(no subject)
Мы с Таней гуляли под дождём, нудным осенним, под непромокаемой курткой плечи всё равно казались влажными. Промокли разноцветные листья под ногами и над головой.
Я шла и слушала по France culture передачу о романе Вирджинии Вулф Jacob's Room. Я его не читала, и страшно захотелось прочесть, стало даже приятно от того, что так захотелось. А Таня слушала всякие шорохи и шлёпанье дождя по листьям.
Мы вышли к пруду. Над поляной, над мокрой изумрудной травой в небе танцевала цапля - а за ней повторяла все её движения чайка, не отставала от неё - выше, ниже, полукругом - потом цапля мягко опустилась в траву, а чайка сделала круг почёта над ней и улетела. Баклан недвижно сидел на коряге, утки покачивались на воде в дождливую крапинку. А возле дорожки, по которой мы возвращались домой, выросли льнянки, как они в моём детстве росли возле железной дороги, у самых рельсов. И даже нос вспомнил этот отдающий гарью железнодорожный запах.
Я шла и слушала по France culture передачу о романе Вирджинии Вулф Jacob's Room. Я его не читала, и страшно захотелось прочесть, стало даже приятно от того, что так захотелось. А Таня слушала всякие шорохи и шлёпанье дождя по листьям.
Мы вышли к пруду. Над поляной, над мокрой изумрудной травой в небе танцевала цапля - а за ней повторяла все её движения чайка, не отставала от неё - выше, ниже, полукругом - потом цапля мягко опустилась в траву, а чайка сделала круг почёта над ней и улетела. Баклан недвижно сидел на коряге, утки покачивались на воде в дождливую крапинку. А возле дорожки, по которой мы возвращались домой, выросли льнянки, как они в моём детстве росли возле железной дороги, у самых рельсов. И даже нос вспомнил этот отдающий гарью железнодорожный запах.