(no subject)
Взяли мы на место Лионеля очень славного мальчика Джонатана - совсем молодого, 27 лет ему. Из крошечной эльзасской деревни, куда он примерно раз в месяц ездит родителей навещать.
А учился он в Страсбурге - от начала до конца, диссертацию тоже в Страсбурге защитил, и только вот год назад, защитившись, на постдока в Париж приехал.
У его папы родной язык эльзасский патуа, - некая смесь французского с немецким. А он сам уже на нём совсем не говорит - мама из Шампани, и дома был только французский. Но в деревенском кафе, где папа посиживает с приятелями, болтают на патуа...
Через неделю ему начинать читать лекции на пятом курсе, причём по-английски. Волнуется он ужасно - пытается спешно понять, чему его будущих студентов уже успели научить, никак не может решить, давать ли им готовые написанные лекции, или они тогда на занятия ходить не будут.
«Да - говорит - мне нравилось, когда препод всё честно раздавал, но ведь такой будет у них соблазн не ходить и учить всё в последнюю минуту к экзаменам»...
Сначала он вообще хотел в школе работать, но потом подумал, что почему б не пойти в аспирантуру, и очень ему там понравилось...
У меня каждый раз перед лекцией слегка свербит, а тут уж представляю себе, как он дёргается... Очень всё ж забавный это переход - когда с другой стороны баррикады оказываешься - я студентам честно говорю, что так жизнь устроена - что ежели они, к примеру, списывают, моя задача их ловить, и это вовсе не означает, что я в их положении не списывала, - тут уж ролевое...
И ещё неизвестно, кто больше ненавидит утренние занятия, студент, или препод - препод бедный ведь ещё и прогулять не может... Когда-то в кофейном буфете нашего института было так обидно видеть тянущуюся поверх очереди за тройным кофе элегантную руку профессора Юзвинского, - но разумные люди не сердились, а вздыхая говорили - «ну, ему ж нельзя ни прогулять, ни опоздать.» Вот так-то.
А учился он в Страсбурге - от начала до конца, диссертацию тоже в Страсбурге защитил, и только вот год назад, защитившись, на постдока в Париж приехал.
У его папы родной язык эльзасский патуа, - некая смесь французского с немецким. А он сам уже на нём совсем не говорит - мама из Шампани, и дома был только французский. Но в деревенском кафе, где папа посиживает с приятелями, болтают на патуа...
Через неделю ему начинать читать лекции на пятом курсе, причём по-английски. Волнуется он ужасно - пытается спешно понять, чему его будущих студентов уже успели научить, никак не может решить, давать ли им готовые написанные лекции, или они тогда на занятия ходить не будут.
«Да - говорит - мне нравилось, когда препод всё честно раздавал, но ведь такой будет у них соблазн не ходить и учить всё в последнюю минуту к экзаменам»...
Сначала он вообще хотел в школе работать, но потом подумал, что почему б не пойти в аспирантуру, и очень ему там понравилось...
У меня каждый раз перед лекцией слегка свербит, а тут уж представляю себе, как он дёргается... Очень всё ж забавный это переход - когда с другой стороны баррикады оказываешься - я студентам честно говорю, что так жизнь устроена - что ежели они, к примеру, списывают, моя задача их ловить, и это вовсе не означает, что я в их положении не списывала, - тут уж ролевое...
И ещё неизвестно, кто больше ненавидит утренние занятия, студент, или препод - препод бедный ведь ещё и прогулять не может... Когда-то в кофейном буфете нашего института было так обидно видеть тянущуюся поверх очереди за тройным кофе элегантную руку профессора Юзвинского, - но разумные люди не сердились, а вздыхая говорили - «ну, ему ж нельзя ни прогулять, ни опоздать.» Вот так-то.