День в истории. Пикассо, или Художник, о котором спорили
Пикассо. Шарж Кукрыниксов. 1956
25 октября - день рождения Пабло Пикассо (1881-1973) - испанского и французского художника.
Илья Эренбург, знавший Пикассо на протяжении более полувека, писал о нём:
«Я запомнил его фразу: «Коммунизм для меня тесно связан со всей моей жизнью как художника...» Над этой связью не задумываются враги коммунизма. Порой она кажется загадочной и для некоторых коммунистов. Порой некоторые из его политических единомышленников осуждали или отвергали его произведения. Он принимал это с горечью, но спокойно, говорил: «В семье всегда ругаются...»
Пабло Пикассо
В СССР отношение к Пикассо было довольно двойственным. С одной стороны, его ценили как всемирно знаменитого художника, ставшего в ряды коммунистов. В 1956 году прошла первая выставка Пикассо в Советском Союзе, которая произвела ошеломительное впечатление на публику и повлияла на советское искусство. С другой стороны, сам стиль его творчества не очень одобрялся.
Кукрыниксы. Пикассо. Дружеский шарж
Эренбург: «Он знал, что его картины красуются в музеях Америки, знал, что, когда он хотел поехать в Соединённые Штаты с делегацией Всемирного Совета Мира, ему не дали визы. Знал и другое: в стране, которую он любил, в которую верил, долго его называли «формалистом» и держали его холсты в фондах.
Для меня была большой радостью его выставка в Москве осенью 1956 года. На открытие пришло слишком много народу: устроители, боясь, что будет мало публики, разослали куда больше приглашений, чем нужно. Толпа прорвала заграждения, каждый боялся, что его не впустят. Директор музея подбежал ко мне бледный: «Успокойте их, я боюсь, что начнется давка...» Я сказал в микрофон: «Товарищи, вы ждали этой выставки двадцать пять лет, подождите теперь спокойно двадцать пять минут...» Три тысячи человек рассмеялись, и порядок был восстановлен. [...] Конечно, на выставке люди спорили; так бывает повсюду на выставках Пикассо - он восхищает, возмущает, смешит, радует, никого он не оставляет равнодушным».
Даниил Гранин вспоминал дискуссии на нашумевшей выставки Пикассо 1956 года в Москве и Ленинграде:
«В Эрмитаже выставка Пикассо. И мечтать не могли. Залы полны молодёжи. Душно, шумно, как на премьере в фойе. Наверняка Эрмитаж ещё не видел такого разгорячённого зрителя. Выставка уже пятый день, толпа спорщиков не убывает.
Студенты, офицеры, доценты, врачи - публика самая пёстрая.
- Пикассо гений!
- Пикассо псих!
- Нет, вы скажите, вы можете мне объяснить, что тут нарисовано?
- Искусство нельзя объяснить.
- Но понимать-то надо.
- Каждый вкладывает своё, как в музыке.
- Во всяком случае это интересно.
- Это заставляет думать.
1956. Выставка Пикассо в Москве. Фотограф Эммануил Евзерихин
- Это распад искусства.
- Правду писали, что Запад гниёт.
- К Пикассо надо привыкнуть, надо подняться от нашего соцреализма.
- Приведите сюда колхозника, разве он что-нибудь поймёт?
1956. Выставка Пикассо в Москве. Фотограф Эммануил Евзерихин
Спорить конкретно не умеют, кричат, переходят на оскорбления:
- Глупости вы говорите, а ещё интеллигент.
- Все ваши Шишкины и Айвазовские - это старьё, для пивных.
- Искусство должно быть народным, не для вас, учёных.
- Это художник будущего. Шишкина в кладовку.
Возле «Герники»
И так до вечера. Но слушать весело, приятно. Вместо книги отзывов - ящик, куда опускают записки. Кто-то прикалывает к стене.
«Чувствую себя как на корабле - качает и бежать некуда».
Под этой запиской ответ:
«Беги на выставку А. Герасимова». [Александр Герасимов - «любимый художник Сталина», президент Академии художеств до 1957 года, автор картины, известной как «Два вождя после дождя». - А.М.]
«Разговорились! Я бы вас за такие разговорчики… И. Сталин».
Драматург Евгений Шварц записал в дневнике:
«20 декабря. Вчера я был на выставке Пикассо и позавидовал свободе. Внутренней. Он делает то, что хочет. Та чистота, о которой мечтал Хармс. Пикассо не зависит даже от собственной школы, от собственных открытий, если они ему сегодня не нужны. Убедился, что содержание не ушло. Ушёл сюжет. А содержание, которое не определить словами, осталось. Выставка вызвала необыкновенный шум в городе. У картин едва не дерутся. Доска, где вывешиваются отзывы, производит впечатление поля боя. «Ах, как хочется после этой выставки в Русский музей», - пишет один. «Ступай и усни там», - отвечает другой. И так далее и тому подобное…»
В книге отзывов остался и такой отклик в стихах:
Что можно здесь сказать?
