Объемный свет
Как на картинке.
Строго говоря, понятия объемного света не существует. Ощущение объема ему придают крупные хлопья снега, в турбулентном потоке нарезающие нервные орбиты вокруг фонаря в измайловском парке города Москвы. Одно из немногих евклидовых подпространств, что могут согреть или успокоить душу в этом граде.
Ты прокладываешь себе путь через легкие сугробы, намеренно взгрызаясь ботинками в снег - так веселее идти. Здесь ничего не раздражает, и мысли текут ламинарно.
А помнишь?..
Газоразрядные лампы подсвечивают пластиковые буквы «Тверь» в фирменной гарнитуре РЖД. Где ты вырос. Нет, не родился - я не всегда даже могу вспомнить название того места.
Где закончил одиннадцать классов средней школы с тройкой по химии в аттестате; где поймал свои первые биопроблемы длинной в несколько лет и закончившиеся как только девушка получила минимальный балл по ЕГЭ по математике; где нашел сто рублей недалеко от места, где машина сбила твоего кота; где с ребятами вы бегали по двору и устраивали королевство разбитых бутылок, а синее стекло особо ценилось; где шутливо дрался на деревянных палках с девочкой на 3 года тебя старше, чье имя ты давно забыл; где в школе не было других друзей, кроме пары адекватных одноклассников, с которыми вы ходили на турники еще когда это было модно, с которыми вы пили газировку на спор, пока товарищ не отправится ловить ихтиандров за ближайшие кусты, залпом перекачав в себя два литра, как заправский ТНА; где вы с Максимом проектировали огромный джип на паровой тяге, а потом усовершенствовали его электрическим мотором на тысяче батареек; где лазерный луч твоего ружья должен был накопиться в сферическом зеркале и потом сокрушительно наказать всех плохих парней вашего двора; где вы набрали пивных банок и пытались растопить их в костре, чтобы выплавить себе бронежилет; где вы бегали от поехавшей бабки, которая пыталась облить вас кипятком из окна, а потом она стала называть вас всех хорошими мальчиками; где это предложение не подчеркивалось как слишком длинное в текстовом редакторе, потому что тогда ты не вел иного дневника, кроме как дурной 3д-гитарный бложик, куда заливал разбитыми архивами по 2 мегабайта песенки; где было еще много странных эпизодов.
Где…
«Поезд прибывает на второй путь. Нумерация вагонов с головы состава. Спасибо за внимание».
Ты мне врешь. Нумерация вагонов нелинейная и мне приходится совершить марш-бросок до середины железной колбасы, которая останавливается в этом месте всего минуту.
В сидячих вагонах есть своя романтика. Не задень локоть ближнего своего.
Поезд трогательно трогается в Санкт-Петербург. В место, где… Впрочем, обо всем по порядку.
Стоит подумать о цели своего путешествия - и что-то сжимает тебя изнутри. Кошка ложится к тебе на грудь и топчет когтистыми лапками твое сердце. Надо попробовать забыться - спать.
Добро пожаловать в Ленинград.
Привет. Я скучал, правда. Редко кому я могу сказать такое не покривив душой. Кажется, скучал настолько, что на минуту перехватывает дыхание - пока ты проходишь всю платформу до вокзальных дверей.
Оно родное.
Два месяца назад ты и представить не мог, насколько ты влюбился в этот город, как все эти ванильные девочки, фрактально распространяющие картинки с «при любой непонятной ситуации…»
Четыре месяца назад ты и представить не мог, какими эмоциями обернется твое поступление в Москву и какой силы диссонанс возникнет в голове.
Метрополитен не стремится тебя убить. Пассажиры не сделают за тебя решение о том, что тебе вовсе не стоит выходить на станции Бауманская, а следует доехать до Курского вокзала.
Простор.
Строго говоря, понятия объемного света не существует. Но здесь он слегка приобнимает тебя на каждой станции.
Сенная площадь. Единственный район, где концентрация чужих превышает максимально допустимую дозу. Но нам не до них.
- Какая Марина, мужчина, вы что, сдурели?!
В шесть утра, вероятно, послать человека матом несколько сложнее. Извини, незнакомка. Просто именно на этой улице я уже больше года не могу запомнить нужную дверь.
