День в истории. Триумф Друга Народа
Луи-Леопольд Буальи. Триумф Марата. 1794 год
24 апреля 1793 года произошло знаменательное событие в истории Французской революции: судебное оправдание и триумф Жана-Поля Марата (1743-1793). Предыстория его такова. Марат, врач и журналист, с 1789 года выпускал газету "Друг народа", за что и заслужил горячую любовь простых парижан, и ненависть аристократов... Известны слова Марата, написанные ещё в 1790 году: "Возможно, потребуется отрубить пять-шесть тысяч голов; но, если бы даже пришлось отрубить двадцать тысяч, нельзя колебаться ни одной минуты".
В апреле 1793 года король был уже осуждён и казнён, но у власти во Франции ещё находились умеренные революционеры, французские "меньшевики" - жирондисты. Марат яростно обличал их в своей газете за измену, и требовал суровых революционных мер.
Тогда жирондисты решили предать его суду за призывы к «убийству и грабежам»; доказательства были взяты из разных номеров его газеты. Конвент лишил Марата депутатской неприкосновенности. 24 апреля Марат явился в Революционный трибунал, что было для него крайне рискованным шагом: в случае осуждения его ждала смерть. На суде он гордо назвал себя "апостолом и мучеником свободы". Однако трибунал единогласно оправдал его!
Вот после этого и состоялся "триумф Марата": огромная восторженная толпа парижан на руках внесла своего любимца в Конвент. Он был увенчан венком из дубовых листьев.
Рисунки, изображающие триумф Марата 24 апреля 1793 года (в надписях на верхнем он назван "бессмертным защитником народа и его прав"):
Кстати, отзвук этого события мы находим в романе Виктора Гюго "Девяносто третий год", там недруги Марата в июне 1793-го обсуждают его приход к Конвент, только Гюго (или, возможно, его персонажи) путают дубовый венок с лавровым:
"- Смотрите-ка - Марат!
- Разве он не болен?
- Как видно, болен, - явился в халате.
- Как так в халате?
- Да в халате же, говорю.
- Слишком уж много себе разрешает.
- Смеет в таком виде являться в Конвент!
- Что ж удивительного, ведь приходил он сюда в лавровом венке, почему бы не прийти в халате?
- Медный лоб, да и зубы словно покрыты окисью меди..."
А это революционная песня тех дней:
Да, Друг Народа победил!
Напрасно завывает дико,
Стремясь собрать остатки сил,
Роллана бешеная клика.
Марата власти не страшат,
А он, с его талантом,
Им кажется гигантом.
Победу празднует Марат.
Толпой несметной окружен,
Суд покидает он суровый,
У судей смело мог бы он
Венок просить себе лавровый.
Его увидеть каждый рад,
Марата превозносят
И на руках уносят,
Победу празднует Марат...
(Взято из книги "Песни первой Французской революции". М., 1934. С. 397).
Стоит ли удивляться, что после такой оглушительной пощёчины власть жирондистов стала таять, как снег под жарким солнцем, и спустя месяц с небольшим случился французский "Октябрь" - власть взяли "большевики" Французской революции - якобинцы. (Такая параллель, думаю, вполне законна, поскольку позднее Ленин называл себя и своих соратников-большевиков "пролетарскими якобинцами").
Борис Голополосов (1900-1983). Марат. Набат, сигнал к восстанию против жирондистов. 1793 год. 1937
Правда, в момент триумфа и оправдания Марату оставалось жить менее 100 дней, 13 июля того же года он был, как известно, зарезан у себя дома жирондисткой Шарлоттой Корде.
Поль Жак Эйм Бодри (1828-1886). Шарлотта Корде убивает Марата. 1860. Картина создана в эпоху Второй Империи, когда во Франции существовал официальный культ Шарлотты Корде. Тем не менее картина довольно точно воспроизводит место и обстоятельства события
Поучительна и посмертная судьба революционера: уже после Термидора контрреволюционеры, казнившие соратников Марата, отправившие на гильотину Робеспьера, так дрожали перед тенью героя и народной любовью к нему, что торжественно, с почестями отправили его тело в Пантеон для великих людей Франции. За любой попыткой принизить или обидеть память Марата им виделась, как кошмар, разъярённая народная улица, полная восставших санкюлотов, которой он некогда верховодил.
И они даже не заметили, что улица-то за два года стала совсем не та: на ней нынче задавали тон отнюдь не санкюлоты, а разряженные и расфуфыренные французские стиляги щёголи - мюскадены ("мускусники") - золотая молодёжь, которая тоже страстно и уже открыто ненавидела память Друга Народа. Избивавшая своими сучковатыми палками любого встреченного ею на улице санкюлота. Лишь постепенно и осторожно власть имущие во Франции стали задевать эту память. И тело Марата сперва перезахоронили: закопали по решению Конвента на обычном кладбище. И - о, чудо! - ничего страшного для них не произошло, гром не грянул. Тогда они очень быстро пришли в остервенение, и тело Марата было выкопано и выброшено ненавистниками уже и из его могилы в парижскую канализацию. Но память о Друге Народа стереть им было не по силам...
Вообще же нам очень не хватает сейчас таких людей, как Друг Народа... Вот несколько крылатых цитат из его статей и выступлений:
"Свободу следует утвердить силой; и <...> на мгновенье создать деспотизм свободы, чтобы сокрушить деспотизм королей". (Речь в Конвенте 6 апр. 1793).
"Все религии подают руку помощи деспотизму. Но я не знаю иной, которая бы так ему благоприятствовала, как христианство".
"Мысль о равенстве в области прав влечет за собой также мысль о равенстве в области пользования жизненными благами".
"Политика - такая же наука, как и всякая другая; она знает определённые положения, законы, правила, а также до бесконечности разнообразные сочетания; она требует постоянного изучения, глубоких и долгих размышлений."
"Я был наказан только один раз, и несправедливое унижение произвело на меня столь сильное впечатление, что вернуть меня под указку моего воспитателя было невозможно: целых два дня я отказывался принимать пищу. Мне было тогда одиннадцать лет - судите сами о твердости моего характера уже в этом возрасте по одной этой черте."
"Орёл всегда один, в стаи сбиваются индюки."
Жан-Поль Марат на трибуне Конвента
Жан-Франсуа Гарнерэ (Jean-Franсois Garneray) (1755-1837). Жан-Поль Марат