(no subject)
Вот читаю детям «Три мушкетёра» и удивляюсь свойствам моей памяти.
Лет с десяти до двенадцати «Три мушкетёра» я читала по несколько раз в год - как иначе. У нас был один знакомый по фамилии Delamotte, физик, как-то раз проработавший месяца три в Дубне, в самом конце восьмидесятых. Он нам с изумлением и смехом рассказывал, что тамошние физики очень интересовались его для них очевидным дворянским происхождением - ну как же - де-Ля-мот - де-Тревиль. Наше поколение французов же не выросло на этой книге, в отличие от моего поколения в России, и не только моего.
И вот, несмотря на это бесконечное давнее перечитыванье, в голове у меня не сидит связности сюжета. Нет, конечно, я помню про подвески, помню какие-то узловые моменты, но по-настоящему я помню детали, и так всегда.
Когда я читала про арестованного господина Бонасье, я всё ждала, когда же его повезут связанным в карете по городу, и он, истинный парижанин, будет узнавать, где находится, по видным из маленького каретного окошка нижним этажам домов.
Я не могу забыть, что Портос уважал старость, но не в жареном виде - госпожа Кокнар потчевала его пожилой курицей.
Помню, как напился Атос в подвале у трактирщика, как Арамис, получив письмо от госпожи де Шеврёз, выкинул в окно яичницу со шпинатом, как арестованная миледи распевала «Бросьте жертву в пасть Ваала».
«Всесильный бог деталей» ведёт меня, когда распушаются на ветру сосны в синеве воздушного шарика, когда ветер гонит по морю мелкие барашки - от берега в даль.
Вчера мы с детьми заплыли довольно далеко, в середину бухты, где качаются яхты и катера, давно скрылись буйки пляжа, и на берегу деталей не разглядишь, - и поплыли обратно, - полчаса обратно плыли, в ластах с масками, без ласт тяжело бы нам пришлось, - и никто не ныл, не боялся. Арька, который год назад в 9 лет печально говорил, что никогда-никогда он не научится плавать с ластами, плыл бодро к линии буйков, а Софи впереди, сверкая торчащей из воды красной трубкой. А на берегу все сразу вспомнили про поджидающий нас дома арбуз.
Лет с десяти до двенадцати «Три мушкетёра» я читала по несколько раз в год - как иначе. У нас был один знакомый по фамилии Delamotte, физик, как-то раз проработавший месяца три в Дубне, в самом конце восьмидесятых. Он нам с изумлением и смехом рассказывал, что тамошние физики очень интересовались его для них очевидным дворянским происхождением - ну как же - де-Ля-мот - де-Тревиль. Наше поколение французов же не выросло на этой книге, в отличие от моего поколения в России, и не только моего.
И вот, несмотря на это бесконечное давнее перечитыванье, в голове у меня не сидит связности сюжета. Нет, конечно, я помню про подвески, помню какие-то узловые моменты, но по-настоящему я помню детали, и так всегда.
Когда я читала про арестованного господина Бонасье, я всё ждала, когда же его повезут связанным в карете по городу, и он, истинный парижанин, будет узнавать, где находится, по видным из маленького каретного окошка нижним этажам домов.
Я не могу забыть, что Портос уважал старость, но не в жареном виде - госпожа Кокнар потчевала его пожилой курицей.
Помню, как напился Атос в подвале у трактирщика, как Арамис, получив письмо от госпожи де Шеврёз, выкинул в окно яичницу со шпинатом, как арестованная миледи распевала «Бросьте жертву в пасть Ваала».
«Всесильный бог деталей» ведёт меня, когда распушаются на ветру сосны в синеве воздушного шарика, когда ветер гонит по морю мелкие барашки - от берега в даль.
Вчера мы с детьми заплыли довольно далеко, в середину бухты, где качаются яхты и катера, давно скрылись буйки пляжа, и на берегу деталей не разглядишь, - и поплыли обратно, - полчаса обратно плыли, в ластах с масками, без ласт тяжело бы нам пришлось, - и никто не ныл, не боялся. Арька, который год назад в 9 лет печально говорил, что никогда-никогда он не научится плавать с ластами, плыл бодро к линии буйков, а Софи впереди, сверкая торчащей из воды красной трубкой. А на берегу все сразу вспомнили про поджидающий нас дома арбуз.