Задание по одному из учебных курсов требовало проанализировать художественную книгу
и найти в ней экстремистские идеи.
Я взяла "Маятник Фуко", долго пыталась что-то наваять, но ничего особенно интересного не выходило.
Но в итоге написала -не перечитывая и не редактируя.
Отрывок положу здесь, на память :)
"Роман Умберто Эко «Маятник Фуко», написанный в 1988 году, можно прочитывать с самых разных сторон. Кто-то считает его пародией, иронически высмеивающей современную автору интеллигенцию: полуобразованную, плохо знающую историю, особенно древнюю и средневековую, охотно верящую в теории заговора и принимающую за чистую монету любые более-менее наукообразные теории, объясняющие устройство общества и обещающие наступление мирового благоденствия и социальной справедливости.
Кто-то говорит, что этот роман - прекрасная «прививка» против увлечения Дэном Брауном и ему подобными авторами, поскольку на фоне романов Эко менее профессиональные попытки писать в том же жанре выглядят довольно убого и неубедительно.
Кто-то считает художественные тексты Эко шуткой гения, развлечением великого ума, расставляющего «маячки» - цитаты, опознать которые, а значит, увидеть подлинную красоту и цельность романа могут только не менее, чем автор, читатели.
Все это так, но необходимо отметить и еще одну важную деталь. Казалось бы, в романе «Маятник Фуко» красной нитью проходит идея о том, что умственная неаккуратность, необразованность, имеющие следствием излишнюю интеллектуальную доверчивость, порождают тех самых чудовищ, от которых не спасет даже свет разума, пролившийся на них, - потому что он не сделает их менее убедительными.
Эко был большим мастером слова и умел писать убедительно, очаровывать, даже когда устами своих персонажей нес абсолютную чушь. В этом, на мой взгляд, причина того, что большинство читателей не видят за литературными и медиевистическими изысканиями, изложенными в романе, того, что автор пишет порой открытым текстом. Эко рассказывает, как можно с нуля создать и обосновать легитимность существования вполне тотальной эзотерической организации, цель которой - захват власти над миром путем установления господства над природными ресурсами и умами людей.
Сам он в романе описывает, как можно получить власть именно над сознанием людей, он, как профессиональный исследователь интеллектуальных продуктов человечества, знает, как этого достичь. Сначала нужно создать идею, потом поверить в нее, найти непротиворечивые доказательства ее истинности (что не очень сложно, т.к. события человеческой истории - и он это неоднократно демонстрирует - можно трактовать очень по-разному в зависимости от исследовательской позиции), а затем, если она будет гладкой, стройной и наукообразной, люди сами в нее поверят. А затем их можно побудить к действиям в соответствии с этой идеей.
Здесь нужно отметить два момента:
Во-первых, это придает большое значение наукообразности. В наш век люди часто верят в науку так же, как раньше верили в религию, то есть суеверно, слепо, радуясь, когда находят подтверждение предмету своей веры. Причем большинство из тех, кто верит в науку, считает себя объективными и свободными из религиозных предрассудков, что облегчает манипуляцию. Эко показывает, как это работает. Даже самые образованные читатели невольно попадают под обаяние его текстов и начинают верить в то, что он писал.
Во-вторых, идея может быть практически любая, и на это также указывается в романе: герои сознательно берут вполне безумную идею, и через некоторое время она обрастает скелетом исторически событий и мясом подробностей и догадок, которые не могут быть опровергнуты, вернее, это опровержение не будет более убедительно, чем исходных тезис. Причем в романе описано, что мотивы авторов далеко не бескорыстные, они вступают в План не из любви к искусству, у каждого своя причина: от ревности до желания самому получить доступ к тайнам мира.
И в результате, после приложения достаточно большого количества усилий, герои романа получают теорию, в которую можно непротиворечиво вписать все происходившие когда-либо в мире события и явления. Она объясняет падение империй, приход Гитлера к власти, расцвет абстрактного искусства и кризис в железнодорожном строительстве. Это общая теория всего, прекрасная и цельная. Как известно, наука отличается от идеологии тем, что допускает существование того, что не может объяснить, допущением возможности опровержения собственных выводов, а также рефлексией о собственных основаниях. Эко же говорит именно об идеологии.
