(no subject)
Наш с Васькой любимый бог - тот, что раскрашивает кошек тонкой кисточкой - каждую полоску отдельно,- рисует точечки на мухоморах, нашу ньюфку Нюшу окунул в ведро с чёрной краской, - она язык высунула, и на него капнуло кляксами, - этот занятой добрый бог каждый день подводит кистью тосканские холмы - целыми днями над ними работает, высовывая от усердия язык. То они синеют под придуманным художниками кватроченто разлитым бледнеющим небом, не сливаясь с его прозрачной кисейностью, то растворяются в дожде и вдруг выскакивают прямо перед носом повернувшей за угол машины - той страшной коровой из тумана, которой испугался мальчик Феллини.
И складками синих плащей с картин из музея в Перудже эти холмы сползают на землю.
Кому таторы, а кому ляторы - сидят под сегодняшними небесными потоками - сколько вёдер пролилось? - зелёные ящерки в щелях на крыше, укрытой толстой черепицей, - чтоб снег выдерживать? - и носа на улицу не кажут - но зато вылезла огромная жаба и обратившись лягушкой в два прыжка оказалась под садовой тачкой - такая увесистая лягушатина, что отлично видна в окно нашего второго этажа.
И «мокнет крыша, мокнет дом» - августовским холодным вечером на даче...
И складками синих плащей с картин из музея в Перудже эти холмы сползают на землю.
Кому таторы, а кому ляторы - сидят под сегодняшними небесными потоками - сколько вёдер пролилось? - зелёные ящерки в щелях на крыше, укрытой толстой черепицей, - чтоб снег выдерживать? - и носа на улицу не кажут - но зато вылезла огромная жаба и обратившись лягушкой в два прыжка оказалась под садовой тачкой - такая увесистая лягушатина, что отлично видна в окно нашего второго этажа.
И «мокнет крыша, мокнет дом» - августовским холодным вечером на даче...