(no subject)
Все вот больше про Искандера говорят. Кролики там с удавами...
А я про Битова подумала.
Написал человек давным-давно, лет 50 назад, щемящий рассказ «Большой шар» - про девочку, у которой в войну убили маму. Про то, как она ждёт 1 мая папу, чтоб пойти с ним гулять, как видит на улице человека с огромным воздушным шаром, как достаётся ей шарик - последний, слегка бракованный, с маленьким горелым пятнышком на боку.
Чуть позже написал про девчонку, жалкую, в застиранной короткой юбке, неумную голодную, жадно ждущую какого-нибудь мужика, и про то, как стыдно герою рассказа за то, что познакомившись с девчонкой в кино, ничего он не может и не хочет сделать для неё, врёт напропалую, хочет только убежать, и стыдится девчонки, а прежде всего себя.
Написал про молодого человека, которому очень не хочется огорчать родителей, но ещё того меньше можется учиться в институте, работать в конторе, бессмысленно вставать в 8 утра, про то, что «хорошая работа - шкафы таскать».
Про подростка, тоскующего под дверью от любви и ревности к женщине намного старше и про то, как подросток этот вырастает. Про Новый год, про зимние улицы.
Книжка рассказов до слёз - «Аптекарский остров» и повесть «Сад».
Потом с запахом мокрых дорожек, со следами велосипедных шин, с пригородной платформой - «Дачная местность». Потом «Уроки Армении» - вроде, и очень понравились эти уроки мне когда-то, но не остались в голове.
«Пушкинский дом» - скучноватый, сильно подражает Прусту, выдуманный, не задевает особенно...
И последние вещи - невозможно их читать - эдакая манная каша с претензией...
Я Битова видела два раза. Один раз он пришёл на суд над нашим приятелем, замечательным художником Володей Гооссом. Володя жил на ленинградской окраине, где других художников не водилось, и очень раздражал начальника отделения местной милиции. Судили Володю за тунеядство и за подброшенную марихуану. Судьиха, тупая и честная, обвинение в наркотиках отклонила - ей было очевидно, что они подброшены, а за тунеядство осудила по полной - недоумевая говорила, что не видит доказательств того, что Володя художник. Был бы художником, работал бы, к примеру, на обойной фабрике. А то так всякий может сказать, что он художник.
Битов пришёл на процесс вальяжный, в шубе, прошёл мимо судейских и милиционеров, с изумлением глядя на этих представителей странного насекомого мира... Ничего сделать не смог. Володю упекли на «химию».
Потом я видела Битова в Париже в 90-ые, он выступал то ли в институте славяноведения, то ли ещё где - нёс самодовольную снобскую чушь, где в каждой второй фразе фигурировал серебряный век - эдакая вершина развития человечества...
....
С путинской властью у Битова стилистических разногласий, видимо, нет. Что ж - он не один.
Но не может он не видеть, что стилистика подписанного им письма брежневская, а с советской властью у Битова стилистические разногласия когда-то были... Интересно, что он испытывает, перечитывая свои старые рассказы?
А я про Битова подумала.
Написал человек давным-давно, лет 50 назад, щемящий рассказ «Большой шар» - про девочку, у которой в войну убили маму. Про то, как она ждёт 1 мая папу, чтоб пойти с ним гулять, как видит на улице человека с огромным воздушным шаром, как достаётся ей шарик - последний, слегка бракованный, с маленьким горелым пятнышком на боку.
Чуть позже написал про девчонку, жалкую, в застиранной короткой юбке, неумную голодную, жадно ждущую какого-нибудь мужика, и про то, как стыдно герою рассказа за то, что познакомившись с девчонкой в кино, ничего он не может и не хочет сделать для неё, врёт напропалую, хочет только убежать, и стыдится девчонки, а прежде всего себя.
Написал про молодого человека, которому очень не хочется огорчать родителей, но ещё того меньше можется учиться в институте, работать в конторе, бессмысленно вставать в 8 утра, про то, что «хорошая работа - шкафы таскать».
Про подростка, тоскующего под дверью от любви и ревности к женщине намного старше и про то, как подросток этот вырастает. Про Новый год, про зимние улицы.
Книжка рассказов до слёз - «Аптекарский остров» и повесть «Сад».
Потом с запахом мокрых дорожек, со следами велосипедных шин, с пригородной платформой - «Дачная местность». Потом «Уроки Армении» - вроде, и очень понравились эти уроки мне когда-то, но не остались в голове.
«Пушкинский дом» - скучноватый, сильно подражает Прусту, выдуманный, не задевает особенно...
И последние вещи - невозможно их читать - эдакая манная каша с претензией...
Я Битова видела два раза. Один раз он пришёл на суд над нашим приятелем, замечательным художником Володей Гооссом. Володя жил на ленинградской окраине, где других художников не водилось, и очень раздражал начальника отделения местной милиции. Судили Володю за тунеядство и за подброшенную марихуану. Судьиха, тупая и честная, обвинение в наркотиках отклонила - ей было очевидно, что они подброшены, а за тунеядство осудила по полной - недоумевая говорила, что не видит доказательств того, что Володя художник. Был бы художником, работал бы, к примеру, на обойной фабрике. А то так всякий может сказать, что он художник.
Битов пришёл на процесс вальяжный, в шубе, прошёл мимо судейских и милиционеров, с изумлением глядя на этих представителей странного насекомого мира... Ничего сделать не смог. Володю упекли на «химию».
Потом я видела Битова в Париже в 90-ые, он выступал то ли в институте славяноведения, то ли ещё где - нёс самодовольную снобскую чушь, где в каждой второй фразе фигурировал серебряный век - эдакая вершина развития человечества...
....
С путинской властью у Битова стилистических разногласий, видимо, нет. Что ж - он не один.
Но не может он не видеть, что стилистика подписанного им письма брежневская, а с советской властью у Битова стилистические разногласия когда-то были... Интересно, что он испытывает, перечитывая свои старые рассказы?