(no subject)
- Мы когда в Руане играли - сказал Брюно, хиропрактик, к которому сто лет как я хожу для поддержания тонуса и для общей радости - когда мы в Руане играли в последний раз, мне прямо дыханье вдруг перехватило, когда понял - всё, последний спектакль, - и я в конце, вот где я весь перебинтованный выхожу - я лишний текст произнёс, кривлялся ещё дольше, и полицейский, помните, он огромный как шкаф, так он глаза закатывал, еле от смеха удерживался.
100 часов репетиций - и всё.
Брюно, кроме того что он хиропрактик, играет в любительском театре. Он всерьёз католик, я собственно таких больше и не знаю, и театр их весь доход с билетов отдаёт католическим благотворительным организациям. Когда билет покупаешь, можно выбрать, куда именно пойдут деньги. Я отдала на детский оркестр в Перу. Перед спектаклями представители организаций, получающих деньги, рассказывают, чем именно они занимаются. А театр называется «Курятник». Пару лет назад мы к ним уже ходили на Катаевскую пьесу.
Cейчас они поставили американскую - под названием «Сплетни». Автор Нил Саймон, я про него никогда не слышала. Прочитав аннотацию, я сильно засомневалась в том, что мы получим хоть какое-то удовольствие от обязательного похода в театра (Брюно явно очень хотелось!), а оказалось не просто хорошо - оказалось здорово, радостно. И даже Машке не помешало, что не весь французский текст она ухватывала.
Это бурлеск, и наверно, можно было бы даже сказать, что сатира, если б не было там в конечном счёте симпатии ко всем совершенно героям - этим преуспевшим нью-йоркским адвокатам, докторам, политикам, да психоаналитикам, над которыми только и смеяться, и видеть в их глазах не соринки, а, конечно же, брёвна. Автор и смеётся, и зритель смеётся до упаду, - но в конце, радостно хлопая, осознаёт, что на самом деле, эти вот герои - преуспевшие хвастуны - они ему симпатичны, и вообще мир заслуживает доброго отношения, не непрерывного порицания, а приязни.
Завязка сюжета проста и завлекательна. На десятилетие свадьбы собираются гости, - и обнаруживают, что хозяйки нету дома, а хозяин с простреленной мочкой уха лежит в отключке, как после снотворного.
Брюно играл чуть ли не главную роль. Во всяком случае, в самом конце ему выпала совершенно неотразимая сцена, когда выдавая себя за хозяина дома - в халате и с забинтованной башкой, он несёт полный бред, рассказывая полицейскому, что именно в доме случилось...
А в самой последней сцене, когда из стенного шкафа раздаётся придушенный голос пропавшей жены: «выпустите же меня, я тут целый вечер сижу» - кульминация - вдруг становится ясно, что да-да, ровно так и было, как наш Брюно только что выдумал - и голая жена сидит в шкафу, а хозяин дома, попытавшийся выстрелить в грабителей, попал себе в мочку уха, - ну, что тут удивительного.
Я давно почти разлюбила театр. В «Скучной истории», - старый профессор сетует на то, что его пытаются в театре убедить, что Чацкий, который целый вечер разговаривает с идиотами, умный человек. А я вот нежно люблю Фамусова в халате. Удивительным образом, когда в восьмом классе мы изучали «Горе от ума», мне и в голову ничего нехорошего не приходило по поводу докторши, которая «по расчёту по моему должна родить». Кабы не Васька, и не пришло бы, - он обратил моё внимание на то, что было принято становиться крёстными у своих незаконных детей.
Мы вместе с другими улыбающимися людьми вышли на мокрую тёмную улицу, поздравили Брюно...
Столько работы - и всё... Впрочем, они уже начинают новую пьесу, так что жизнь продолжается.
А через несколько дней мы посмотрели с Луи де Фюнесом «рэбе Якова», и странным образом старый фильм связался у меня со спектаклем.
Про фильм я, собственно говоря, узнала из новостей, которые мой планшет мне регулярно сообщает. Только что фильму исполнилось 50 лет. И по этому поводу в Марэ, в еврейском квартале, собрался народ - ряженые в хасидов люди пели и танцевали, изображая сцены из «рэбе Якова».
Тоже бурлеск, тоже невероятная околесица. И - тоже расположенность к людям, невзирая на их идиотство, предрассудки и плохое поведение.
***
Каждый раз, когда мне хочется поругать наше время, я хватаю себя за нос и проговариваю разное хорошее, что появилось сейчас... Но чего уж, ностальгирую - по отсутствию морализаторства, по праву смеяться, не боясь оскорбить чувства верующих, женщин, евреев, негров... (подставить нужное)... И огорчаюсь тому, что сегодняшний мир всё время судит, расставляет оценки даже не по поведению, а по правильномыслию... Впрочем, это уже не о том. О супе с котом. На краю кастрюли кот сидит, хвостом помешивает.