Одна из персонажей романа, Лия, объясняет главному герою, почему то, что они делают, чудовищно: «Он не чудесен, ваш План. Он чудовищен. У людей не возникает желания снова сжигать Трою после чтения Гомера. После Гомера возникает чувство, будто пожара Трои как бы никогда не бывало, никогда не будет - или, можно сказать, он «будет быть» всегда. У Гомера множество смыслов, именно благодаря тому, что Гомер ясен, прозрачен. А твои розенкрейцерские манифесты не ясны и не прозрачны. Это утробное урчанье, а прикидывается речью. Сколько народу разбирало эту речь, столько раз находили в ней что хотели. В Гомере нету тайн. В вашем Плане тайны есть, да еще в нем полно противоречий. Поэтому тысячи дураков поверят в ваш план, их вера будет крепче меди. Выбросьте все, и поскорее. Гомер не мухлевал. Вы мухлюете. Вас послушаются все». (гл. «Тиферэт», п. 106)
За этими словами стоит страх, которых хорошо знаком всем европейским (и отчасти американским) интеллектуалам второй половины ХХ века. Об этом страхе много писала Ханна Арендт. Это страх перед возможным тоталитаризмом, ужас от возможности повторения событий 2 Мировой войны, осознание хрупкости привычного мира, который может быть разрушен самым, казалось бы, непрочным и невесомым из того, что есть в мире, - идеей. Идеи опасны тем, что могут быть поняты по-разному, использованы как во благо, так и во зло, и в них самих нет ничего, что запретило бы это. Идеи нейтральны, но опасны в опытных руках - как техника, о которой писал Шмитт в «Эпохе деполитизаций и нейтрализаций». Идеи невозможно «обезвредить» раз и навсегда, практически любую идею можно оживить и сделать вновь актуальной. Именно это и делает Эко, и его роман - это практическое пособие для того, кто хочет этому научиться.
Также Эко пишет о том, что такое конструирование нового мира - это еще и способ сделать мир знакомым, привычным в меняющихся условиях, когда привычные ориентиры пропали. Поэтому для него так важно, что Казобон из Бразилии возвращается в незнакомую ему Италию, в которой ему нужно обрести дом - и себя. В этих условиях это значило создать все заново. Эдакая социальная инженерия от медиевистики.
Реальный мир, антифашистский молчаливо признается героями нереальным, они, каждый по-своему, наделяют истинным бытием свой План, поначалу решаясь руководствоваться только истинными идеями, которые им попадаются, но затем теряют связь с реальностью и попадают под влияние созданной ими же идеологии. Освободиться от нее они уже не могут, им некуда выйти, вымысел переплелся с реальностью и заместил ее.
И в то же время, гибель одного из героев описывается почти как возвращение домой, к себе, к тому, что он есть на самом деле: «Потом, в то время как силою колебаний продолжали гулять вверх и вниз эти траурные качели, так сложились между собой векторы и таким образом перетекла энергия, что тело Бельбо замерло неподвижно в пространстве, а отходивший от него канат и шар продолжали качаться туда и сюда от его тела и до земли, в то время как верхний отрезок - соединявший тело Бельбо с замком свода - стал отвесен и неподвижен, как металлическая палка. Благодаря этому Бельбо, отрешившись от земного мира, полного заблуждений, и от его суеты, превратился сам, именно он, Бельбо, его существо, в ту Точку Отсчета, в неподвижную Ось, в то Место, на которое опирается крыша мира, в то время, как под его ногами продолжалась обычная суета, и <...> орда одержимцев, замерев на несколько мгновений перед видением чуда, снова принялась голосить. Я сказал себе: вот теперь история действительно окончена. Бельбо получил свою славу и навеки соединился с Абсолютом» (гл. «Год», п. 113).
Таким образом, даже смерть друга Казобон считает оправданной и вполне соотносит ее с Планом. Жизнь Бельбо оказывается цельной и обретшей смысл только в контексте Плана, подтверждая, завершая и реализуя его, делая реальным более всего остального. Сама по себе эта жизнь значения уже не имела.
Текст стал реальностью, из которой нет выхода, из которой выходить просто некуда, всякое событие в жизни становится частью этой истории.
