(no subject)
Мир всё время шлёт невнятные сигналы.
Сентябрьская жарища, но от порыва ветра с берёзы сорвалась пригоршня лимонных листьев, закружились в воздухе, - стремясь в картину «Золотая осень».
По дороге на ферму, где непристойно пышный праздник урожая, льнянки у края поля - маленькие львиные зевы - на насыпи железной дороги, - «девушка, если трамвай сегодня не придёт, почему рельсы не убрали?». Острый запах помидорной ботвы.
Блестящие рельсы, или ржавые, а может, обрывки рельс, сохранившиеся кое-где на бывшей парижской окружной железной дороге, превращённой в пешеходную дорожку. Льнянка, козлобородник…
А каштаны после лета стоят в сухих жёстких рыжеватых жжёных доспехах…
На поверхности пруда тишь да гладь, ни черепахи, только вдруг всплеск - и кто там ходит под водой, какая там жизнь, всего лишь в небольшом пригородном пруду в середине пригородного леса - сколько их, разных жизней - помимо нас?
Сентябрьская жарища, но от порыва ветра с берёзы сорвалась пригоршня лимонных листьев, закружились в воздухе, - стремясь в картину «Золотая осень».
По дороге на ферму, где непристойно пышный праздник урожая, льнянки у края поля - маленькие львиные зевы - на насыпи железной дороги, - «девушка, если трамвай сегодня не придёт, почему рельсы не убрали?». Острый запах помидорной ботвы.
Блестящие рельсы, или ржавые, а может, обрывки рельс, сохранившиеся кое-где на бывшей парижской окружной железной дороге, превращённой в пешеходную дорожку. Льнянка, козлобородник…
А каштаны после лета стоят в сухих жёстких рыжеватых жжёных доспехах…
На поверхности пруда тишь да гладь, ни черепахи, только вдруг всплеск - и кто там ходит под водой, какая там жизнь, всего лишь в небольшом пригородном пруду в середине пригородного леса - сколько их, разных жизней - помимо нас?