чтиво. признательно-фанатичное
"...Ты, Книга, чистое мое, светлое мое, золото певучее, обещание, мечта, зов дальний, -
О, призрак нежный и случайный,
Опять я слышу давний зов,
Опять красой необычайной
Ты манишь с дальних берегов!..
Ты, Книга! Ты одна не обманешь, не ударишь, не обидишь, не покинешь! Тихая, - а смеешься, кричишь, поешь; покорная, - изумляешь, дразнишь, заманиваешь; малая - а в тебе народы без числа; пригоршня буковок,только-то, а захочешь - вскружишь голову, запутаешь, завертишь, затуманишь,слезы вспузырятся, дыхание захолонет, вся-то душа как полотно на ветру
взволнуется, волнами восстанет, крылами взмахнет! А то чувство какое бессловесное в груди ворочается, стучит кулаками в двери, в стены: задыхаюся! выпусти! - а как его, голое-то, шершавое, выпустишь? какими словами оденешь? Нет у нас слов, не знаем! Как все равно у зверя дикого, али у слеповрана, али русалки, - нет слов, мык один! А книгу раскроешь, - и там они, слова, дивные, летучие:
О, город! О, ветер! О, снежные бури!
О, бездна разорванной в клочья лазури!
Я здесь! Я невинен! Я с вами! Я с вами!..
...али желчь, и грусть, и горесть, и пустота глаза осушат, и тоже слов ищешь, а вот они:
Но разве мир не одинаков
В веках, и ныне, и всегда,
От каббалы халдейских знаков
До неба, где горит звезда?
Все та же мудрость, мудрость праха,
И в ней - все тот же наш двойник:
Тоски, бессилия и страха
Через века глядящий лик!.."
(c) Татьяна Толстая * Кысь*
Больше, чем спать, я люблю читать. Если б духовной пищей еще можно было бы наесться...
Но я, собственно, традиционно не об этом.
Дождь накапал, что Василий Алексанян умер.. Когда долго занимаешься чьим-то делом, волей-неволей проникаешься судьбой фигуранта. Особенно такой грустной. Какой бы человек ни был, если он болеет, а ты нет, ты всяко выигрываешь у него, и поэтому он достоин сочувствия и поддержки.
О, призрак нежный и случайный,
Опять я слышу давний зов,
Опять красой необычайной
Ты манишь с дальних берегов!..
Ты, Книга! Ты одна не обманешь, не ударишь, не обидишь, не покинешь! Тихая, - а смеешься, кричишь, поешь; покорная, - изумляешь, дразнишь, заманиваешь; малая - а в тебе народы без числа; пригоршня буковок,только-то, а захочешь - вскружишь голову, запутаешь, завертишь, затуманишь,слезы вспузырятся, дыхание захолонет, вся-то душа как полотно на ветру
взволнуется, волнами восстанет, крылами взмахнет! А то чувство какое бессловесное в груди ворочается, стучит кулаками в двери, в стены: задыхаюся! выпусти! - а как его, голое-то, шершавое, выпустишь? какими словами оденешь? Нет у нас слов, не знаем! Как все равно у зверя дикого, али у слеповрана, али русалки, - нет слов, мык один! А книгу раскроешь, - и там они, слова, дивные, летучие:
О, город! О, ветер! О, снежные бури!
О, бездна разорванной в клочья лазури!
Я здесь! Я невинен! Я с вами! Я с вами!..
...али желчь, и грусть, и горесть, и пустота глаза осушат, и тоже слов ищешь, а вот они:
Но разве мир не одинаков
В веках, и ныне, и всегда,
От каббалы халдейских знаков
До неба, где горит звезда?
Все та же мудрость, мудрость праха,
И в ней - все тот же наш двойник:
Тоски, бессилия и страха
Через века глядящий лик!.."
(c) Татьяна Толстая * Кысь*
Больше, чем спать, я люблю читать. Если б духовной пищей еще можно было бы наесться...
Но я, собственно, традиционно не об этом.
Дождь накапал, что Василий Алексанян умер.. Когда долго занимаешься чьим-то делом, волей-неволей проникаешься судьбой фигуранта. Особенно такой грустной. Какой бы человек ни был, если он болеет, а ты нет, ты всяко выигрываешь у него, и поэтому он достоин сочувствия и поддержки.