Дагестан
С 23-го были на книжной ярмарке в Махачкале. . Держались более группой с Крючковым, главным редактором «Октября» Ириной Барметовой, Владимиром Новиковым, Александром Снегиревым, Алисой Ганиевой и детской писательницей Настей Строкиной. От прочих приезжих, многих чудовищных, как-то естественно оставались в стороне. А дагестанские писатели нами не особо интересовались. Организация была так себе, с едой за собдственный счет, и практически, за вычетом времени выступлений, мы были предоставлены сами себе, а податься в Махачкале особо некуда. Город откровенно некрасивый, тяжелый, во многом сплошь состоящий из кварталов, напоминающих о наших строительных рынках, но сюда же замешаны еще и жилые строения, в основном примитивные, хаотично выстроенные, работу архитектора (даже самую базовую) тут явно считают лишней. Однако отдельные местечки в городе есть, и я обнаружил такое, где, наверное, не отказался провести большую часть оставшегося мне времени. На расположенной прямо над прибоем Каспийского моря веранде кафе «Джага», за угловым столиком - мы несколько раз туда возвращались, обедали, пили водку и пиво.
В Махачкале все время ветер, но он был теплый и не бил, а дул ровно. Алиса Ганиева сказала, что штиль бывает редко, едва несколько дней в году.
Без ветра, в помещениях, было жарко и мучительно душно.
Люди в Дагестане, даже если имеют устрашающий вид (мужчины), как правило вежливы и доброжелательны, даже подростки. Женщины мягкие, совсем без хамства. С официантками приятно общаться. Вообще молодые люди выглядят как-то целомудреннее, чем здесь, особенно девушки, смотреть на них приятно (речь, конечно, о тех, кто в европейской одежде, на женщин в традиционной исламской одежде смотреть тоже приятно, но иначе). Мужчины традиционную одежду в городе не носят.
В Махачкале полно интеллигенции высокого советского еще качества. Алиса Ганиева пригласила нас на свой день рождения, мы познакомились с ее прекрасной мамой, родственницей и соседями (это академический жилой дом, который строили лет тридцать, и он превратился в развалину едва ли не раньше, чем его довели до конца - жутковатые лестницы, открытые двери в шахту лифта. Впрочем, вроде бы и заселили его в конце концов самовольно, так что это своего рода сквот - только для немолодых интеллигентов.
Познакомился еще с красивой женщиной по имени Изумруд. Когда она его назвала, даже не сразу поверил, что такое возможно. Она говорит: у нас и Бриллианты есть. Бриллиант, может быть и чересчур, но Изумруд - имя мне кажется вполне естественным и красивым.
Дагестан насквозь пропитан исламом. За пределами Махачкалы молельная комната - на каждой заправке, в каждом кафе. Разумеется, далеко не все мусульмане радикалы. Может быть, в горах их и больше уже, чем обычных, мирных - но здесь нет. Возникают они подобно переродившимся раковым клеткам. На выступлении Крючкова две девочки из техникума в хиджабах, натянутых на подбородок. Еще весной - говорит преподавательница, которая их привела, были обычные девчонки, веселые, как все. Теперь - вот. При этом им хочется оставаться прежними, но что-то заставляет вот так меняться - семья, окружение. Они, конечно, еще не радикалки, но именно на таких, как они, направлена вся радикальная исламская пропаганда.
«Они вообще никого не любят, - говорил Крючкову, когда он отправился поздно вечером за виски и попал в какие-то дорогие и опасные ночные клубы только «для своих», - возивший его водитель, «мирный» мусульманин. - Очень злые. Вообще в Махачкале много плохих, страшных людей, не только ваххабиты. Нужно мужество, чтобы здесь жить».
Но я сам, слава Богу, страшных людей не видел. И ваххабитов откровенных тоже не встречал.
