Colette, la Naissance du jour, написано в 1928-ом году
Очень странное ощущение у меня от этой первой мной читанной книжки Колет.
Тут родные мне места - приморский Прованс, горки Маврского массива, полуостров Сен-Тропе - он и сейчас дикий, лесной, с чередой врезанных в скалы бухт. Только сам Сен-Тропе по нынешним временам - дешёвка, туристская затолпленная приманка, да и то в сезон - вне сезона там тихо на каменных рыжих улицах, пусто на пляже, а издали с дороги - охряные дома, собранные в полукруг города - и полоска песка между домами и морем.
И что может быть мне родней напоминанья о цикадах, виноградниках - но нет, не нравится мне, как Колет про это рассказывает - с изощрённой красивостью слога, совершенно не оставляющей этого ощущения солнца на плечах, соли на коже.
Правда, я получила от неё хороший щелчок по носу - у Колет богатейший словарь с уймой незнакомых слов. Но не те это слова, которыми мне хочется говорить о Провансе - абстрактно-красивые у неё слова.
И пожалуй самое живое в этой книжке - вкрапление в текст писем её матери. По касательной это отчасти книга о матери, написанная через год после её смерти.
Колет в это время пятьдесят с хвостиком. У её матери было в жизни два мужа, которых она потеряла - они умерли. У Колет тоже к тому времени два мужа в прошлом, - два развода.
Героиня (сама Колет) первую половину жизни жила во влюблённости в любовь. И тут вдруг налетает вторая половина - и вроде надо жить чем-то другим, не мужиками, и героиня принимает такое разумное решения - писать книжки, садоводничать и не умирать повседневно от любви, и она даже добровольно отказывается от романа с человеком на двадцать лет её младше, - и вроде как, в этом отказе - мудрость и гордость, а на самом деле, конечно, - страх. И за страхом, - печаль, разочарование и речь о пролитом молоке...
Мешает мне у Колет только одно: витиеватый стиль. Очень я удивилась. Я как раз ожидала, что меня не тронет совсем то, о чём она пишет, и зацепит её способ письма, а оказалось - что мне как раз представляется важным то, о чём она. И очень реальным, живым. А вот то как - вилкой по тарелке.
Тут родные мне места - приморский Прованс, горки Маврского массива, полуостров Сен-Тропе - он и сейчас дикий, лесной, с чередой врезанных в скалы бухт. Только сам Сен-Тропе по нынешним временам - дешёвка, туристская затолпленная приманка, да и то в сезон - вне сезона там тихо на каменных рыжих улицах, пусто на пляже, а издали с дороги - охряные дома, собранные в полукруг города - и полоска песка между домами и морем.
И что может быть мне родней напоминанья о цикадах, виноградниках - но нет, не нравится мне, как Колет про это рассказывает - с изощрённой красивостью слога, совершенно не оставляющей этого ощущения солнца на плечах, соли на коже.
Правда, я получила от неё хороший щелчок по носу - у Колет богатейший словарь с уймой незнакомых слов. Но не те это слова, которыми мне хочется говорить о Провансе - абстрактно-красивые у неё слова.
И пожалуй самое живое в этой книжке - вкрапление в текст писем её матери. По касательной это отчасти книга о матери, написанная через год после её смерти.
Колет в это время пятьдесят с хвостиком. У её матери было в жизни два мужа, которых она потеряла - они умерли. У Колет тоже к тому времени два мужа в прошлом, - два развода.
Героиня (сама Колет) первую половину жизни жила во влюблённости в любовь. И тут вдруг налетает вторая половина - и вроде надо жить чем-то другим, не мужиками, и героиня принимает такое разумное решения - писать книжки, садоводничать и не умирать повседневно от любви, и она даже добровольно отказывается от романа с человеком на двадцать лет её младше, - и вроде как, в этом отказе - мудрость и гордость, а на самом деле, конечно, - страх. И за страхом, - печаль, разочарование и речь о пролитом молоке...
Мешает мне у Колет только одно: витиеватый стиль. Очень я удивилась. Я как раз ожидала, что меня не тронет совсем то, о чём она пишет, и зацепит её способ письма, а оказалось - что мне как раз представляется важным то, о чём она. И очень реальным, живым. А вот то как - вилкой по тарелке.