Октябрьский позор Москвы
Октябрьский позор Москвы
80 лет тому, в эти октябрьский дни 1941 года судьба СССР висела буквально на тончайшей ниточке.
Гитлеровцы подошли к окраинам Москвы и в столице начались панника и бардак, которые всегда хуже бессмысленного русского бунта.
«Когда слухи о том, что руководство страны должно покинуть Москву, распространились по городу, началась паника. Стала ясна слабость, трусость людей, которых выдвинули Сталин и его система. Организованная эвакуация превратилась в повальное бегство. Начальники думали только о собственном спасении, бежали с семьями и личным имуществом и бросили огромный город на произвол судьбы. Жизнь в городе остановилась."
Люди увидели, что начальники грузят свое имущество и бегут. Все поняли, что Москву не сегодня-завтра сдадут. Люди в страхе бросились на Казанский вокзал и штурмовали уходившие на восток поезда… Власть, занятая собственным спасением, забыла о своем народе. Во второй половине дня 16 октября в городе начался хаос. Разбивали витрины магазинов, вскрывали двери складов».
Паника в Москве и Подмосковье действительно приняла огромные размеры.
Но основная суть событий была совершенно иной.
Один из очевидцев записал свои горькие наблюдения: «16 октября 1941 г. войдет позорнейшей датой, датой трусости, растерянности и предательства в историю Москвы… Опозорено шоссе Энтузиастов, по которому в этот день неслись на восток автомобили вчерашних «энтузиастов» (на словах), груженные никелированными кроватями, кожаными чемоданами, коврами, шкатулками, пузатыми бумажниками и жирным мясом хозяев всего этого барахла…»
Писатель Аркадий Первенцев записал в дневнике: «В ночь под 16 октября город Москва был накануне падения. Если бы немцы знали, что происходит в Москве, они бы 16 октября взяли город десантом в пятьсот человек. Сотни тысяч распущенных рабочих, нередко оставленных без копейки денег сбежавшими директорами, сотни тысяч жён рабочих и их детей, оборванных и нищих, были тем взрывным элементом, который мог уничтожить Москву раньше, чем первый танк противника прорвался бы к заставе. Да, Москва находилась на пути восстания! И 16 октября ни один голос не призвал народ к порядку».
Москвичи вспоминали: «Кругом летали, разносимые ветром, клочья рваных документов и марксистских политических брошюр. В женских парикмахерских не хватало места для клиенток, «дамы» выстраивали очередь на тротуарах. Немцы идут - надо причёски делать».
«Паника поселилась и в кремлевских кабинетах. Особенно нагнетал обстановку Лаврентий Берия, не скрывавший своих пораженческих настроений. Он требовал немедленно начать минирование важнейших объектов - заводов, метро, вокзалов. «Оборонять Москву - дело бесполезное» - эти слова не раз приходилось слышать от него в суровые октябрьские дни 1941 года» (А. Васькин «Оборонять Москву - дело бесполезное!», «Независимое военное обозрение», 22.12.2011).
Вот секретная справка горкома партии: «Из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежало 779 руководящих работников. Бегство отдельных руководителей предприятий и учреждений сопровождалось крупным хищением материальных ценностей и разбазариванием имущества. Было похищено наличными деньгами за эти дни 1484000 рублей, а ценностей и имущества на сумму 1051000 рублей. Угнано сотни легковых и грузовых автомобилей».
«Справка начальника УНКВД по г. Москве и Московской области М.И.Журавлева о реагировании населения на приближение врага к столице:
«18 октября 1941 г.
За 16 и 17 октября 1941 г. на ряде промышленных предприятий г. Москвы и Московской области со стороны отдельной части рабочих зафиксированы анархистские проявления.
16 октября 1941 г. во дворе завода «Точизмеритель» им. Молотова в ожидании зарплаты находилось большое количество рабочих. Увидев автомашины, груженные личными вещами работников Наркомата авиационной промышленности, толпа окружила их и стала растаскивать вещи. Раздались выкрики, в которых отдельная часть рабочих требовала объяснения, почему не выданы деньги и почему, несмотря на решение Правительства о выдаче месячного заработка, некоторым работникам выписали только за две недели… <…>
17 октября с.г. рабочие Завода электротермического оборудования (Таганский район г. Москвы), вооружившись чем попало (молотки, лопаты), окружили территорию завода. Требуя выдачи зарплаты, рабочие никого не выпускали с завода. <…>
На заводе № 8 (Мытищинский район) около 1000 рабочих пытались проникнуть во двор. Отдельные лица при этом вели резкую [контрреволюционную] агитацию и требовали разминировать завод. Отправлявшийся с завода эшелон с семьями эвакуированных разграблен. Кроме того, рабочие угрожали разбить кассу с деньгами. В 13 часов 30 минут на заводе возник пожар, в результате которого полностью уничтожен материальный склад Управления капитального строительства…»
Как всё это назвать? Во всяком случае, слово «паника» тут не подходит. В Москве и Подмосковье, прежде всего на предприятиях, 16-18 октября 1941 г. произошла серия антиправительственных бунтов, в которых приняли участие десятки тысяч человек. Бунты носили частично криминальный, частично антисоветский, а частично - пронацистский характер.
