(no subject)
«Кружочки липы золотые, вниз стороною лицевой лежат как будто неживые» бормочется каждую осень, - топая, шаркая, шурша - по тротуару, стараясь на них не наступать.
Где живут слова? Становятся частью пространства? Написано пером - не вырубишь топором. И переезжают вместе с нами. Эти - из Питера в Париж.
Есть утешительность в жизни слов, в том, как подрагивают они в воздухе, падают листьями, или вылезают клейкими светло-зелёными, как прикипают они к миру, где лес, где сосны, где волны шмякаются на берег с шипеньем, где нас, вроде нет, но вот же есть - слова.
Бормотанья осенние, весенние, летние, зимние, внесезонные.
«Осенний сумрак - ржавое железо» в сумерках на лесной дороге.
Где живут слова? Становятся частью пространства? Написано пером - не вырубишь топором. И переезжают вместе с нами. Эти - из Питера в Париж.
Есть утешительность в жизни слов, в том, как подрагивают они в воздухе, падают листьями, или вылезают клейкими светло-зелёными, как прикипают они к миру, где лес, где сосны, где волны шмякаются на берег с шипеньем, где нас, вроде нет, но вот же есть - слова.
Бормотанья осенние, весенние, летние, зимние, внесезонные.
«Осенний сумрак - ржавое железо» в сумерках на лесной дороге.