110 лет назад. Пётр Григоренко
Исполнилось 110 лет со дня рождения советского генерала, а потом участника диссидентского движения в СССР Петра Григоренко (1907-1987). Вряд ли многие левые станут добрым словом вспоминать этого человека, который ныне стал, увы, знаменем антикоммунистов: на Украине была выпущена юбилейная монета в его честь, а проспект Маршала Жукова в Харькове в 2016 году переименовали не как-нибудь, а именно в проспект Петра Григоренко. Кстати, интересно, нет ли в этом нарушения принципов декоммунизации на Украине? Ведь Пётр Григоренко был полковником Красной, а потом генералом Советской армии, членом КПСС. Да и диссидентская деятельность генерала в 60-е годы началась созданием "Союза борьбы за возрождение ленинизма"...
А вот что он писал уже в поздних мемуарах о своих личных впечатлениях о приходе белогвардейцев в родные места:
"Однажды, в прекрасное солнечное утро, придя в школу, мы никого в ней не застали. Стали расспрашивать. Установили - все пошли к собору встречать дроздовцев.
- Значит и Володя! - обрадовался Сима. - Побежим и мы к собору! - Но мне почему-то бежать не хотелось, хотя в то время я никакой вражды к белогвардейцам не испытывал. Я их, попросту, не видел и не знал, не понимал кто они и зачем идут.
Я остановился на тротуаре, неподалёку от бывшей городской думы - теперь Ногайский городской совет.
Монета Украины в честь юбилея Петра Григоренко
У здания толпился народ. Как я понял из разговоров, это были родные членов Совета, которые все до единого собрались в зале заседаний в ожидании прихода дроздовцев, чтобы передать управление городом в руки военных властей. Городской совет Ногайска, как и подавляющее большинство советов первого избрания, был образован из числа наиболее уважаемых интеллигентных, преимущественно зажиточных, а в селах хозяйственных людей. Для них важнее всего был твердый порядок, и потому они не хотели оставить город без власти, даже на короткое время. Входившие в состав Советов двое фронтовиков до хрипоты убеждали своих коллег разойтись и скрыться на некоторое время. Они говорили: «Офицерьё нас перестреляет». На это им отвечали: «За что? Ведь мы же власть не захватывали. Нас народ попросил. Офицеры - интеллигентные люди. Ну, в тюрьме подержат для острастки несколько дней. А расстрелять...»
Я стоял, слушая рассказы об этих разговорах в Совете, и тоже не понимал, как это можно застрелить человека за то, что народ избрал его в Совет."
Увы, бывшие депутаты Совета глубоко заблуждались насчёт "интеллигентных людей - офицеров". Их немедленно взяли под стражу и куда-то повели, а двоих, пытавшихся убежать, убили на месте, на глазах у юного Григоренко.
П. Григоренко: "Членов Совета конвой погнал в сторону моста через реку Обиточную и далее, по направлению к селу Денисовка. За арестованными двигалась колонна пустых повозок. Родственников арестованных и других гражданских лиц через мост не пропускали. Некоторое время спустя враздробь затрещали выстрелы со стороны Бановской рощи. Немного погодя треск повторился. Ещё через некоторое время со стороны Денисовки подъехал офицер и прокричал: «Кто здесь родственники советских прислужников? Можете забирать их!» - Где? Где? - зашумели люди. Им показывали в сторону Бановской рощи. Вскоре плачущие родственники пошли назад. В повозках, за которыми шли они, лежали их мёртвые родные. Так вот для чего за арестованными следовали повозки!
Люди, ошеломлённые происшедшим, присоединялись к скорбной процессии, к своим друзьям и родным, со страхом оглядываясь, расходились по домам. Но немало оставалось и тех, кто продолжал растерянно топтаться на месте. Среди них был и я... И вдруг я увидел учителя истории Новицкого. В парадной форме капитана русской армии, с 4-мя «Георгиями» на груди (полный георгиевский кавалер), он, чётко чеканя шаг, шёл к зданию Совета. Я был потрясён, у меня не было никакого сомнения, что он был среди тех, кого повели на расстрел. Я сам видел его. И вдруг снова он.