То же самое происходило в большинстве городов, к которым подходили немецкие войска: коммунисты и советские начальники позорно бежали, прихватывая деньги и ценности, а охваченное пораженческими настроениями население предавалось грабежам и погромам. «Везде, где ожидали скорого прихода немецких войск, возникали пораженческие настроения и недовольство. В Донбассе рабочие не выражали никакого почтения к партийным функционерам и руководителям предприятий, которые осенью 1941 г. спешно покидали регион. Дело дошло до грабежей и кровавых столкновений между рабочими и подразделениями НКВД. Даже в далёкой Вологде настроение населения становилось всё более мрачным. Польский офицер Густав Херлинг видел женщин, в январе 1941 г. стоявших в очереди у государственного магазина и ожидавших выдачи хлеба, - они жаловались на уменьшение рациона продуктов питания и проклинали войну, забравшую у них мужей: «Два раза я даже услышал произнесённый шёпотом вопрос «Когда же придут немцы?» Везде, где ослабевал авторитет власти, возрастала и сила сопротивления. В Иваново, к северу от Москвы, в октябре 1941 г. начались волнения, связанные с тем, что партийные функционеры и директора заводов попытались покинуть город…
Впрочем, Москва не пробила дно. В него постучали снизу, из Ленинграда.
Утрата влияния режима на население ещё быстрее сказалась в Ленинграде и приобрела там более устойчивые формы. Дело дошло до того, что 7 ноября 1941 г., в годовщину Октябрьской революции, в центре Ленинграда состоялась демонстрация женщин и детей, которые разбрасывали листовки и несли транспаранты с требованиями объявить Ленинград открытым городом и впустить в него немецкие войска. «Уже близок конец проклятых палачей из Кремля и Смольного», - говорилось в одной из листовок» (Й. Баберовски «Красный террор», стр. 162, М., РОССПЭН, 2007).
«Ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, такого массового дезертирства, такого массового сотрудничества с оккупантами, какое явил миру Советский Союз»
И все это моральное разложение - результат Сталинской предвоенной политики...
80 лет тому, в эти октябрьский дни 1941 года судьба СССР висела буквально на тончайшей ниточке.
Гитлеровцы подошли к окраинам Москвы и в столице начались панника и бардак, которые всегда хуже бессмысленного русского бунта.
«Когда слухи о том, что руководство страны должно покинуть Москву, распространились по городу, началась паника. Стала ясна слабость, трусость людей, которых выдвинули Сталин и его система. Организованная эвакуация превратилась в повальное бегство. Начальники думали только о собственном спасении, бежали с семьями и личным имуществом и бросили огромный город на произвол судьбы. Жизнь в городе остановилась."
Люди увидели, что начальники грузят свое имущество и бегут. Все поняли, что Москву не сегодня-завтра сдадут. Люди в страхе бросились на Казанский вокзал и штурмовали уходившие на восток поезда… Власть, занятая собственным спасением, забыла о своем народе. Во второй половине дня 16 октября в городе начался хаос. Разбивали витрины магазинов, вскрывали двери складов».
Паника в Москве и Подмосковье действительно приняла огромные размеры.
Но основная суть событий была совершенно иной.
Один из очевидцев записал свои горькие наблюдения: «16 октября 1941 г. войдет позорнейшей датой, датой трусости, растерянности и предательства в историю Москвы… Опозорено шоссе Энтузиастов, по которому в этот день неслись на восток автомобили вчерашних «энтузиастов» (на словах), груженные никелированными кроватями, кожаными чемоданами, коврами, шкатулками, пузатыми бумажниками и жирным мясом хозяев всего этого барахла…»
Писатель Аркадий Первенцев записал в дневнике: «В ночь под 16 октября город Москва был накануне падения. Если бы немцы знали, что происходит в Москве, они бы 16 октября взяли город десантом в пятьсот человек. Сотни тысяч распущенных рабочих, нередко оставленных без копейки денег сбежавшими директорами, сотни тысяч жён рабочих и их детей, оборванных и нищих, были тем взрывным элементом, который мог уничтожить Москву раньше, чем первый танк противника прорвался бы к заставе. Да, Москва находилась на пути восстания! И 16 октября ни один голос не призвал народ к порядку».
Москвичи вспоминали: «Кругом летали, разносимые ветром, клочья рваных документов и марксистских политических брошюр. В женских парикмахерских не хватало места для клиенток, «дамы» выстраивали очередь на тротуарах. Немцы идут - надо причёски делать».
