под кости и долбит по ним кувалдой запретов и ограничений.
Холод многогранен. Он мог бы стать героем какого-нибудь психологического романа, если бы только кто-нибудь из классиков догадался выставить его на первый план. Он может привязаться к тебе и долго не отпускать или же ошеломить своим появлением, а затем исчезнуть. Может вовсе забыть о тебе и не нагнать, но потом вы обязательно встретитесь. Скорее всего, следующим утром, когда толпа локтями и криками снова внесет тебя в пригородный электропоезд.
Борсетка, майка-«сеточка», солидное пузо - здесь, в тамбуре, в котором курят и плюются уже, наверное, не одну тысячу лет, ты видишь его, человека, состоявшегося идейно и нравственно.
Рассмотри его повнимательнее, а лучше незаметно сфотографируй, распечатай снимок и повесь над кроватью. Изучи его детально, ведь если ты не станешь таким же, как он, через 20 лет, ты отречешься от корней. Тебе никто не обрадуется. По красной шее идеального гражданина катится пот, в электричке душно, ты чувствуешь это, но все равно дрожишь от холода, никак не связанного с температурными показателями.
Он же, не имеющий ничего общего с погодой, пробирает тебя, когда ты смотришь новости на федеральном канале. Ты молишься, чтобы они переделали тебя, переубедили, убили в тебе способность сомневаться. Но средства пропаганды слишком примитивны, все повторяется день за днем: дети, женщины, старики, иконы на фоне горящих домов, города, разбомбленные «ими». Обратный эффект: ты сомневаешься только больше, хотя искренне мечтаешь облегчить себе жизнь и заскочить в ряды адептов этого странного культа лжи. Отождествить себя с ними раз и навсегда - вот путь к деградации как к спасению, но, видимо, уже поздно.
Среди тысячи политических деятелей «оттуда» им все-таки удается найти двух или трех, на свои выступления надевающих майку с изображением императорского лика и выступающих против здравого смысла. Они говорят тебе: «Вот они, умнейшие и дальновиднейшие, самые уважаемые мыслители Запада». Но ты слишком хорошо понимаешь, что таковых подавляющее меньшинство, что они подкуплены или нездоровы.
Вокруг наперебой твердят, что политика - штука сложная, для ее анализа требуется рациональный подход. Но человеческое всегда должно быть первично, а рациональное, в свою очередь, должно из него исходить. Человеческое - это моментальная реакция твоего организма.
Возьмем, к примеру, обоняние. Очевидно, что поверхностный юмор ведущего псевдоаналитической передачи «N», сравнивающего страну А, известную своей благоустроенностью, с проституткой, продавшейся стране В, дурно пахнет. Пахнет водкой, ворованными деньгами и белыми ботинками на деревенской свадьбе где-то под Пермью.
На кого похожи стареющие работницы госучреждений, радостно танцующие под песню «На теплоходе музыка играет», на митинге в поддержку правящей партии? И здесь тебе поможет воображение. Именно, на барахтающихся в корыте свиней, изредка выпрыгивающих из своего рая и сообщающих всем в радиусе километра, что они счастливы и довольны. Они готовы не только жить в этой субстанции, они готовы дышать и питаться ей, они живут по заветам предков, искренне желая того же самого своим потомкам.
Борсетки, свиньи, коррупция - разве можно увязать эти понятия между собой? Все зависит от того, где ты решишься отыскать ответ на этот вопрос: у себя в комнате или в потоке людей в спальном районе. Дома ты только пожмешь плечами, но в Выхино тебе станет ясно: это - части одного целого, связанные неразрывно, сраставшиеся друг с другом столетиями. Нельзя отделить одно от другого, не нарушив хода истории, точно так же, как нельзя остановить и поднять с пола катающуюся по тамбуру пустую бутылку пива, пару минут назад опрокинутую твоим потным соседом, не почувствовав его недоуменного взгляда.