За которой все тоже такое родное и домашнее, что все бюрократические тревоги мгновенно улетают из головы. Не важно, с каким успехом по делам все произойдет, уже это стоило твоего приезда. Тут накормят, спать уложат и тепло поговорят - и спокойной ночи мазуршки. Безграничная доброта.
Спасибо.
Строго говоря, существование душевного света не доказано. Но здесь он столь реален, что ты готов в него поверить без прочтения независимого научного исследования в трех томах.
Провалиться в короткий сон.
Провалиться в неглубокий сугроб - снег хрустит, ты пережевываешь его хлопья с молоком. Мимо пролетает вагон метропоезда, эти рельсы - самая натуральная граница раздела между лесом и угрюмыми сталинками, где каждый квадратный метр… Не будем о грустном.
Дорога в Петергоф. Нас с Антоном еще в первый раз удивила потрясающая ухоженность всей трассы. Как насчет поделать скручивания не на пресс, а на настроение? Каждый поворот знаком, как пальцы на руках.
Вверх, вниз. Вверх, вниз.
Расслабься. Приехали. Только жжет немного.
Петродворцовый учебно-научный комплекс. ПУНК. Шесть трехлепестковых общежитий.
Клевер. Счастливый.
Контрольно-пропускной пункт, через которой тебе сейчас не пройти. Общежитие номер десять, в которое тебе не войти. Комната 1209, в дверь которой подойдут твои ключи, но живущим сейчас там людям будет очень сложно объяснить свое появление.
Вспомни эту уютную маленькую комнату, почти квартиру, а теперь подумай про помещение в длиннющем коридоре, где живут не люди - живут тараканы, а люди здесь просто заселены. Где ты жил один, а теперь живешь с соседями, которые это место никогда не покидают - живая статуя за компьютером.
Таракан в твоем чайнике. Он ждет тебя в Москве сильнее любого другого живого существа.
Сергиевский парк. Первые прогулки, первые встречи. Ночные походы.
А помнишь, как вы вчетвером с людьми с одного странного сайта пытались пройти парк и дойти до вод Финского залива по заросшим тропам? Помнишь, что после этого путешествия, попивая чай в раздолбанной комнате ужасающего вида, ты сказал себе в голове - я больше никогда не буду с ними общаться.
А все сложилось так, что одна из них теперь среди твоих лучших друзей.
Лето. Июль.
Плацкарт из Петербурга. Посадка вопреки традициям - ранним вечером, а не ночью. Поэтому ты бодрствуешь и слушаешь, как маленькая девушка общается с парнем. Оказывается, они из одной художественной школы.
Потом оказывается, что мы с этим парнем оба артиллеристы.
Потом оказывается, что девушка знает человека, который пригласил меня выступить с лекцией про шаттлы.
Парень засыпает. Ты перетягиваешь нить разговора и наматываешь ее на палец. Всегда приятно рассказать новому человеку несколько дежурных ламповых историй, хитрые речевые обороты и моменты из которых ты уже давно выучил наизусть.
Ночь. Тебе ехать всего два часа. А плацкарт-тян есть куда дольше - нужно выспаться. Но сегодня ты держишь русло повествования таким образом, чтобы никого не разбудить и никого не усыпить. Бывает моменты, когда ты в этом профессионал.
Никогда еще поездки в поезде не были столь душевными.
Спокойной ночи тебе. А вот и моя станция. Как тебя найти? Хорошо.
Прошло три месяца. Холодное стояние около университета со странным названием. В голове вертится коварная мысль: Если после слов «Санкт-Петербургский государственный университет» есть еще что-то - это неправильный университет.
Привет. Вот мы снова и встретились.
Милое общение в какой-то кафешке. Беседы из того подмножества лишенных глубокого смысла разговоров, но прекрасно заходящих именно в конкретный момент времени t.
Новый вечер. Художественная студия. Как на картинке.
Еще пять минут назад ты шел сюда с совершенно уставшим видом, а теперь назад вы топаете бодро и чуть ли не вприпрыжку. Дурные шутки, неожиданные фразы и прочая замечательная дичь.
- Пышек, пожалуйста, - и так странно улыбнулась.