Деваться светским или мирным исламским дагестанцам без России (причем, как ни прискорбно, именно России путинского типа) некуда. Все понимают, что волна исламского радикализма захлестнет Дагестан едва лишь Россия покажет свою неготовность силой контролировать (хотя бы в общем) регион. Так что есть основания повсюду развешивать портреты Путина - и их тут немало.
Ездили также в Дербент, видели очень плохо, в демонстративно новодельном духе отреставрированную старинную крепость (одновременно с нам был в ней миллион дагестанских детей - видно, по какой-то причине именно в это осеннее воскресенье всех их сюда везут). Дербентская стена - между прочим, единственный памятник древнеперсидского фортификационного строительства, возведена была еще при Сасанидах - вообще подвергается вмешательствам любого рода, в нее прямо встраиваются не то хозяйственные, не то жилые помещения. Крепость Нарын-Кала попросту выстроена заново, «для красоты» - в той же манере, как и наша Новая Ладога. В крепости срыли культурный слой, положили рулонные газоны, а после юбилея города и газоны эти смотали да увезли. В целом, типичный российско-восточный начальнический стилек. Джума-мечеть производит впечатление. Старейшая мечеть чуть ли не на всем постсоветском пространстве (733 год!), одна из самых древних в мире. Покосившиеся колонны. Я бы посидел там на столетних коврах, но пора было идти.
Национальная еда в Дагестане довольно варварская (без обид). Халал представляет собой вареную без особых изысков баранину, которую подают вместе с разного типа пампушками из муки или гороха, которые не выпечены, а сварены, видимо, там же, в бульоне. Еда эта вполне и сейчас популярна, мы ходили в «нетуристское» заведение, где именно халал в основном и подают. Хозяин, Абдул, был очень впечатлен (и удивлен), что к нему пришли люди, которые говорят о Высоцком и Маяковском. На прощание сказал мне: «Есть две нации - хорошая и плохая».
Еще тут любят пироги «чуду» с разной начинкой, но я по пирогам не очень, так что только немного пробовал.
А вот всякая сладкая выпечка (тоже, понятно, едва распробовал) действительно вкусная, правильная какая-то, в отличие от того, что обычно предлагают повсюду, мера сладости там очень правильно выбрана. Особенно понравилась такая штука вроде чак-чака с семенами конопли.
За час до отъезда обнаружил, что прямо во дворе отеля, где можно заказать себе кружку отличного пива за 50 рублей, растет гранат - и плоды висят, почти уже дозревшие. Никогда прежде не видел.
Как и тракторных прицепов, доверху груженых виноградом.
В Махачкале все время ветер, но он был теплый и не бил, а дул ровно. Алиса Ганиева сказала, что штиль бывает редко, едва несколько дней в году.
Без ветра, в помещениях, было жарко и мучительно душно.
Люди в Дагестане, даже если имеют устрашающий вид (мужчины), как правило вежливы и доброжелательны, даже подростки. Женщины мягкие, совсем без хамства. С официантками приятно общаться. Вообще молодые люди выглядят как-то целомудреннее, чем здесь, особенно девушки, смотреть на них приятно (речь, конечно, о тех, кто в европейской одежде, на женщин в традиционной исламской одежде смотреть тоже приятно, но иначе). Мужчины традиционную одежду в городе не носят.
В Махачкале полно интеллигенции высокого советского еще качества. Алиса Ганиева пригласила нас на свой день рождения, мы познакомились с ее прекрасной мамой, родственницей и соседями (это академический жилой дом, который строили лет тридцать, и он превратился в развалину едва ли не раньше, чем его довели до конца - жутковатые лестницы, открытые двери в шахту лифта. Впрочем, вроде бы и заселили его в конце концов самовольно, так что это своего рода сквот - только для немолодых интеллигентов.
Познакомился еще с красивой женщиной по имени Изумруд. Когда она его назвала, даже не сразу поверил, что такое возможно. Она говорит: у нас и Бриллианты есть. Бриллиант, может быть и чересчур, но Изумруд - имя мне кажется вполне естественным и красивым.