Кстати, как вы там, в 2114-м? Утро продолжается? Холод, наверное, так и не сменился оттепелью? Скажите, что я не прав и перебираю со скептицизмом, иначе, засыпая, я перехочу просыпаться. К слову, кто-то у вас еще осуждает людей, предпочитающих спать не с теми, с кем следует? Правда? И она, эта темноволосая и бледная, все так же серьезно смотрит в камеру, ей по-прежнему верят миллионы? Значит, у вас тоже прохладно...
Тогда одевайтесь потеплее.
Мне придётся открыть глаза,
Начинается день с дождём.
Надоело смотреть назад,
Все, что было - ушло. И всё.
Аккуратно прошедший век
Вписан в клетки пустых страниц.
Скоро время срифмует всех
С именами любимых лиц.
Посмотри, как же глуп мой путь,
Хорошо бы забыть хоть треть,
Хорошо б где-нибудь уснуть
И проспать бы без снов сто лет.
Чтоб в закрытую книгу лёг,
И полынью с собой унес
Запах пороха - уголёк,
Терпкий запах твоих волос.
А с чего начинался плен,
Кто бы мог тогда угадать -
Волчьих ягод не есть совсем,
Да и волчьих цветов не знать.
Кто бы в чем не был виноват
Уж пора бы устать гадать.
Не скучай без меня, мой брат,
Завтра утром я лягу спать.
Самое страшное, на первый взгляд, ощущение - осознание необходимости дойти от кровати до ванной комнаты - впоследствии оказывается лишь безобидной завязкой к шокирующему фильму ужасов под названием «Утро». Безрезультатные попытки с помощью, в лучшем случае, на четверть раскрытых глаз, различить в запотевшем зеркале изрядно деформированные, потертые ночью черты; нечто мерзкое, кругло-безвкусное, остывшее, кислое - обычно это нечто принято пихать в глотку и величать «завтраком».
Через какое-то время все становится вполне себе осязаемым и обычным, оттого, правда, еще более безнадежным и однообразным. Все свидетельствует о начале очередного непримечательного дня с предсказуемым финалом.
Утро - время, наполненное грустью и страхами. Загадочные события, о которых принято рассказывать в детских страшилках, имеют привычку всенепременно случаться ночью, что довольно странно. Ведь в темное время суток, когда трудно разглядеть то, что вызывает подлинный ужас, бояться абсолютно нечего.
На улице тебя пронизывает холод, имеющий, кажется, особые чувства к тебе и только к тебе. Вы встречаетесь каждый день, вы друг другу порядком поднадоели, но избежать очередного свидания невозможно. Между тобой и ним - связь. Незримая, нематериальная - такая же, как он сам, твой вечный спутник. Особые отношения. Он знает о тебе больше, чем кто-либо еще, залезает тебе под кости и долбит по ним кувалдой запретов и ограничений.
Холод многогранен. Он мог бы стать героем какого-нибудь психологического романа, если бы только кто-нибудь из классиков догадался выставить его на первый план. Он может привязаться к тебе и долго не отпускать или же ошеломить своим появлением, а затем исчезнуть. Может вовсе забыть о тебе и не нагнать, но потом вы обязательно встретитесь. Скорее всего, следующим утром, когда толпа локтями и криками снова внесет тебя в пригородный электропоезд.
Борсетка, майка-«сеточка», солидное пузо - здесь, в тамбуре, в котором курят и плюются уже, наверное, не одну тысячу лет, ты видишь его, человека, состоявшегося идейно и нравственно.
Рассмотри его повнимательнее, а лучше незаметно сфотографируй, распечатай снимок и повесь над кроватью. Изучи его детально, ведь если ты не станешь таким же, как он, через 20 лет, ты отречешься от корней. Тебе никто не обрадуется. По красной шее идеального гражданина катится пот, в электричке душно, ты чувствуешь это, но все равно дрожишь от холода, никак не связанного с температурными показателями.
