(no subject)
Незадолго до заката мы шли с Таней по роще мимо облитых золотом сосенных стволов, по золотой траве.
Страшно, оказывается, жыть в нашей роще - кто-то сожрал там сойку, разбросав в беспорядке перья, другой кто-то сожрал там ежа, отбросив его игольчатую шкуру!
Мы шли, да шли, - мимо чужого дома, где на террасе люди с бокалами розового в руках чему-то своему смеялись, мимо упавшего в траву с дерева золотого померанца, мимо теннисных кортов, где Тане очень хотелось за мячиком попасть за решётку, потом вверх по песчаной дорожке, - мы шли параллельно морю, поглядывая на него за зелёными кронами, на дальние мысы смотрели, потом подумали, не подняться ли нам выше, в лес, но решили, что скоро ужин готовить, возвращаться пора…
Я почему-то вспомнила, как в 2006-ом в последнюю нашу здесь неделю мы с Бегемотом, Танькой и Катей ездили гулять довольно далеко - на озеро в «зелёном Провансе», и как шли вдоль арыка, а потом Катя купалась в речке, залезла под небольшой водопадик, потом мы вместе купались в озере. Вдоль арыка рос инжир, и зрелые фиги шлёпались на землю. Я вообще-то покупных фиг не люблю, но вот те, с мягким шмяком шлёпающиеся, были прекрасны.
Машину мы оставили в городке Карсес, - там площадь с платанами, фонтан на центральной улице, местный народ пиво под зонтиками пил, или розовое вино, а на стенке туристского офиса объявление о соревновании рыболовов.
Прошли в тот день сколько-то километров, не очень мало. И домой, к Ваське с Димкой поехали.
Остановились у придорожного овощного прилавка и купили пол длинного огромного арбуза.
Ехали домой, я думала - вот, лето скоро кончается - почему, отчего…
***
Вернулись мы с Таней из рощи, и почему-то мне захотелось найти у Сильвии Плат стихотворение «В царстве Мидаса».
Открыла наш файл и отыскала.
В ЦАРСТВЕ МИДАСА
В золотой пыли лужайки,
Течёт Коннектикут гладкий,
На излучинах водные складки,
Фермы светлы, кричат чайки,
Поля отполированы до блеска...
И плывём мы в жёлтый полдень,
Словно лодку тянут волоком,
Небо - как стеклянный колокол.
А на соломенном поле -
Наши тени тоже золотые.
Всё, всё - на золотом фоне:
Удочка, и та золотая,
Это неподвижность рая:
Яблоки золотые в кроне,
И рыбка золотая, и щегол, и кот тигровый.
Это ковёр, огромный, рыжий.
Влюблённо, как голубки, воркуем...
Но вдруг пролетели на водных лыжах,
На незримых нитях. Взрезали реку и
Наше зеркало в осколки -
И вот мы не тут. И этот берег -
Не янтарный. И фермер урожай собрал.
И август, уже в прикосновенья не веря,
Талант Мидаса потерял.
И ветер оголяет жёсткость пейзажа.
Каждый стих Сильвии Плат мы читали по много раз, вслух, мы писали подстрочник с вариантами, обсуждали, прочитала я про неё целую полку книжек. Попросту жили мы с ней несколько очень щасливых лет, и всё равно я наизусть не помню ничего, только отдельными строчками, картинками.
Так и с Васькиными собственными стихами, и у него точно так же - ранние он знал наизусть, а чем позже, тем меньше помнил, - мы обсуждали каждое слово, редактировали до упора, - и не помнили потом наизусть. А в памяти у меня сидит крепче всех почти разлюбленная Цветаева, потому что в 14 лет я её читала, и тогда каждая строчка укладывалась, и как выяснилось, навсегда.
А у Васьки так же с почти разлюбленным Блоком - в 14-15-16 - стихи запоминались с двух-трёх прочтений…
Мне захотелось перечесть про Мидаса, как мне казалось, из-за золота стволов в роще. Но причём же тут всё время вертевшаяся в голове та вечерняя дорога, половина длинного арбуза, печаль конца лета - печаль предчувствия потерь?
***
«И август, уже в прикосновенья не веря,
Талант Мидаса потерял.
