(no subject)
Тени от перевёрнутых стаканов легли на накрытые к ланчу уличные столики. Да, если в свитере, вполне ещё можно сидеть на улице. Вот и попивает седая женщина горячий шоколад. А перед другой женщиной, того же, небось, возраста, за другим столиком в другом кафе - бокал красного, в пальцах недокуренная сигарета.
От Сен-Мишеля к Жюсьё - со станции поднимаешься по лестнице, мельком глянув на Сену в окно - вода высоко - вытягиваю шею, задираю голову - на Нотр Дам. У Жюсьё - нырок в метро, - если еду в кампус через город, то ровно так - идут ноги - сами идут - сколько раз тут хожено - с 87-го я в Париже, а до того с 79-го в ежегодные приезды тоже хожено не раз. Тысяча проходов ведь набралась точно, нет, больше, конечно.
Нотр Дам - скоро-скоро откроется, родная! Шпиль у неё обёрнут полупрозрачной кисеёй. Размотают кисею и вернут на место апостолов. Они не были в огне, за четыре дня до пожара отправившись в реставрацию.
Побредут по шпилю вниз апостолы, а Фома Неверный с лицом Виоле лё Дюка - единственный пойдёт вверх.
На месте магазина, где на мешках с кофе вечно валялась огромная овчарка, очень давно кафе, и ветеринарная клиника на месте цветочного магазина, каждое утро по тротуару рассыпавшего лепестки роз.
Я рассказывала Молодому Мармоту, что капля камень точит, что песчинки были когда-то камнями... Камни тоже не вечные. А как хочется упросить их оставаться, не меняться... Ну, мы все помрём. Но пусть наши мостовые, стены, старые камни - пусть живут и помнят нас, пусть будут...
От Сен-Мишеля к Жюсьё - со станции поднимаешься по лестнице, мельком глянув на Сену в окно - вода высоко - вытягиваю шею, задираю голову - на Нотр Дам. У Жюсьё - нырок в метро, - если еду в кампус через город, то ровно так - идут ноги - сами идут - сколько раз тут хожено - с 87-го я в Париже, а до того с 79-го в ежегодные приезды тоже хожено не раз. Тысяча проходов ведь набралась точно, нет, больше, конечно.
Нотр Дам - скоро-скоро откроется, родная! Шпиль у неё обёрнут полупрозрачной кисеёй. Размотают кисею и вернут на место апостолов. Они не были в огне, за четыре дня до пожара отправившись в реставрацию.
Побредут по шпилю вниз апостолы, а Фома Неверный с лицом Виоле лё Дюка - единственный пойдёт вверх.
На месте магазина, где на мешках с кофе вечно валялась огромная овчарка, очень давно кафе, и ветеринарная клиника на месте цветочного магазина, каждое утро по тротуару рассыпавшего лепестки роз.
Я рассказывала Молодому Мармоту, что капля камень точит, что песчинки были когда-то камнями... Камни тоже не вечные. А как хочется упросить их оставаться, не меняться... Ну, мы все помрём. Но пусть наши мостовые, стены, старые камни - пусть живут и помнят нас, пусть будут...