Три аспекта февральской бессонницы.
Наступил февраль. Снег смешался с песком и грязью и стал преждевременно серым, напоминая о неизбежном весеннем потеплении. А вдруг снег никогда не растает или жара никогда не закончится- думаю я каждую холодную зиму и каждое знойное лето. Но снег всегда сперва становится мерзкой жижей, а потом по законам природы испаряется, а жара- постепенно превращается в свою полную противоположность.
В детстве, когда мама водила меня на нескончаемые кружки и секции, будь то плавание, гимнастика, танцы, воскресная или музыкальная школа- для меня запредельно важно было видеть ее во время занятия. Если вдруг, выглядывая в коридор,я не заставала маму сидящей на специально отведенных для ожидающих родителей скамейках, то закатывала истерику. В самом прямом смысле слова. До сих пор не понимаю для себя, был ли это реальный страх, что меня оставят, или просто способ привлечь к себе внимание. Если первое, то откуда он появился, страх этот?Интересно, может мама часто оставляла меня одну в люльке в раннем младенческом возрасте? Не думаю. На нее это совсем не похоже. Как бы там ни было, лет до 13-14 я была самым настоящим "хвостиком". И сейчас мне приятно делать что-то вдвоем с мамой: ходить в магазины, в театр , прогуляться в парке или пожить с недельку в саду. И сегодня у меня появился другой страх- а вдруг я сама оставлю маму. Уже не она меня. А я -ее. И, конечно,не в буквальном смысле.
Я никогда не напишу здесь правду. Я, конечно, только этим и занимаюсь, что пишу правду. Но только не ту, что спровоцировала мою бессонницу. Я про ту правду, которую я старательно пытаюсь запихнуть обратно в себя, как только она начинает прорываться. Как те рыбы, которые выскальзывают из сердца,и наступает смерть (в спектакле театра "DEREVO"). Действительно, кажется, что если ты произнесешь, озвучишь эту самую правду, то рыбы безвозвратно выскользнут, уплывут. И ты останешься ни с чем. Без сердца, без рыб, без правды.
Может, в этой неспособности сказать ту самую рыбью правду и есть вся моя проблема?
В детстве, когда мама водила меня на нескончаемые кружки и секции, будь то плавание, гимнастика, танцы, воскресная или музыкальная школа- для меня запредельно важно было видеть ее во время занятия. Если вдруг, выглядывая в коридор,я не заставала маму сидящей на специально отведенных для ожидающих родителей скамейках, то закатывала истерику. В самом прямом смысле слова. До сих пор не понимаю для себя, был ли это реальный страх, что меня оставят, или просто способ привлечь к себе внимание. Если первое, то откуда он появился, страх этот?Интересно, может мама часто оставляла меня одну в люльке в раннем младенческом возрасте? Не думаю. На нее это совсем не похоже. Как бы там ни было, лет до 13-14 я была самым настоящим "хвостиком". И сейчас мне приятно делать что-то вдвоем с мамой: ходить в магазины, в театр , прогуляться в парке или пожить с недельку в саду. И сегодня у меня появился другой страх- а вдруг я сама оставлю маму. Уже не она меня. А я -ее. И, конечно,не в буквальном смысле.
Я никогда не напишу здесь правду. Я, конечно, только этим и занимаюсь, что пишу правду. Но только не ту, что спровоцировала мою бессонницу. Я про ту правду, которую я старательно пытаюсь запихнуть обратно в себя, как только она начинает прорываться. Как те рыбы, которые выскальзывают из сердца,и наступает смерть (в спектакле театра "DEREVO"). Действительно, кажется, что если ты произнесешь, озвучишь эту самую правду, то рыбы безвозвратно выскользнут, уплывут. И ты останешься ни с чем. Без сердца, без рыб, без правды.
Может, в этой неспособности сказать ту самую рыбью правду и есть вся моя проблема?