Обняться на эскалаторе в метро, которое не стремится тебя убить. Целебно.
А помнишь, как однажды после безумного дня под противным дождем вы с ней дошли до метро совершенно разбитые и уставшие, а потом где-то две минуты обнимались и собрались вновь? И как-то сразу ехать домой стало легче.
Конечно помнишь, такое не забудешь.
Погасить свет. Оставить одну лампу. Включить black Sabbath на виниловом проигрывателе из числа тех, что так натурально потрескивают, почти как в кино. Взять классическую гитару с нейлоновыми струнами, поставить рядом кружку чая.
И завалиться на ковер. Человечество еще не готово к таким коврам.
Потому что на нем вы будете беседовать до трех часов ночи. На нем и заснете.
Новый день.
- Это Дамблдор. Он перелетает жить к тебе.
- Спасибо!
Это самое малое, что можно сделать за такую доброту.
Хотя можно еще попробовать приготовить шарлотку в духовке.
И сжечь ее. Кулинария в газовой духовке - не наш с ней конек. Но когда-нибудь у нас получится.
И вот вновь на вокзал.
Дурные школьники - твои соседи по плацкарту.
Как только они угомонятся, ты начинаешь печально думать обо всем.
И все же мой дом остался здесь.
Москва - не мой город. И я пока не знаю, как сделать его своим. За три месяца я не нашел себе ни одного нового человека, с которым мне захочется выпить чашку чаю перед сном. Никого, к кому можно забежать на вечер. Никакого пространства, которое можешь смело назвать личным.
Единственное, что держит меня здесь - это любимая работа. Коллектив единомышленников в технике и во взглядах на отрасль и мир. И потрясающий научный руководитель, с которым мы за две встречи обсудили больше, чем с прошлым за все два года сотрудничества.
Мы трогательно трогаемся.
Учеба, где интересна одна пара из семи. Где твоей математической базы СПбГУ оказывается более чем достаточно, чтобы показушно зевать на парах и извергать проклятья в конференцию группы.
И все же мой дом остался там.
И переезжать он пока не собирается. Я просто не знаю, как собрать оттуда чемоданы.
Мой дом остался там.
Строго говоря, понятия объемного света не существует. Ощущение объема ему придают крупные хлопья снега, в турбулентном потоке нарезающие нервные орбиты вокруг фонаря в измайловском парке города Москвы. Одно из немногих евклидовых подпространств, что могут согреть или успокоить душу в этом граде.
Ты прокладываешь себе путь через легкие сугробы, намеренно взгрызаясь ботинками в снег - так веселее идти. Здесь ничего не раздражает, и мысли текут ламинарно.
А помнишь?..
Газоразрядные лампы подсвечивают пластиковые буквы «Тверь» в фирменной гарнитуре РЖД. Где ты вырос. Нет, не родился - я не всегда даже могу вспомнить название того места.
Где закончил одиннадцать классов средней школы с тройкой по химии в аттестате; где поймал свои первые биопроблемы длинной в несколько лет и закончившиеся как только девушка получила минимальный балл по ЕГЭ по математике; где нашел сто рублей недалеко от места, где машина сбила твоего кота; где с ребятами вы бегали по двору и устраивали королевство разбитых бутылок, а синее стекло особо ценилось; где шутливо дрался на деревянных палках с девочкой на 3 года тебя старше, чье имя ты давно забыл; где в школе не было других друзей, кроме пары адекватных одноклассников, с которыми вы ходили на турники еще когда это было модно, с которыми вы пили газировку на спор, пока товарищ не отправится ловить ихтиандров за ближайшие кусты, залпом перекачав в себя два литра, как заправский ТНА; где вы с Максимом проектировали огромный джип на паровой тяге, а потом усовершенствовали его электрическим мотором на тысяче батареек; где лазерный луч твоего ружья должен был накопиться в сферическом зеркале и потом сокрушительно наказать всех плохих парней вашего двора; где вы набрали пивных банок и пытались растопить их в костре, чтобы выплавить себе бронежилет; где вы бегали от поехавшей бабки, которая пыталась облить вас кипятком из окна, а потом она стала называть вас всех хорошими мальчиками; где это предложение не подчеркивалось как слишком длинное в текстовом редакторе, потому что тогда ты не вел иного дневника, кроме как дурной 3д-гитарный бложик, куда заливал разбитыми архивами по 2 мегабайта песенки; где было еще много странных эпизодов.
