День в истории. «Подымется мускулистая рука»
Георгий Ивановский (1911-1985). «Речь Петра Алексеева на «процессе пятидесяти» в 1877 году». 1952 Интересно художник построил свою картину, в более ранних вариантах (см ниже) он этого приёма ещё не нашёл: подсудимый Пётр и председатель Петерс как будто меряются силой. Но ясно, что мускулистая рука рабочего положит на стол изнеженную, холёную руку правящего класса
26 (14) января 1849 года родился один из первых русских рабочих-революционеров Пётр Алексеев (1849-1891). Тем, кто учился в советские времена, он памятен по мему «подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда и и ярмо деспотизма, ограждённое солдатскими штыками, разлетится в прах». Эту речь Петра Алексеева автор этих строк, например, изучал ещё в четвёртом классе средней школы, где учили ещё даже не историю, а только «очерки по истории СССР». Произнёс это Алексеев, между прочим, выступая на суде, в качестве подсудимого, что вызвало грандиозный скандал и произвело огромное впечатление на публику и всю страну. В.И. Ленин (которому в момент произнесения этих слов было всего-навсего семь лет) назвал их позднее «великим пророчеством». И до сего дня их с неудовольствием вспоминают антикоммунисты. Например, Борис Акунин в рассказе «Спаситель отечества» высмеивал этот мем, называя его «пакостным словосочетанием». Он вкладывал его в уста некоего псевдокоммунистического лидера (в душе - антикоммуниста), намекая на Г. А. Зюганова:
«- …Поднимется мускулистая рука миллионов трудового мещанства и колхозного батрачества, и прогнивший режим отправится на свалку истории!
Про «мускулистую руку миллионов» Зиновий Андреевич вставил нарочно, превосходно понимая, что делегатам съезда это пакостное словосочестание придется по сердцу, а вот в подсознании телезрителей, травмированном гимназической программой, отзовется смутным отголоском чего-то давно забытого, но неприятного».
Неприятное, значит. Травмирующее подсознание бедных гимназистов. Пакостное словосочетание. Что ж, иную ругань можно принять и за хвалу. Хорошо, значит, сказал русский рабочий Пётр Алексеев, если его слова и спустя полтора века кому-то припекают!
Георгий Ивановский. «Выступление Петра Алексеева на суде». 1949-1950
Речь рабочего-революционера Петра Алексеева на суде 10 марта 1877 года, картина работы Юрия Анохина (1926-1977), открытка с аннотацией. 1973
На самом деле в своей судебной речи 10 марта 1877 года Пётр Алексеев вовсе не ограничился этой крылатой фразой, он сказал много интересного. Но учитывая, что мозги современной сетевой публики гораздо разжиженнее и слабее мозгов тогдашнего рабочего (тем паче такого, как Алексеев), щадя их, приведу только небольшие отрывки. Вначале Пётр Алексеевич яркими красками обрисовал жизненное положение рабочих в «России, Которую Мы Потеряли»:
Советский плакат о речи Петра Алексеева на «процессе пятидесяти»
«Мы, миллионы людей рабочего населения, чуть только станем ступать на ноги, бываем брошены отцами и матерями на произвол судьбы, не получая никакого воспитания, за неимением школ и времени от непосильного труда и скудного за это вознаграждения. Десяти лет, мальчишками, нас стараются проводить с хлеба долой на заработки. Что же нас там ожидает? Понятно, продаёмся капиталисту на сдельную работу из-за куска чёрного хлеба, поступаем под присмотр взрослых, которые розгами и пинками приучают нас к непосильному труду; питаемся кое-чем, задыхаемся от пыли и испорченного, заражённого разными нечистотами воздуха. Спим где попало - на полу, без всякой постели и подушки в головах, завернутые в какое-нибудь лохмотье и окружённые со всех сторон бесчисленным множеством разных паразитов...»
«Впрочем, я не берусь описывать подробности всех злоупотреблений фабрикантов, потому что слова мои могут показаться неправдоподобными для тех, которые не хотят знать жизни работников и не видели московских рабочих, живущих у знаменитых московских фабрикантов: Бабкина, Гучкова, Бутикова, Морозова и других...»
Пётр Алексеев (справа - в одежде каторжника)
Это председательствующий, сенатор Петерс, слушал довольно равнодушно, и лишь флегматично заметил:
- Это всё равно. Вы можете этого не говорить.
Алексеев продолжал:
- Да, действительно всё равно, везде одинаково, рабочие доведены до самого жалкого состояния. 17-часовой дневной труд - и едва можно заработать 40 копеек! Это ужасно!.. Разве у нас есть свободное время для каких-нибудь занятий?.. Разве у нас есть полезные и доступные книги для работников?.. А загляните в русскую народную литературу! Ничего не может быть разительнее того примера, что у нас издаются для народного чтения такие книги: «Бова-королевич», «Еруслан Лазаревич», «Ванька Каин», «Жених в чернилах и невеста во щах» и т.п. Оттого-то в нашем рабочем народе и сложились такие понятия о чтении: одно - забавное, а другое - божественное. Я думаю, каждому известно, что у нас в России рабочие всё ещё не избавлены от преследований за чтение книг, а в особенности если у него увидят книгу, в которой говорится о его положении,- тогда держись! Ему прямо и говорят: «Ты, брат, не похож на рабочего, ты читаешь книги». И страннее всего то, что и иронии не заметно в этих словах, что в России походить на рабочего - то же, что походить на животное.
(Кстати, ровно та же тенденция заметна и сейчас: простонародье стараются кормить либо «забавным» (убого-забавным), либо «божественным» варевом, только теперь уже не литературным, а телевизионным).
Обложка советской книги о первых рабочих-революционерах: народовольце Степане Халтурине и Петре Алексееве
Постепенно в своей речи Алексеев подвёл к заключительному выводу:
- Из всего мною выше сказанного видно, что русскому рабочему народу остаётся только надеяться самим на себя и не от кого ожидать помощи, кроме от одной нашей интеллигентной молодёжи...
Вот тут председатель Петерс буквально подпрыгнул, как от электрического удара! Из протокола:
«Председатель (вскакивает и кричит). Молчите, замолчите!
Петр Алексеев (возвысив голос, продолжает). Она одна братски протянула к нам свою руку... И она одна неразлучно пойдёт с нами до тех пор, пока (говорит, подняв руку) подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда...
Председатель (волнуется и, вскочив, кричит). Молчать, молчать!
Петр Алексеев (возвышая голос)... и ярмо деспотизма, ограждённое солдатскими штыками, разлетится в прах!»
Речь Алексеева произвела на всех потрясающее впечатление. Не только публика и судьи-сенаторы, но даже часовые и жандармы как будто окаменели от услышанного. Один из адвокатов - участников процесса - говорил: «Я уверен, что если бы Алексеев после речи повернулся и вышел, его в первую минуту никто бы не остановил, до того все растерялись». «Новая сила народилась», - говорили многие, выходя из зала заседаний. Канцлер князь Горчаков, по слухам, выражал сожаление, что правительство допустило этот суд и сделало его гласным. Но ошибку уже было поздно исправить...
Мем Алексеева в наше время