Он вошёл в здание Совета. Через несколько мгновений оттуда послышалась отборнейшая площадная брань. Слышались слова: «Ты ещё учить нас будешь, большевистская подстилка! Права требовать! Я тебе покажу права!» На крыльцо вылетел, выброшенный сильным толчком, Новицкий. Погоны у него сорваны. Георгиевские кресты тоже. Китель разорван. За капитаном на крыльцо выскочил офицер с белой повязкой на рукаве, надпись на повязке: «Комендант», держа револьвер у затылка Новицкого он орал ему. «Вперёд! Вперёд!» Только Новицкий шагнул с последней ступеньки думского крыльца, прозвучал выстрел, и тело капитана мешком осело на тротуаре. До сих пор я был как в трансе. Невообразимая жестокость, бесчеловечие ошеломили меня, лишили силы и воли. Я всё время простоял почти на одном и том же месте, глядя широко раскрытыми глазами на происходящее. Убийство Новицкого вывело меня из транса. Я закричал и бросился бежать. Меня огнем пронзила мысль: «Дядя же Александр председатель Борисовского совета! Значит его тоже могут расстрелять!».
Я бежал изо всех сил. Одна мысль владела мной: «Успеть бы раньше дроздовцев. Предупредить дядю и членов совета». Я прибежал на дядин двор дыша как загнанная лошадь. Дядя, ничего не подозревая, работал во дворе.
- Дядя, убегайте! - закричал я и упал на траву. Дядя подбежал ко мне, начал расспрашивать. Через несколько минут он всё понял и сам отправился предупреждать членов Совета.
Никого из Борисовских советчиков дроздовцам захватить не удалось. Были предупреждены и соседние села. Все отсиделись в камышах. Правда, ноги были изранены пиявками. Но ноги не голова. Отходили.
Но что же произошло с Новицким? Был ли он среди тех, кого расстреливали в Бановской роще? Да, был. Опытный фронтовик, человек большой воли и собранности, он сумел упасть за мгновение до того, как до него дошла, предназначенная ему пуля. Когда среди трупов расстрелянных появились родственники, он поднялся и пошел домой. Дома он надел парадную форму, чтобы идти обжаловать беззаконный террор. Родные на коленях умоляли его не ходить: «Это же варвары, - говорили они, - тебя непременно убьют». - «Нет» - говорил он - я не могу не идти. Ведь если никто их не остановит, они же пол-России перестреляют. Нет, надо командованию об этом рассказать».
Что вышло из его попытки, я уже написал. Его убили. Но величие человека, который собственную безопасность ставит ниже общественного интереса, никогда не умрёт. Гражданскую войну могли остановить только Новицкие. Сегодняшние правозащитники - прямые наследники и продолжатели дела Новицких. Они только могут остановить надвигающуюся мировую войну, наступление тёмных сил тоталитаризма."
Конечно, последние строчки Григоренко в наше время вызовут у любого человека левых взглядов грустную улыбку. Генерал искренне полагал диссидентов продолжателями дела настоящих красных, советских героев, таких, как Новицкий... Увы, сейчас для любого зрячего ясно, что они де-факто стали продолжателями дела тех самых дроздовцев. Несмотря на то, что многие из них считали себя левыми (как сам П. Григоренко) и даже красными.
Но всё-таки отдадим должное и самому генералу: он не стал отрекаться от таких людей, как Новицкий, и пытаться обелить белогвардейцев (извиняюсь за каламбур), а описал их так, как видел, честно... За это ему спасибо, ведь его историческое свидетельство о подлинном лице белых ценнее многих других. Именно потому, что он, увы, де-факто оказался в конце концов с ними и их идейными наследниками по одну сторону баррикады...