Он же, не имеющий ничего общего с погодой, пробирает тебя, когда ты смотришь новости на федеральном канале. Ты молишься, чтобы они переделали тебя, переубедили, убили в тебе способность сомневаться. Но средства пропаганды слишком примитивны, все повторяется день за днем: дети, женщины, старики, иконы на фоне горящих домов, города, разбомбленные «ими». Обратный эффект: ты сомневаешься только больше, хотя искренне мечтаешь облегчить себе жизнь и заскочить в ряды адептов этого странного культа лжи. Отождествить себя с ними раз и навсегда - вот путь к деградации как к спасению, но, видимо, уже поздно.
Среди тысячи политических деятелей «оттуда» им все-таки удается найти двух или трех, на свои выступления надевающих майку с изображением императорского лика и выступающих против здравого смысла. Они говорят тебе: «Вот они, умнейшие и дальновиднейшие, самые уважаемые мыслители Запада». Но ты слишком хорошо понимаешь, что таковых подавляющее меньшинство, что они подкуплены или нездоровы.
Вокруг наперебой твердят, что политика - штука сложная, для ее анализа требуется рациональный подход. Но человеческое всегда должно быть первично, а рациональное, в свою очередь, должно из него исходить. Человеческое - это моментальная реакция твоего организма.
Возьмем, к примеру, обоняние. Очевидно, что поверхностный юмор ведущего псевдоаналитической передачи «N», сравнивающего страну А, известную своей благоустроенностью, с проституткой, продавшейся стране В, дурно пахнет. Пахнет водкой, ворованными деньгами и белыми ботинками на деревенской свадьбе где-то под Пермью.
На кого похожи стареющие работницы госучреждений, радостно танцующие под песню «На теплоходе музыка играет», на митинге в поддержку правящей партии? И здесь тебе поможет воображение. Именно, на барахтающихся в корыте свиней, изредка выпрыгивающих из своего рая и сообщающих всем в радиусе километра, что они счастливы и довольны. Они готовы не только жить в этой субстанции, они готовы дышать и питаться ей, они живут по заветам предков, искренне желая того же самого своим потомкам.
Борсетки, свиньи, коррупция - разве можно увязать эти понятия между собой? Все зависит от того, где ты решишься отыскать ответ на этот вопрос: у себя в комнате или в потоке людей в спальном районе. Дома ты только пожмешь плечами, но в Выхино тебе станет ясно: это - части одного целого, связанные неразрывно, сраставшиеся друг с другом столетиями. Нельзя отделить одно от другого, не нарушив хода истории, точно так же, как нельзя остановить и поднять с пола катающуюся по тамбуру пустую бутылку пива, пару минут назад опрокинутую твоим потным соседом, не почувствовав его недоуменного взгляда.
Кстати, как вы там, в 2114-м? Утро продолжается? Холод, наверное, так и не сменился оттепелью? Скажите, что я не прав и перебираю со скептицизмом, иначе, засыпая, я перехочу просыпаться. К слову, кто-то у вас еще осуждает людей, предпочитающих спать не с теми, с кем следует? Правда? И она, эта темноволосая и бледная, все так же серьезно смотрит в камеру, ей по-прежнему верят миллионы? Значит, у вас тоже прохладно...
Тогда одевайтесь потеплее.
Мне придётся открыть глаза,
Начинается день с дождём.
Надоело смотреть назад,
Все, что было - ушло. И всё.
Аккуратно прошедший век
Вписан в клетки пустых страниц.
Скоро время срифмует всех
С именами любимых лиц.
Посмотри, как же глуп мой путь,
Хорошо бы забыть хоть треть,
Хорошо б где-нибудь уснуть
И проспать бы без снов сто лет.
Чтоб в закрытую книгу лёг,
И полынью с собой унес
Запах пороха - уголёк,
Терпкий запах твоих волос.
А с чего начинался плен,
Кто бы мог тогда угадать -
Волчьих ягод не есть совсем,
Да и волчьих цветов не знать.
Кто бы в чем не был виноват
Уж пора бы устать гадать.
Не скучай без меня, мой брат,
Завтра утром я лягу спать.