Это прекрасный, дивный, новый мир".
Я взяла "Маятник Фуко", долго пыталась что-то наваять, но ничего особенно интересного не выходило.
Но в итоге написала -не перечитывая и не редактируя.
Отрывок положу здесь, на память :)
"Роман Умберто Эко «Маятник Фуко», написанный в 1988 году, можно прочитывать с самых разных сторон. Кто-то считает его пародией, иронически высмеивающей современную автору интеллигенцию: полуобразованную, плохо знающую историю, особенно древнюю и средневековую, охотно верящую в теории заговора и принимающую за чистую монету любые более-менее наукообразные теории, объясняющие устройство общества и обещающие наступление мирового благоденствия и социальной справедливости.
Кто-то говорит, что этот роман - прекрасная «прививка» против увлечения Дэном Брауном и ему подобными авторами, поскольку на фоне романов Эко менее профессиональные попытки писать в том же жанре выглядят довольно убого и неубедительно.
Кто-то считает художественные тексты Эко шуткой гения, развлечением великого ума, расставляющего «маячки» - цитаты, опознать которые, а значит, увидеть подлинную красоту и цельность романа могут только не менее, чем автор, читатели.
Все это так, но необходимо отметить и еще одну важную деталь. Казалось бы, в романе «Маятник Фуко» красной нитью проходит идея о том, что умственная неаккуратность, необразованность, имеющие следствием излишнюю интеллектуальную доверчивость, порождают тех самых чудовищ, от которых не спасет даже свет разума, пролившийся на них, - потому что он не сделает их менее убедительными.
Эко был большим мастером слова и умел писать убедительно, очаровывать, даже когда устами своих персонажей нес абсолютную чушь. В этом, на мой взгляд, причина того, что большинство читателей не видят за литературными и медиевистическими изысканиями, изложенными в романе, того, что автор пишет порой открытым текстом. Эко рассказывает, как можно с нуля создать и обосновать легитимность существования вполне тотальной эзотерической организации, цель которой - захват власти над миром путем установления господства над природными ресурсами и умами людей.
Сам он в романе описывает, как можно получить власть именно над сознанием людей, он, как профессиональный исследователь интеллектуальных продуктов человечества, знает, как этого достичь. Сначала нужно создать идею, потом поверить в нее, найти непротиворечивые доказательства ее истинности (что не очень сложно, т.к. события человеческой истории - и он это неоднократно демонстрирует - можно трактовать очень по-разному в зависимости от исследовательской позиции), а затем, если она будет гладкой, стройной и наукообразной, люди сами в нее поверят. А затем их можно побудить к действиям в соответствии с этой идеей.
Здесь нужно отметить два момента:
Во-первых, это придает большое значение наукообразности. В наш век люди часто верят в науку так же, как раньше верили в религию, то есть суеверно, слепо, радуясь, когда находят подтверждение предмету своей веры. Причем большинство из тех, кто верит в науку, считает себя объективными и свободными из религиозных предрассудков, что облегчает манипуляцию. Эко показывает, как это работает. Даже самые образованные читатели невольно попадают под обаяние его текстов и начинают верить в то, что он писал.
Во-вторых, идея может быть практически любая, и на это также указывается в романе: герои сознательно берут вполне безумную идею, и через некоторое время она обрастает скелетом исторически событий и мясом подробностей и догадок, которые не могут быть опровергнуты, вернее, это опровержение не будет более убедительно, чем исходных тезис. Причем в романе описано, что мотивы авторов далеко не бескорыстные, они вступают в План не из любви к искусству, у каждого своя причина: от ревности до желания самому получить доступ к тайнам мира.
И в результате, после приложения достаточно большого количества усилий, герои романа получают теорию, в которую можно непротиворечиво вписать все происходившие когда-либо в мире события и явления. Она объясняет падение империй, приход Гитлера к власти, расцвет абстрактного искусства и кризис в железнодорожном строительстве. Это общая теория всего, прекрасная и цельная. Как известно, наука отличается от идеологии тем, что допускает существование того, что не может объяснить, допущением возможности опровержения собственных выводов, а также рефлексией о собственных основаниях. Эко же говорит именно об идеологии.
