С Рождеством:)
Говорят, в Рождественскую ночь есть особое время, когда наступает Божий Мир. С первым ударом колокола, говорящем о том, что в мир пришел Иисус, все эльфы и большие и маленькие, русалочки с морскими цветами в волосах, берегини, гномы в остроконечных шляпах с бубенцами на полях, лесовые с лесовятами, духи деревьев и даже цветов, спящих в земле под снежным покрывалом, домовые в вязанных носочках из потерянных ниточек, банники в любимых ими крапивовых вениках - все-все выходят из своих укрытых домов, норок и уголков и приветствуют Родившегося. Даже злые духи и призраки останавливаются и не смеют чинить никому вреда до того момента, как закончит звенеть колокол. В этот самый момент граница между их владениями и нашим, человеческим, миром становится совсем тоненькой.
Этой ночью, странно бесснежной для северных краев, и шёл Кот домой, через замерзший в ледышку песок, через сосны, тихо шумящие под замерзшим небом, через бетонную, обычно такую шумную дорогу к белому дому с двумя башенками, за которым, на горушке в конце лета видимо-невидимо малины. Лапы мёрзли, но идти-то было недалеко, а у котов есть традиция: раз в год, в Сочельник, приходить к Воде, тут мелкой и ещё не солёной, и разговаривать, спорить, мириться, болтать, а потом возвращаться к камельку, и опять весь год морщится и щуриться, коли лапы промочишь или в дождь попадёшь, не объяснять же каждому встречному-поперечному, что шутить друг над другом любите,- от того и задержался, до первого удара колокола оставалось всего ничего.
Только вот и сосны уже должны поредеть, и дорога показаться, а всё в горку и в горку и дома не видать… Кот остановился, увидел под лапами следы маленьких ножек, да пару ярких, красных рябинных ягод. «Дурачатся под вечер», - подумал, да и повернул по следу. Долго ли, вышел на горушку, глядь, а там собрался лесной народец, видимо-невидимо. Фонарёчки принесли, лица у всех серьезные, столпились и… не галдят как всегда, и даже ветер как-то сюда занесло, сидит на ветке с флейтой тихо-тихо. Смотрит, а они окружили девочку, которая в доме с красной дверью живёт. Глаза испуганные, шарф всё поправляет, оглядывается, видно дорогу найти не может, а народца не видит, только слышит лёгкий шум, да голосов не разберет. Поспрашивал у старого, с длиннющей бородой, белее снежного снега, деда, как сюда попала, кто заморочил, а вдруг видит, смотрит девчонка на него.
На корточки присела: - Кот, кот, - ладошку протягивает, - подошёл поближе, думал было для порядка глазами посверкать, да, может, пошипеть, только само-собой мурчать получилось, уж очень славно пахла теплом. - Лапы замерзли? - говорит, а сама будто спрашивая можно ли, за ухом гладит, ладошками пытается отогреть.
А слова духа дуба, а это именно он, Дуб с поля, ухо Коту щекочут: мы и Ветер позвали, думали, пойдет за ним, родня же его, и Рябина вот уже ягодки разбросала, даже Синицу разбудили, не слышит, не видит, потерялась, в голове то ли клубок, то ли цепочка эта, серебряная, вокруг головы давит, что уж делать не знаем…
Кот помурчал, головой о ноги потерся, девочка уже и бояться перестала. Отбежал по Рябинкиному следу, смотрит, идёт за ним. А тут вдали колокол зазвонил. Время, как и всегда, растянулось, лес засветился, народец уже улыбаться радостно начал. Смотрит Кот, а у девочки, как пелена с глаз упала, подошёл, мурчит: «Ну и не бойся». А лесные её окружили: «А мы тебя малюткой помним, а ты нас и не видела никогда, но слушать-то чего перестала, у тебя же, как и у всех людей, звезда внутри, солнечная, а ты не слушала совсем» - болтают наперебой, да и ведут потихоньку к дому. Довели уж до края леса.
Закрыла глаза, разулыбалась, и раз… отвечать начала, благодарит и лесных, и Кота. Тут колокол снова звенеть начал, Время пошло. На прощание обняла Кота, а он ей ещё раз промурчал, чтоб чаще слушала.
Этой ночью, странно бесснежной для северных краев, и шёл Кот домой, через замерзший в ледышку песок, через сосны, тихо шумящие под замерзшим небом, через бетонную, обычно такую шумную дорогу к белому дому с двумя башенками, за которым, на горушке в конце лета видимо-невидимо малины. Лапы мёрзли, но идти-то было недалеко, а у котов есть традиция: раз в год, в Сочельник, приходить к Воде, тут мелкой и ещё не солёной, и разговаривать, спорить, мириться, болтать, а потом возвращаться к камельку, и опять весь год морщится и щуриться, коли лапы промочишь или в дождь попадёшь, не объяснять же каждому встречному-поперечному, что шутить друг над другом любите,- от того и задержался, до первого удара колокола оставалось всего ничего.
Только вот и сосны уже должны поредеть, и дорога показаться, а всё в горку и в горку и дома не видать… Кот остановился, увидел под лапами следы маленьких ножек, да пару ярких, красных рябинных ягод. «Дурачатся под вечер», - подумал, да и повернул по следу. Долго ли, вышел на горушку, глядь, а там собрался лесной народец, видимо-невидимо. Фонарёчки принесли, лица у всех серьезные, столпились и… не галдят как всегда, и даже ветер как-то сюда занесло, сидит на ветке с флейтой тихо-тихо. Смотрит, а они окружили девочку, которая в доме с красной дверью живёт. Глаза испуганные, шарф всё поправляет, оглядывается, видно дорогу найти не может, а народца не видит, только слышит лёгкий шум, да голосов не разберет. Поспрашивал у старого, с длиннющей бородой, белее снежного снега, деда, как сюда попала, кто заморочил, а вдруг видит, смотрит девчонка на него.
На корточки присела: - Кот, кот, - ладошку протягивает, - подошёл поближе, думал было для порядка глазами посверкать, да, может, пошипеть, только само-собой мурчать получилось, уж очень славно пахла теплом. - Лапы замерзли? - говорит, а сама будто спрашивая можно ли, за ухом гладит, ладошками пытается отогреть.
А слова духа дуба, а это именно он, Дуб с поля, ухо Коту щекочут: мы и Ветер позвали, думали, пойдет за ним, родня же его, и Рябина вот уже ягодки разбросала, даже Синицу разбудили, не слышит, не видит, потерялась, в голове то ли клубок, то ли цепочка эта, серебряная, вокруг головы давит, что уж делать не знаем…
Кот помурчал, головой о ноги потерся, девочка уже и бояться перестала. Отбежал по Рябинкиному следу, смотрит, идёт за ним. А тут вдали колокол зазвонил. Время, как и всегда, растянулось, лес засветился, народец уже улыбаться радостно начал. Смотрит Кот, а у девочки, как пелена с глаз упала, подошёл, мурчит: «Ну и не бойся». А лесные её окружили: «А мы тебя малюткой помним, а ты нас и не видела никогда, но слушать-то чего перестала, у тебя же, как и у всех людей, звезда внутри, солнечная, а ты не слушала совсем» - болтают наперебой, да и ведут потихоньку к дому. Довели уж до края леса.
Закрыла глаза, разулыбалась, и раз… отвечать начала, благодарит и лесных, и Кота. Тут колокол снова звенеть начал, Время пошло. На прощание обняла Кота, а он ей ещё раз промурчал, чтоб чаще слушала.