(no subject)
В субботу мы съездили в Нормандию - к морю. Два с половиной часа дороги - вот она несправедливость - быстрей из Парижа до моря не доедешь.
Там дует ветер - продувает, выдувает чёрные мысли, и не видно зимы - изумрудные поля до самого скального обрыва. И только вот терновник узнаёшь по колючкам, смутно помня, что должны ещё быть мелкие белые цветы.
Главный цвет - зелёный - цвет приморского декабря.
И люди в гидрокостюмах прыгают на волнах, и погружают в эту пенистую радостную холодную воду голые лица.
У нас было всего три часа светлого времени - полтора часа по тропе - море справа, полтора - море слева. И резкие тени на траве.
Странное дело - маленькие милые уютные городки, человечьи поселения, тот же Этрета, где мы бросили машину, где кокетливые дома начала двадцатого с башенками, и несколько резных деревянных 16-го, и ресторанчик у пляжа, где мы ели хрусткие блины, запивая их сидром, радуют только после того, как пройдёшь ногами несколько часов, тогда чашка горячего кофе в заслугу, в награду, а если приедешь на машине, повертишься по улицам - внутри образуется странная пустота не вполне состоявшегося дня.
Ну, а море - море - море, и в поле наперегонки бегущие мохноногие тяжеловозные мама и сын - какой же это лош - это попросту маленький мохнотун, и скрип песка, и смачный хлюп волны и этот выдувающий горести ветер - есть городок, нету ли - только вот идти, да идти, да пытаться сложить эти отпечатки на глазах в правильный пазл, строка к строке - голые ветки, зелёная трава, жалкие декабрьские розы, дребезжащие под ветром натянутые поперёк улиц ёлочные гирлянды, и мокрые холодные широколиственные водоросли, распластавшиеся на блестящей гальке.
Там дует ветер - продувает, выдувает чёрные мысли, и не видно зимы - изумрудные поля до самого скального обрыва. И только вот терновник узнаёшь по колючкам, смутно помня, что должны ещё быть мелкие белые цветы.
Главный цвет - зелёный - цвет приморского декабря.
И люди в гидрокостюмах прыгают на волнах, и погружают в эту пенистую радостную холодную воду голые лица.
У нас было всего три часа светлого времени - полтора часа по тропе - море справа, полтора - море слева. И резкие тени на траве.
Странное дело - маленькие милые уютные городки, человечьи поселения, тот же Этрета, где мы бросили машину, где кокетливые дома начала двадцатого с башенками, и несколько резных деревянных 16-го, и ресторанчик у пляжа, где мы ели хрусткие блины, запивая их сидром, радуют только после того, как пройдёшь ногами несколько часов, тогда чашка горячего кофе в заслугу, в награду, а если приедешь на машине, повертишься по улицам - внутри образуется странная пустота не вполне состоявшегося дня.
Ну, а море - море - море, и в поле наперегонки бегущие мохноногие тяжеловозные мама и сын - какой же это лош - это попросту маленький мохнотун, и скрип песка, и смачный хлюп волны и этот выдувающий горести ветер - есть городок, нету ли - только вот идти, да идти, да пытаться сложить эти отпечатки на глазах в правильный пазл, строка к строке - голые ветки, зелёная трава, жалкие декабрьские розы, дребезжащие под ветром натянутые поперёк улиц ёлочные гирлянды, и мокрые холодные широколиственные водоросли, распластавшиеся на блестящей гальке.