Где…
«Поезд прибывает на второй путь. Нумерация вагонов с головы состава. Спасибо за внимание».
Ты мне врешь. Нумерация вагонов нелинейная и мне приходится совершить марш-бросок до середины железной колбасы, которая останавливается в этом месте всего минуту.
В сидячих вагонах есть своя романтика. Не задень локоть ближнего своего.
Поезд трогательно трогается в Санкт-Петербург. В место, где… Впрочем, обо всем по порядку.
Стоит подумать о цели своего путешествия - и что-то сжимает тебя изнутри. Кошка ложится к тебе на грудь и топчет когтистыми лапками твое сердце. Надо попробовать забыться - спать.
Добро пожаловать в Ленинград.
Привет. Я скучал, правда. Редко кому я могу сказать такое не покривив душой. Кажется, скучал настолько, что на минуту перехватывает дыхание - пока ты проходишь всю платформу до вокзальных дверей.
Оно родное.
Два месяца назад ты и представить не мог, насколько ты влюбился в этот город, как все эти ванильные девочки, фрактально распространяющие картинки с «при любой непонятной ситуации…»
Четыре месяца назад ты и представить не мог, какими эмоциями обернется твое поступление в Москву и какой силы диссонанс возникнет в голове.
Метрополитен не стремится тебя убить. Пассажиры не сделают за тебя решение о том, что тебе вовсе не стоит выходить на станции Бауманская, а следует доехать до Курского вокзала.
Простор.
Строго говоря, понятия объемного света не существует. Но здесь он слегка приобнимает тебя на каждой станции.
Сенная площадь. Единственный район, где концентрация чужих превышает максимально допустимую дозу. Но нам не до них.
- Какая Марина, мужчина, вы что, сдурели?!
В шесть утра, вероятно, послать человека матом несколько сложнее. Извини, незнакомка. Просто именно на этой улице я уже больше года не могу запомнить нужную дверь.
За которой все тоже такое родное и домашнее, что все бюрократические тревоги мгновенно улетают из головы. Не важно, с каким успехом по делам все произойдет, уже это стоило твоего приезда. Тут накормят, спать уложат и тепло поговорят - и спокойной ночи мазуршки. Безграничная доброта.
Спасибо.
Строго говоря, существование душевного света не доказано. Но здесь он столь реален, что ты готов в него поверить без прочтения независимого научного исследования в трех томах.
Провалиться в короткий сон.
Провалиться в неглубокий сугроб - снег хрустит, ты пережевываешь его хлопья с молоком. Мимо пролетает вагон метропоезда, эти рельсы - самая натуральная граница раздела между лесом и угрюмыми сталинками, где каждый квадратный метр… Не будем о грустном.
Дорога в Петергоф. Нас с Антоном еще в первый раз удивила потрясающая ухоженность всей трассы. Как насчет поделать скручивания не на пресс, а на настроение? Каждый поворот знаком, как пальцы на руках.
Вверх, вниз. Вверх, вниз.
Расслабься. Приехали. Только жжет немного.
Петродворцовый учебно-научный комплекс. ПУНК. Шесть трехлепестковых общежитий.
Клевер. Счастливый.
Контрольно-пропускной пункт, через которой тебе сейчас не пройти. Общежитие номер десять, в которое тебе не войти. Комната 1209, в дверь которой подойдут твои ключи, но живущим сейчас там людям будет очень сложно объяснить свое появление.
Вспомни эту уютную маленькую комнату, почти квартиру, а теперь подумай про помещение в длиннющем коридоре, где живут не люди - живут тараканы, а люди здесь просто заселены. Где ты жил один, а теперь живешь с соседями, которые это место никогда не покидают - живая статуя за компьютером.
Таракан в твоем чайнике. Он ждет тебя в Москве сильнее любого другого живого существа.
Сергиевский парк. Первые прогулки, первые встречи. Ночные походы.