«Паника поселилась и в кремлевских кабинетах. Особенно нагнетал обстановку Лаврентий Берия, не скрывавший своих пораженческих настроений. Он требовал немедленно начать минирование важнейших объектов - заводов, метро, вокзалов. «Оборонять Москву - дело бесполезное» - эти слова не раз приходилось слышать от него в суровые октябрьские дни 1941 года» (А. Васькин «Оборонять Москву - дело бесполезное!», «Независимое военное обозрение», 22.12.2011).
Вот секретная справка горкома партии: «Из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежало 779 руководящих работников. Бегство отдельных руководителей предприятий и учреждений сопровождалось крупным хищением материальных ценностей и разбазариванием имущества. Было похищено наличными деньгами за эти дни 1484000 рублей, а ценностей и имущества на сумму 1051000 рублей. Угнано сотни легковых и грузовых автомобилей».
«Справка начальника УНКВД по г. Москве и Московской области М.И.Журавлева о реагировании населения на приближение врага к столице:
«18 октября 1941 г.
За 16 и 17 октября 1941 г. на ряде промышленных предприятий г. Москвы и Московской области со стороны отдельной части рабочих зафиксированы анархистские проявления.
16 октября 1941 г. во дворе завода «Точизмеритель» им. Молотова в ожидании зарплаты находилось большое количество рабочих. Увидев автомашины, груженные личными вещами работников Наркомата авиационной промышленности, толпа окружила их и стала растаскивать вещи. Раздались выкрики, в которых отдельная часть рабочих требовала объяснения, почему не выданы деньги и почему, несмотря на решение Правительства о выдаче месячного заработка, некоторым работникам выписали только за две недели… <…>
17 октября с.г. рабочие Завода электротермического оборудования (Таганский район г. Москвы), вооружившись чем попало (молотки, лопаты), окружили территорию завода. Требуя выдачи зарплаты, рабочие никого не выпускали с завода. <…>
На заводе № 8 (Мытищинский район) около 1000 рабочих пытались проникнуть во двор. Отдельные лица при этом вели резкую [контрреволюционную] агитацию и требовали разминировать завод. Отправлявшийся с завода эшелон с семьями эвакуированных разграблен. Кроме того, рабочие угрожали разбить кассу с деньгами. В 13 часов 30 минут на заводе возник пожар, в результате которого полностью уничтожен материальный склад Управления капитального строительства…»
Как всё это назвать? Во всяком случае, слово «паника» тут не подходит. В Москве и Подмосковье, прежде всего на предприятиях, 16-18 октября 1941 г. произошла серия антиправительственных бунтов, в которых приняли участие десятки тысяч человек. Бунты носили частично криминальный, частично антисоветский, а частично - пронацистский характер.
То же самое происходило в большинстве городов, к которым подходили немецкие войска: коммунисты и советские начальники позорно бежали, прихватывая деньги и ценности, а охваченное пораженческими настроениями население предавалось грабежам и погромам. «Везде, где ожидали скорого прихода немецких войск, возникали пораженческие настроения и недовольство. В Донбассе рабочие не выражали никакого почтения к партийным функционерам и руководителям предприятий, которые осенью 1941 г. спешно покидали регион. Дело дошло до грабежей и кровавых столкновений между рабочими и подразделениями НКВД. Даже в далёкой Вологде настроение населения становилось всё более мрачным. Польский офицер Густав Херлинг видел женщин, в январе 1941 г. стоявших в очереди у государственного магазина и ожидавших выдачи хлеба, - они жаловались на уменьшение рациона продуктов питания и проклинали войну, забравшую у них мужей: «Два раза я даже услышал произнесённый шёпотом вопрос «Когда же придут немцы?» Везде, где ослабевал авторитет власти, возрастала и сила сопротивления. В Иваново, к северу от Москвы, в октябре 1941 г. начались волнения, связанные с тем, что партийные функционеры и директора заводов попытались покинуть город…
Впрочем, Москва не пробила дно. В него постучали снизу, из Ленинграда.
Утрата влияния режима на население ещё быстрее сказалась в Ленинграде и приобрела там более устойчивые формы. Дело дошло до того, что 7 ноября 1941 г., в годовщину Октябрьской революции, в центре Ленинграда состоялась демонстрация женщин и детей, которые разбрасывали листовки и несли транспаранты с требованиями объявить Ленинград открытым городом и впустить в него немецкие войска. «Уже близок конец проклятых палачей из Кремля и Смольного», - говорилось в одной из листовок» (Й. Баберовски «Красный террор», стр. 162, М., РОССПЭН, 2007).
«Ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, такого массового дезертирства, такого массового сотрудничества с оккупантами, какое явил миру Советский Союз»
И все это моральное разложение - результат Сталинской предвоенной политики...