Картины я смотрел,
Затем в изнеможении присел,
Почувствовав, что так опикассел,
Что и сейчас мне верится с трудом,
Что это Эрмитаж -
а не сумасшедший дом...
Михаил Суслов, Эрнст Неизвестный, Никита Хрущёв, Анастас Микоян
Эрнст Неизвестный вспоминал свои знаменитые дискуссии с Никитой Хрущёвым во время выставки в Манеже 1 декабря 1962 года, в которых прозвучало и имя Пикассо: «Интереснее всего то, что, когда я говорил честно, прямо, открыто и то, что я думаю, - я его загонял в тупик. Но стоило мне начать хоть чуть-чуть лицемерить, он это тотчас чувствовал и сразу брал верх. Вот один только пример. Я сказал: «Никита Сергеевич, вы меня ругаете как коммунист, вместе с тем, есть же коммунисты, которые и поддерживают моё творчество, например, Пикассо, Ренато Гутузо». И я перечислил многие ангажированные и уважаемые в СССР фамилии. Он хитро прищурился и сказал: «А вас лично это волнует, что они коммунисты?» И я соврал: «Да!» Если бы я был честным, я должен был сказать: «Мне плевать, мне важно, что это большие художники!» Словно почувствовав всё это, он продолжал: «Ах, вас это волнует! Тогда всё ясно, пусть вас это не волнует, мне ваши работы не нравятся, а я в мире коммунист номер один!».
Почему всё-таки художник стал коммунистом? Сам он объяснял это так:
«Когда я был мальчиком в Испании, я был очень бедным и осознавал, как живут бедные люди. Я узнал, что коммунисты ориентированы на нужды бедных. Поэтому я стал коммунистом».
«Моя преданность коммунистической партии - это логический итог всей моей жизни. Ибо я рад сообщить, что никогда не рассматривал живопись просто как искусство, доставляющее удовольствие и служащее неким отвлечением от проблем. Мне всегда хотелось через рисунок и цвет, поскольку они являются моим оружием, проникать как можно дальше и глубже в сознание мира и отдельных людей таким образом, чтобы это понимание могло каждый день ещё больше освобождать нас... Минувшие годы ужасного притеснения доказали мне, что я должен бороться не только своим искусством, но и всем своим естеством». (1944).
Илья Эренбург: «Ротонда» и до войны была тем местом, где катастрофичность выдавалась каждому посетителю вместе с чашкой кофе; естественно, что когда смутные предчувствия стали будничным бытом Европы, Пикассо был этим менее удивлен, чем булочница, у которой он покупал хлеб. Булочница была вдовой, детей у нее не было; она приспособилась к войне, но вдруг начинала всхлипывать: «Нет, вы скажите, кто это придумал?.. Они все сошли с ума, вот что и вам скажу, и если мне кто-нибудь объяснит, почему они стреляют, я ему дам сейчас же двадцать франков! А вы знаете, сколько теперь стоит килограмм масла?..» Пикассо как будто знал заранее всё, что должно было произойти».
«Приехав из осаждённого Мадрида в Париж, я сразу пошёл в испанский павильон на Всемирной выставке и замер: увидел «Гернику». Потом я дважды её видел - в 1946 году в нью-йоркском музее и в 1956 году в Лувре на ретроспективной выставке Пикассо, - и каждый раз я испытывал то же волнение. Как мог Пикассо заглянуть вперёд? Ведь гражданская война в Испании ещё велась по старинке. Правда, для немецкой авиации она была манёврами, но налёт на Гернику был небольшой операцией, первой пробой пера. Потом была вторая мировая война. Потом была Хиросима. Полотно Пикассо - это ужас будущего, множества Герник, атомной катастрофы. Мы видим куски раздробленного мира, безумие, ненависть, отчаяние».
Так выглядела студия Пабло Пикассо:
Эренбург: «В мастерской нельзя было повернуться; повсюду лежали написанные холсты, куски картона, жесть, проволока, дерево. Угол занимали тюбики с красками; столько тюбиков я не видел и в магазине. Пикассо объяснил, что прежде у него часто не бывало денег на краски, и вот, продав недавно несколько холстов, он решил обзавестись красками «на всю жизнь». Я увидал живопись на стене, на поломанном табурете, на коробках от сигар; Пикассо признался, что порой не может видеть незаписанной плоскости. Работал он с каким-то невиданным исступлением».
Вообще любопытно сравнить, как выглядела типичная студия-мастерская художника в начале ХХ века и в его разгар. Это фотография студии Владимира Маковского в 1913 году:
Живописная мастерская профессора В.Е. Маковского. Академия художеств, Петербург. 1913
Эренбург: «Во время последней переписи ко мне пришла молоденькая счётчица. Она удивленно поглядела на стены: Пикассо её возмутил.
- Неужели это вам нравится?
- Очень.
- А я вам не верю, вы это говорите потому, что он ваш приятель».
Юрий Анненков (1889-1974). Лев Троцкий перед картиной Пабло Пикассо. 1920. Автор рисунка вспоминал: «Троцкий задержался перед холстами Пикассо, и я сделал с него набросок на фоне «Арлекина» этого мастера».