А помнишь, как вы вчетвером с людьми с одного странного сайта пытались пройти парк и дойти до вод Финского залива по заросшим тропам? Помнишь, что после этого путешествия, попивая чай в раздолбанной комнате ужасающего вида, ты сказал себе в голове - я больше никогда не буду с ними общаться.
А все сложилось так, что одна из них теперь среди твоих лучших друзей.
Лето. Июль.
Плацкарт из Петербурга. Посадка вопреки традициям - ранним вечером, а не ночью. Поэтому ты бодрствуешь и слушаешь, как маленькая девушка общается с парнем. Оказывается, они из одной художественной школы.
Потом оказывается, что мы с этим парнем оба артиллеристы.
Потом оказывается, что девушка знает человека, который пригласил меня выступить с лекцией про шаттлы.
Парень засыпает. Ты перетягиваешь нить разговора и наматываешь ее на палец. Всегда приятно рассказать новому человеку несколько дежурных ламповых историй, хитрые речевые обороты и моменты из которых ты уже давно выучил наизусть.
Ночь. Тебе ехать всего два часа. А плацкарт-тян есть куда дольше - нужно выспаться. Но сегодня ты держишь русло повествования таким образом, чтобы никого не разбудить и никого не усыпить. Бывает моменты, когда ты в этом профессионал.
Никогда еще поездки в поезде не были столь душевными.
Спокойной ночи тебе. А вот и моя станция. Как тебя найти? Хорошо.
Прошло три месяца. Холодное стояние около университета со странным названием. В голове вертится коварная мысль: Если после слов «Санкт-Петербургский государственный университет» есть еще что-то - это неправильный университет.
Привет. Вот мы снова и встретились.
Милое общение в какой-то кафешке. Беседы из того подмножества лишенных глубокого смысла разговоров, но прекрасно заходящих именно в конкретный момент времени t.
Новый вечер. Художественная студия. Как на картинке.
Еще пять минут назад ты шел сюда с совершенно уставшим видом, а теперь назад вы топаете бодро и чуть ли не вприпрыжку. Дурные шутки, неожиданные фразы и прочая замечательная дичь.
- Пышек, пожалуйста, - и так странно улыбнулась.
Обняться на эскалаторе в метро, которое не стремится тебя убить. Целебно.
А помнишь, как однажды после безумного дня под противным дождем вы с ней дошли до метро совершенно разбитые и уставшие, а потом где-то две минуты обнимались и собрались вновь? И как-то сразу ехать домой стало легче.
Конечно помнишь, такое не забудешь.
Погасить свет. Оставить одну лампу. Включить black Sabbath на виниловом проигрывателе из числа тех, что так натурально потрескивают, почти как в кино. Взять классическую гитару с нейлоновыми струнами, поставить рядом кружку чая.
И завалиться на ковер. Человечество еще не готово к таким коврам.
Потому что на нем вы будете беседовать до трех часов ночи. На нем и заснете.
Новый день.
- Это Дамблдор. Он перелетает жить к тебе.
- Спасибо!
Это самое малое, что можно сделать за такую доброту.
Хотя можно еще попробовать приготовить шарлотку в духовке.
И сжечь ее. Кулинария в газовой духовке - не наш с ней конек. Но когда-нибудь у нас получится.
И вот вновь на вокзал.
Дурные школьники - твои соседи по плацкарту.
Как только они угомонятся, ты начинаешь печально думать обо всем.
И все же мой дом остался здесь.
Москва - не мой город. И я пока не знаю, как сделать его своим. За три месяца я не нашел себе ни одного нового человека, с которым мне захочется выпить чашку чаю перед сном. Никого, к кому можно забежать на вечер. Никакого пространства, которое можешь смело назвать личным.
Единственное, что держит меня здесь - это любимая работа. Коллектив единомышленников в технике и во взглядах на отрасль и мир. И потрясающий научный руководитель, с которым мы за две встречи обсудили больше, чем с прошлым за все два года сотрудничества.
Мы трогательно трогаемся.
Учеба, где интересна одна пара из семи. Где твоей математической базы СПбГУ оказывается более чем достаточно, чтобы показушно зевать на парах и извергать проклятья в конференцию группы.
И все же мой дом остался там.
И переезжать он пока не собирается. Я просто не знаю, как собрать оттуда чемоданы.
Мой дом остался там.