Одна из персонажей романа, Лия, объясняет главному герою, почему то, что они делают, чудовищно: «Он не чудесен, ваш План. Он чудовищен. У людей не возникает желания снова сжигать Трою после чтения Гомера. После Гомера возникает чувство, будто пожара Трои как бы никогда не бывало, никогда не будет - или, можно сказать, он «будет быть» всегда. У Гомера множество смыслов, именно благодаря тому, что Гомер ясен, прозрачен. А твои розенкрейцерские манифесты не ясны и не прозрачны. Это утробное урчанье, а прикидывается речью. Сколько народу разбирало эту речь, столько раз находили в ней что хотели. В Гомере нету тайн. В вашем Плане тайны есть, да еще в нем полно противоречий. Поэтому тысячи дураков поверят в ваш план, их вера будет крепче меди. Выбросьте все, и поскорее. Гомер не мухлевал. Вы мухлюете. Вас послушаются все». (гл. «Тиферэт», п. 106)
За этими словами стоит страх, которых хорошо знаком всем европейским (и отчасти американским) интеллектуалам второй половины ХХ века. Об этом страхе много писала Ханна Арендт. Это страх перед возможным тоталитаризмом, ужас от возможности повторения событий 2 Мировой войны, осознание хрупкости привычного мира, который может быть разрушен самым, казалось бы, непрочным и невесомым из того, что есть в мире, - идеей. Идеи опасны тем, что могут быть поняты по-разному, использованы как во благо, так и во зло, и в них самих нет ничего, что запретило бы это. Идеи нейтральны, но опасны в опытных руках - как техника, о которой писал Шмитт в «Эпохе деполитизаций и нейтрализаций». Идеи невозможно «обезвредить» раз и навсегда, практически любую идею можно оживить и сделать вновь актуальной. Именно это и делает Эко, и его роман - это практическое пособие для того, кто хочет этому научиться.
Также Эко пишет о том, что такое конструирование нового мира - это еще и способ сделать мир знакомым, привычным в меняющихся условиях, когда привычные ориентиры пропали. Поэтому для него так важно, что Казобон из Бразилии возвращается в незнакомую ему Италию, в которой ему нужно обрести дом - и себя. В этих условиях это значило создать все заново. Эдакая социальная инженерия от медиевистики.
Реальный мир, антифашистский молчаливо признается героями нереальным, они, каждый по-своему, наделяют истинным бытием свой План, поначалу решаясь руководствоваться только истинными идеями, которые им попадаются, но затем теряют связь с реальностью и попадают под влияние созданной ими же идеологии. Освободиться от нее они уже не могут, им некуда выйти, вымысел переплелся с реальностью и заместил ее.
И в то же время, гибель одного из героев описывается почти как возвращение домой, к себе, к тому, что он есть на самом деле: «Потом, в то время как силою колебаний продолжали гулять вверх и вниз эти траурные качели, так сложились между собой векторы и таким образом перетекла энергия, что тело Бельбо замерло неподвижно в пространстве, а отходивший от него канат и шар продолжали качаться туда и сюда от его тела и до земли, в то время как верхний отрезок - соединявший тело Бельбо с замком свода - стал отвесен и неподвижен, как металлическая палка. Благодаря этому Бельбо, отрешившись от земного мира, полного заблуждений, и от его суеты, превратился сам, именно он, Бельбо, его существо, в ту Точку Отсчета, в неподвижную Ось, в то Место, на которое опирается крыша мира, в то время, как под его ногами продолжалась обычная суета, и <...> орда одержимцев, замерев на несколько мгновений перед видением чуда, снова принялась голосить. Я сказал себе: вот теперь история действительно окончена. Бельбо получил свою славу и навеки соединился с Абсолютом» (гл. «Год», п. 113).
Таким образом, даже смерть друга Казобон считает оправданной и вполне соотносит ее с Планом. Жизнь Бельбо оказывается цельной и обретшей смысл только в контексте Плана, подтверждая, завершая и реализуя его, делая реальным более всего остального. Сама по себе эта жизнь значения уже не имела.
Текст стал реальностью, из которой нет выхода, из которой выходить просто некуда, всякое событие в жизни становится частью этой истории.
Это прекрасный, дивный, новый мир".