окказионализм или закономеризм?
Френды спрашивали, мол, расскажите о своих алкогольных предпочтениях. Да какие предпочтения?... Пить, конечно, приходится, но зачем пить человеку, который и на трезвую голову жжот?!
Например, еду в маршрутке по улице Анны Ахматовой и громко спрашиваю самца, мол, это уже улица Ахметова или не улица Ахметова? (Ринат Ахметов - это тут у нас какой-то олигарх-кукловод. Я этим себе голову не забиваю. Есть гугль, который мне сказал, что он Ринат, а не Ренат - и хорошо.) А попутчик начинает долго нам втолковывать, что улица не Ахметова, а Ахматовой. Хорошо, хоть не начал рассказывать, кто это такая. Я на другом маршруте достаточно слышу "Остановите на Цветаева." С меня хватит.
Но я не об этом хотела рассказать. То был окказионализм. А наш семейный язык - вернакула - вообще страшен.
Мы с самцом друг друга можем называть Жывотными. "Слышишь, Жывотное, давай ты купишь то-то и то-то." И так далее.
И вот летом Йося вдруг начал говорить, что маму зовут Марта, а папу - Жывотное. Я пару раз его поправила, объяснила, что мы шутя так друг друга называем, но он продолжал настаивать на том, что папа - Жывотное. Я решила больше эту тему не трогать, потому что себе дороже - спорить с Архилютым.
И ладно бы. Но в один прекрасный день, когда я с Клавой пришла забирать Йосю из садика, воспитательница (благо, это чужая воспитаха, которая заменяла наших постоянных) сообщает мне, что Йося сказал. Йося сказал, что маму зовут Марта, а папу - Животное. Я паррировала, что ничего, я тоже - Жывотное. И что мы дома слишком творчески подходим к языкам. Воспитательницу это не успокоило: "А еще, он сказал, у Вас живет какая-то Клава..." - и под нос себе продолжает: "С шестого этажа..." Я бодро показываю на Клаву, которая тут только реверанс не делает. Воспитательница долго не уходила назад к детям в группу, все наблюдала, как мы собираемся.
Через неделю Йося притащил в сад плюшевого медведя.
- Как твои животные, Йося? - многозначительно спросила воспитательница.
- Нормально! - ответил Йося.
Воспитательница продолжала удивляться и наблюдать нас.
У нас есть пасочка для песочницы в форме Тадж-Махала, все дворовые дети уже знают, что это такое - и никто не удивляется. На самом деле, конечно, так и должно быть - единое культурное пространство, жемчужины мировой архитектуры принадлежат всем гражданам планеты, и никто этому не удивляется. Но это в грядущем прекрасном мире. А на данный момент я больше склонна удивляться Тадж-Махалу в песочнице, а не папе-Жывотному.
Например, еду в маршрутке по улице Анны Ахматовой и громко спрашиваю самца, мол, это уже улица Ахметова или не улица Ахметова? (Ринат Ахметов - это тут у нас какой-то олигарх-кукловод. Я этим себе голову не забиваю. Есть гугль, который мне сказал, что он Ринат, а не Ренат - и хорошо.) А попутчик начинает долго нам втолковывать, что улица не Ахметова, а Ахматовой. Хорошо, хоть не начал рассказывать, кто это такая. Я на другом маршруте достаточно слышу "Остановите на Цветаева." С меня хватит.
Но я не об этом хотела рассказать. То был окказионализм. А наш семейный язык - вернакула - вообще страшен.
Мы с самцом друг друга можем называть Жывотными. "Слышишь, Жывотное, давай ты купишь то-то и то-то." И так далее.
И вот летом Йося вдруг начал говорить, что маму зовут Марта, а папу - Жывотное. Я пару раз его поправила, объяснила, что мы шутя так друг друга называем, но он продолжал настаивать на том, что папа - Жывотное. Я решила больше эту тему не трогать, потому что себе дороже - спорить с Архилютым.
И ладно бы. Но в один прекрасный день, когда я с Клавой пришла забирать Йосю из садика, воспитательница (благо, это чужая воспитаха, которая заменяла наших постоянных) сообщает мне, что Йося сказал. Йося сказал, что маму зовут Марта, а папу - Животное. Я паррировала, что ничего, я тоже - Жывотное. И что мы дома слишком творчески подходим к языкам. Воспитательницу это не успокоило: "А еще, он сказал, у Вас живет какая-то Клава..." - и под нос себе продолжает: "С шестого этажа..." Я бодро показываю на Клаву, которая тут только реверанс не делает. Воспитательница долго не уходила назад к детям в группу, все наблюдала, как мы собираемся.
Через неделю Йося притащил в сад плюшевого медведя.
- Как твои животные, Йося? - многозначительно спросила воспитательница.
- Нормально! - ответил Йося.
Воспитательница продолжала удивляться и наблюдать нас.
У нас есть пасочка для песочницы в форме Тадж-Махала, все дворовые дети уже знают, что это такое - и никто не удивляется. На самом деле, конечно, так и должно быть - единое культурное пространство, жемчужины мировой архитектуры принадлежат всем гражданам планеты, и никто этому не удивляется. Но это в грядущем прекрасном мире. А на данный момент я больше склонна удивляться Тадж-Махалу в песочнице, а не папе-Жывотному.