100 часов репетиций - и всё.
Брюно, кроме того что он хиропрактик, играет в любительском театре. Он всерьёз католик, я собственно таких больше и не знаю, и театр их весь доход с билетов отдаёт католическим благотворительным организациям. Когда билет покупаешь, можно выбрать, куда именно пойдут деньги. Я отдала на детский оркестр в Перу. Перед спектаклями представители организаций, получающих деньги, рассказывают, чем именно они занимаются. А театр называется «Курятник». Пару лет назад мы к ним уже ходили на Катаевскую пьесу.
Cейчас они поставили американскую - под названием «Сплетни». Автор Нил Саймон, я про него никогда не слышала. Прочитав аннотацию, я сильно засомневалась в том, что мы получим хоть какое-то удовольствие от обязательного похода в театра (Брюно явно очень хотелось!), а оказалось не просто хорошо - оказалось здорово, радостно. И даже Машке не помешало, что не весь французский текст она ухватывала.
Это бурлеск, и наверно, можно было бы даже сказать, что сатира, если б не было там в конечном счёте симпатии ко всем совершенно героям - этим преуспевшим нью-йоркским адвокатам, докторам, политикам, да психоаналитикам, над которыми только и смеяться, и видеть в их глазах не соринки, а, конечно же, брёвна. Автор и смеётся, и зритель смеётся до упаду, - но в конце, радостно хлопая, осознаёт, что на самом деле, эти вот герои - преуспевшие хвастуны - они ему симпатичны, и вообще мир заслуживает доброго отношения, не непрерывного порицания, а приязни.
Завязка сюжета проста и завлекательна. На десятилетие свадьбы собираются гости, - и обнаруживают, что хозяйки нету дома, а хозяин с простреленной мочкой уха лежит в отключке, как после снотворного.
Брюно играл чуть ли не главную роль. Во всяком случае, в самом конце ему выпала совершенно неотразимая сцена, когда выдавая себя за хозяина дома - в халате и с забинтованной башкой, он несёт полный бред, рассказывая полицейскому, что именно в доме случилось...
А в самой последней сцене, когда из стенного шкафа раздаётся придушенный голос пропавшей жены: «выпустите же меня, я тут целый вечер сижу» - кульминация - вдруг становится ясно, что да-да, ровно так и было, как наш Брюно только что выдумал - и голая жена сидит в шкафу, а хозяин дома, попытавшийся выстрелить в грабителей, попал себе в мочку уха, - ну, что тут удивительного.
Я давно почти разлюбила театр. В «Скучной истории», - старый профессор сетует на то, что его пытаются в театре убедить, что Чацкий, который целый вечер разговаривает с идиотами, умный человек. А я вот нежно люблю Фамусова в халате. Удивительным образом, когда в восьмом классе мы изучали «Горе от ума», мне и в голову ничего нехорошего не приходило по поводу докторши, которая «по расчёту по моему должна родить». Кабы не Васька, и не пришло бы, - он обратил моё внимание на то, что было принято становиться крёстными у своих незаконных детей.
Мы вместе с другими улыбающимися людьми вышли на мокрую тёмную улицу, поздравили Брюно...
Столько работы - и всё... Впрочем, они уже начинают новую пьесу, так что жизнь продолжается.
А через несколько дней мы посмотрели с Луи де Фюнесом «рэбе Якова», и странным образом старый фильм связался у меня со спектаклем.
Про фильм я, собственно говоря, узнала из новостей, которые мой планшет мне регулярно сообщает. Только что фильму исполнилось 50 лет. И по этому поводу в Марэ, в еврейском квартале, собрался народ - ряженые в хасидов люди пели и танцевали, изображая сцены из «рэбе Якова».
Тоже бурлеск, тоже невероятная околесица. И - тоже расположенность к людям, невзирая на их идиотство, предрассудки и плохое поведение.
***
Каждый раз, когда мне хочется поругать наше время, я хватаю себя за нос и проговариваю разное хорошее, что появилось сейчас... Но чего уж, ностальгирую - по отсутствию морализаторства, по праву смеяться, не боясь оскорбить чувства верующих, женщин, евреев, негров... (подставить нужное)... И огорчаюсь тому, что сегодняшний мир всё время судит, расставляет оценки даже не по поведению, а по правильномыслию... Впрочем, это уже не о том. О супе с котом. На краю кастрюли кот сидит, хвостом помешивает.