(no subject)
Невыносимо грустно смотреть на старых собак.
В кафе на широченной ведущей к Триумфальной арке фешенебельной улице живёт в кафе белый голден. Я иногда по этой улице прохожу, и этот приветливый достойный зверь всегда на посту. Лежит на тротуаре, приветствует прохожих взмахом хвоста, провожает их спокойным доброжелательным взглядом.
Сегодня мокрым холодным вечером я увидела, что он совсем постарел. С неба не лило, пёс вышел размять затёкшие лапы, и ему явно не захотелось идти обратно домой, в кафе. Он прошёл несколько шагов на плохо сгибающихся ногах, потом лёг - ложился он медленно, с усилием - пристраивался на бесприютный тротуар. Я протянула руку - погладить - вежливый зверь потянулся ко мне, захотел встать, я его удержала. Он глядел на меня с таким доверием и достоинством.
А я подумала, что через год его уже не увижу...
Человечья жизнь много длинней собачьей. И этот переход от радостного самозабвенного щенячества к старости - за какие-то 12 лет - ошеломляет, и костью в горле - укором.
Ни перед кем так не стыдно, как перед собаками.
Перед их обескураживающим доверием и перед их непониманием.
Синявский, когда у них болела кошка, говорил, что перед кошкой совестно - человек заболевает, попадает в больницу, знает, что выздоровеет или умрёт, а кошка - не понимает.
Кошка, которая жила у Синявского в комнате и имела обыкновение спускаться в кухню у него подмышкой, пережила Андрея Донатовича на несколько лет.
Собаки, кошки, люди... Старые книги - папины, мамины, когда-то нужные. Времена, которые не выбирают...
В кафе на широченной ведущей к Триумфальной арке фешенебельной улице живёт в кафе белый голден. Я иногда по этой улице прохожу, и этот приветливый достойный зверь всегда на посту. Лежит на тротуаре, приветствует прохожих взмахом хвоста, провожает их спокойным доброжелательным взглядом.
Сегодня мокрым холодным вечером я увидела, что он совсем постарел. С неба не лило, пёс вышел размять затёкшие лапы, и ему явно не захотелось идти обратно домой, в кафе. Он прошёл несколько шагов на плохо сгибающихся ногах, потом лёг - ложился он медленно, с усилием - пристраивался на бесприютный тротуар. Я протянула руку - погладить - вежливый зверь потянулся ко мне, захотел встать, я его удержала. Он глядел на меня с таким доверием и достоинством.
А я подумала, что через год его уже не увижу...
Человечья жизнь много длинней собачьей. И этот переход от радостного самозабвенного щенячества к старости - за какие-то 12 лет - ошеломляет, и костью в горле - укором.
Ни перед кем так не стыдно, как перед собаками.
Перед их обескураживающим доверием и перед их непониманием.
Синявский, когда у них болела кошка, говорил, что перед кошкой совестно - человек заболевает, попадает в больницу, знает, что выздоровеет или умрёт, а кошка - не понимает.
Кошка, которая жила у Синявского в комнате и имела обыкновение спускаться в кухню у него подмышкой, пережила Андрея Донатовича на несколько лет.
Собаки, кошки, люди... Старые книги - папины, мамины, когда-то нужные. Времена, которые не выбирают...