Дагестан насквозь пропитан исламом. За пределами Махачкалы молельная комната - на каждой заправке, в каждом кафе. Разумеется, далеко не все мусульмане радикалы. Может быть, в горах их и больше уже, чем обычных, мирных - но здесь нет. Возникают они подобно переродившимся раковым клеткам. На выступлении Крючкова две девочки из техникума в хиджабах, натянутых на подбородок. Еще весной - говорит преподавательница, которая их привела, были обычные девчонки, веселые, как все. Теперь - вот. При этом им хочется оставаться прежними, но что-то заставляет вот так меняться - семья, окружение. Они, конечно, еще не радикалки, но именно на таких, как они, направлена вся радикальная исламская пропаганда.
«Они вообще никого не любят, - говорил Крючкову, когда он отправился поздно вечером за виски и попал в какие-то дорогие и опасные ночные клубы только «для своих», - возивший его водитель, «мирный» мусульманин. - Очень злые. Вообще в Махачкале много плохих, страшных людей, не только ваххабиты. Нужно мужество, чтобы здесь жить».
Но я сам, слава Богу, страшных людей не видел. И ваххабитов откровенных тоже не встречал.
Деваться светским или мирным исламским дагестанцам без России (причем, как ни прискорбно, именно России путинского типа) некуда. Все понимают, что волна исламского радикализма захлестнет Дагестан едва лишь Россия покажет свою неготовность силой контролировать (хотя бы в общем) регион. Так что есть основания повсюду развешивать портреты Путина - и их тут немало.
Ездили также в Дербент, видели очень плохо, в демонстративно новодельном духе отреставрированную старинную крепость (одновременно с нам был в ней миллион дагестанских детей - видно, по какой-то причине именно в это осеннее воскресенье всех их сюда везут). Дербентская стена - между прочим, единственный памятник древнеперсидского фортификационного строительства, возведена была еще при Сасанидах - вообще подвергается вмешательствам любого рода, в нее прямо встраиваются не то хозяйственные, не то жилые помещения. Крепость Нарын-Кала попросту выстроена заново, «для красоты» - в той же манере, как и наша Новая Ладога. В крепости срыли культурный слой, положили рулонные газоны, а после юбилея города и газоны эти смотали да увезли. В целом, типичный российско-восточный начальнический стилек. Джума-мечеть производит впечатление. Старейшая мечеть чуть ли не на всем постсоветском пространстве (733 год!), одна из самых древних в мире. Покосившиеся колонны. Я бы посидел там на столетних коврах, но пора было идти.
Национальная еда в Дагестане довольно варварская (без обид). Халал представляет собой вареную без особых изысков баранину, которую подают вместе с разного типа пампушками из муки или гороха, которые не выпечены, а сварены, видимо, там же, в бульоне. Еда эта вполне и сейчас популярна, мы ходили в «нетуристское» заведение, где именно халал в основном и подают. Хозяин, Абдул, был очень впечатлен (и удивлен), что к нему пришли люди, которые говорят о Высоцком и Маяковском. На прощание сказал мне: «Есть две нации - хорошая и плохая».
Еще тут любят пироги «чуду» с разной начинкой, но я по пирогам не очень, так что только немного пробовал.
А вот всякая сладкая выпечка (тоже, понятно, едва распробовал) действительно вкусная, правильная какая-то, в отличие от того, что обычно предлагают повсюду, мера сладости там очень правильно выбрана. Особенно понравилась такая штука вроде чак-чака с семенами конопли.
За час до отъезда обнаружил, что прямо во дворе отеля, где можно заказать себе кружку отличного пива за 50 рублей, растет гранат - и плоды висят, почти уже дозревшие. Никогда прежде не видел.
Как и тракторных прицепов, доверху груженых виноградом.