(no subject)
Мы под слабым дождём шли с Маринкой по бульвару Сен-Жермен. Направлялись на выставку «Золотой век английской живописи».
И вдруг увидели шарик. Он медленно летел над тротуаром, на высоте примерно моего носа - нам навстречу - небольшой рыжий шарик.
Я подставила ему руки - сказала: «здравствуй, шарик». А шарик приветственно ответил: «хоп» - и опустился мне в ладони.
Я вела его на верёвочке, и мы шли теперь втроём - с Маринкой и с шариком.
Дождик кончился, шины шуршали по мостовым. Шарик радостно пах резиной - новыми галошами, поскрипывал, как резиновые дельфиньи спины в Эйлате, когда мне удавалось подплыв, до какой-нибудь дотронуться - в дельфиньем заповеднике со свободным выходом в Красное море. Дельфины приплывают туда полакомиться рыбкой, поиграть в мячик, на других посмотреть, себя показать.
Когда мы дошли до Люксембургского музея, я решила, что наверно, шарикам туда нельзя, с шариками нельзя, хоть они и не коты в трамвае. Подумала - и привязала его к кованой решётке перед входом - ну, либо, пока мы будем по выставке шляться, он отвяжется и убежит, либо его украдут, либо дождётся меня мой шарик.
Он дождался. Мы вышли из музея вчетвером - ещё и с Колькой с Юлькой, с которыми мы на выставке договорились встретиться.
Я отвязала шарик, подхватила его, и мы отправились в кафе на Сен-Мишеле - пить горячий шоколад - погода скорей располагала к шоколаду, чем к пиву.
Когда мы уселись за стол, Колька поглядел на мой шарик внимательней, - я-то видела, что на нём какая-то надпись, но шарик поворачивался ко мне другим боком, и я специально его не разворачивала, чтоб не читать - будучи уверена, что мой рыжий приятель, небось, выскочил из какого-нибудь противного фастфудного места, где детям шары раздают.
А Колька прочёл: Stand up for nuclear.
Ой - сказал он - шарик-то с той демонстрации, на которую я б сходил, если б не полное отсутствие времени.
А я про эту демонстрацию не знала - тоже сходила бы, кабы собралась...
Правильный шарик ко мне приблудился!
Теперь он висит дома на гвоздике, увы, носом вниз, почти сдувшийся - радостный решительный шарик.
И вдруг увидели шарик. Он медленно летел над тротуаром, на высоте примерно моего носа - нам навстречу - небольшой рыжий шарик.
Я подставила ему руки - сказала: «здравствуй, шарик». А шарик приветственно ответил: «хоп» - и опустился мне в ладони.
Я вела его на верёвочке, и мы шли теперь втроём - с Маринкой и с шариком.
Дождик кончился, шины шуршали по мостовым. Шарик радостно пах резиной - новыми галошами, поскрипывал, как резиновые дельфиньи спины в Эйлате, когда мне удавалось подплыв, до какой-нибудь дотронуться - в дельфиньем заповеднике со свободным выходом в Красное море. Дельфины приплывают туда полакомиться рыбкой, поиграть в мячик, на других посмотреть, себя показать.
Когда мы дошли до Люксембургского музея, я решила, что наверно, шарикам туда нельзя, с шариками нельзя, хоть они и не коты в трамвае. Подумала - и привязала его к кованой решётке перед входом - ну, либо, пока мы будем по выставке шляться, он отвяжется и убежит, либо его украдут, либо дождётся меня мой шарик.
Он дождался. Мы вышли из музея вчетвером - ещё и с Колькой с Юлькой, с которыми мы на выставке договорились встретиться.
Я отвязала шарик, подхватила его, и мы отправились в кафе на Сен-Мишеле - пить горячий шоколад - погода скорей располагала к шоколаду, чем к пиву.
Когда мы уселись за стол, Колька поглядел на мой шарик внимательней, - я-то видела, что на нём какая-то надпись, но шарик поворачивался ко мне другим боком, и я специально его не разворачивала, чтоб не читать - будучи уверена, что мой рыжий приятель, небось, выскочил из какого-нибудь противного фастфудного места, где детям шары раздают.
А Колька прочёл: Stand up for nuclear.
Ой - сказал он - шарик-то с той демонстрации, на которую я б сходил, если б не полное отсутствие времени.
А я про эту демонстрацию не знала - тоже сходила бы, кабы собралась...
Правильный шарик ко мне приблудился!
Теперь он висит дома на гвоздике, увы, носом вниз, почти сдувшийся - радостный решительный шарик.