(no subject)
В такие вот дни, когда между землёй и небом серая мокрая кисея, когда от Эйфелевой башни отъедена верхушка, когда в мокрой реке качаются мокрые тополиные листья, и к мокрым не убранным под навесы столикам прилипли мокрые платановые листья, когда ни мне, ни дню не разлепить глаз, - если уж не улететь на юг - с птицами, с котами, с собаками, - в северный Прованс, где по утрам иней на белоснежной дикой рукколе, - то в наш лес, - он отважно борется с тьмой, - ржавые дубы его освещают, жёлтые берёзы.
И даже втоптанные в глину листья сияют прямо под ногами.
Такой вот лес - встряхнётся лиственным дождём - до декабря, когда протыкать станут небо чёрные ветки. «Он живой и светится».
А дерево на соседней улице, где попугаи живут, орёт в сумерках пронзительным многоголосьем, и я, когда на трамвае возвращаюсь домой, проезжаю лишнюю остановку, чтоб мимо него пройти.
А в городе, в городе, где хлопает вода по зонтикам над головами, по тентам кафе, - в городе спасает горячий дымящийся в чашке шоколад, да дрожащий на столике за стеклом под дождём и ветром платановый лист.
И даже втоптанные в глину листья сияют прямо под ногами.
Такой вот лес - встряхнётся лиственным дождём - до декабря, когда протыкать станут небо чёрные ветки. «Он живой и светится».
А дерево на соседней улице, где попугаи живут, орёт в сумерках пронзительным многоголосьем, и я, когда на трамвае возвращаюсь домой, проезжаю лишнюю остановку, чтоб мимо него пройти.
А в городе, в городе, где хлопает вода по зонтикам над головами, по тентам кафе, - в городе спасает горячий дымящийся в чашке шоколад, да дрожащий на столике за стеклом под дождём и ветром платановый лист.