Наблюдения при чтении "Суммы технологий"
Как-то я читала об умозрительном эксперименте, в котором жителя рубежа 20-го века перемещают в 1950-й или жителя 1950-го - в 2000-й год соответственно. Автор рассуждения предполагает, что первый будет дезориентирован минимально, поскольку изменения в окружающем его обществе (если предположить, что он является жителем одной из развитых западных стран) в основном количественные, вполне прогнозируемые из его времени - развитие техники, упрощение жизни и повышение ее уровня; в то же время иерархическая структура, взаиморасположение в ней классов, рас, полов остаются неизменными, начальник все еще в костюме, жена его домохозяйка, лифтер черный, по одежде можно четко указать имущественный статус и т.д. В то время как человека из 1950-го, перенесенного одним махом через хиппи - сексуальную революцию - МЛКинга - гранж - доткомы - в начало нового тысячелетия может ждать реальный шок: женщины-военнослужащие, президенты-лесбиянки, СЕО в шортах и майках, а еще немного и черный президент...
Я об этом сейчас думаю, когда читаю Лема: революционные идеи на фоне консерватизма сознания, когда он все время обращается к читателю, как к представителю своей страты белых гетеросексуальных европейских мужчин - предполагая, что у него есть жена, которая занимается домом, постоянно упоминая негров в качестве обслуживающего персонала или в обстоятельствах, связанных с колониализмом, хотя где Польша - и где Африка, вряд ли у него были хоть какие-то чернокожие знакомые; без стеснения использует для подчеркивания силы разума ученого сравнения с "пускающим слюни олигофреном". Спокойно воспринимает опыты, в которых живой собаке перерезают спинной мозг для изучения рефлексов или приживляют вторую голову. Описания лоботомии - все еще приемлемого метода тех лет - вызывают в нем моральную неопределенность, он с удовлетворением подчеркивает, что в Польше такие методы запрещены. В общем, складывается очень четкое ощущение того, как при отсутствии появившихся позже - и всюду поливаемых - тормозов политкорректности человек вполне разумных и гуманистических, по всем параметрам его времени, представлений распространяет свой гуманизм только на группу, к которой принадлежит. Ему не угрожает ни в коей мере возможность стать чернокожим, женщиной, врожденным умственно отсталым - и его совершенно не посещает мысль о том, что кто-то из представительниц хотя бы первых двух категорий может прочитать его книгу и испытывать неприятные ощущения от роли не адресата этой книги, а обслуживающего персонала этого белого мужчины-адресата, в которую ее постоянно помещают; при этом он может, при известном стечении обстоятельств, сойти с ума - поэтому оперативные методы лечения безумия его несколько волнуют, это заметно из рассуждений, и он не хотел бы, чтобы они его коснулись.
Я об этом сейчас думаю, когда читаю Лема: революционные идеи на фоне консерватизма сознания, когда он все время обращается к читателю, как к представителю своей страты белых гетеросексуальных европейских мужчин - предполагая, что у него есть жена, которая занимается домом, постоянно упоминая негров в качестве обслуживающего персонала или в обстоятельствах, связанных с колониализмом, хотя где Польша - и где Африка, вряд ли у него были хоть какие-то чернокожие знакомые; без стеснения использует для подчеркивания силы разума ученого сравнения с "пускающим слюни олигофреном". Спокойно воспринимает опыты, в которых живой собаке перерезают спинной мозг для изучения рефлексов или приживляют вторую голову. Описания лоботомии - все еще приемлемого метода тех лет - вызывают в нем моральную неопределенность, он с удовлетворением подчеркивает, что в Польше такие методы запрещены. В общем, складывается очень четкое ощущение того, как при отсутствии появившихся позже - и всюду поливаемых - тормозов политкорректности человек вполне разумных и гуманистических, по всем параметрам его времени, представлений распространяет свой гуманизм только на группу, к которой принадлежит. Ему не угрожает ни в коей мере возможность стать чернокожим, женщиной, врожденным умственно отсталым - и его совершенно не посещает мысль о том, что кто-то из представительниц хотя бы первых двух категорий может прочитать его книгу и испытывать неприятные ощущения от роли не адресата этой книги, а обслуживающего персонала этого белого мужчины-адресата, в которую ее постоянно помещают; при этом он может, при известном стечении обстоятельств, сойти с ума - поэтому оперативные методы лечения безумия его несколько волнуют, это заметно из рассуждений, и он не хотел бы, чтобы они его коснулись.