И ветер оголяет жёсткость пейзажа.»
Страшно, оказывается, жыть в нашей роще - кто-то сожрал там сойку, разбросав в беспорядке перья, другой кто-то сожрал там ежа, отбросив его игольчатую шкуру!
Мы шли, да шли, - мимо чужого дома, где на террасе люди с бокалами розового в руках чему-то своему смеялись, мимо упавшего в траву с дерева золотого померанца, мимо теннисных кортов, где Тане очень хотелось за мячиком попасть за решётку, потом вверх по песчаной дорожке, - мы шли параллельно морю, поглядывая на него за зелёными кронами, на дальние мысы смотрели, потом подумали, не подняться ли нам выше, в лес, но решили, что скоро ужин готовить, возвращаться пора…
Я почему-то вспомнила, как в 2006-ом в последнюю нашу здесь неделю мы с Бегемотом, Танькой и Катей ездили гулять довольно далеко - на озеро в «зелёном Провансе», и как шли вдоль арыка, а потом Катя купалась в речке, залезла под небольшой водопадик, потом мы вместе купались в озере. Вдоль арыка рос инжир, и зрелые фиги шлёпались на землю. Я вообще-то покупных фиг не люблю, но вот те, с мягким шмяком шлёпающиеся, были прекрасны.
Машину мы оставили в городке Карсес, - там площадь с платанами, фонтан на центральной улице, местный народ пиво под зонтиками пил, или розовое вино, а на стенке туристского офиса объявление о соревновании рыболовов.
Прошли в тот день сколько-то километров, не очень мало. И домой, к Ваське с Димкой поехали.
Остановились у придорожного овощного прилавка и купили пол длинного огромного арбуза.
Ехали домой, я думала - вот, лето скоро кончается - почему, отчего…
***
Вернулись мы с Таней из рощи, и почему-то мне захотелось найти у Сильвии Плат стихотворение «В царстве Мидаса».
Открыла наш файл и отыскала.
В ЦАРСТВЕ МИДАСА
В золотой пыли лужайки,
Течёт Коннектикут гладкий,
На излучинах водные складки,
Фермы светлы, кричат чайки,
Поля отполированы до блеска...
И плывём мы в жёлтый полдень,
Словно лодку тянут волоком,
Небо - как стеклянный колокол.
А на соломенном поле -
Наши тени тоже золотые.
Всё, всё - на золотом фоне:
Удочка, и та золотая,
Это неподвижность рая:
Яблоки золотые в кроне,
И рыбка золотая, и щегол, и кот тигровый.
Это ковёр, огромный, рыжий.
Влюблённо, как голубки, воркуем...
Но вдруг пролетели на водных лыжах,
На незримых нитях. Взрезали реку и
Наше зеркало в осколки -
И вот мы не тут. И этот берег -
Не янтарный. И фермер урожай собрал.
И август, уже в прикосновенья не веря,
Талант Мидаса потерял.
И ветер оголяет жёсткость пейзажа.
Каждый стих Сильвии Плат мы читали по много раз, вслух, мы писали подстрочник с вариантами, обсуждали, прочитала я про неё целую полку книжек. Попросту жили мы с ней несколько очень щасливых лет, и всё равно я наизусть не помню ничего, только отдельными строчками, картинками.
Так и с Васькиными собственными стихами, и у него точно так же - ранние он знал наизусть, а чем позже, тем меньше помнил, - мы обсуждали каждое слово, редактировали до упора, - и не помнили потом наизусть. А в памяти у меня сидит крепче всех почти разлюбленная Цветаева, потому что в 14 лет я её читала, и тогда каждая строчка укладывалась, и как выяснилось, навсегда.
А у Васьки так же с почти разлюбленным Блоком - в 14-15-16 - стихи запоминались с двух-трёх прочтений…
Мне захотелось перечесть про Мидаса, как мне казалось, из-за золота стволов в роще. Но причём же тут всё время вертевшаяся в голове та вечерняя дорога, половина длинного арбуза, печаль конца лета - печаль предчувствия потерь?
***
«И август, уже в прикосновенья не веря,
Талант Мидаса потерял.
И ветер оголяет жёсткость пейзажа.»