«Доигрался, подлец», или Зачем Горбачёву понадобился «Горбачёв-путч» (ГКЧП)?
Август 1991. Возвращение Михаила Горбачёва из Фороса
Судя по некоторым комментариям, не все понимают, зачем Михаилу Горбачёву вообще понадобился ГКЧП, или «Горбачёв-путч» (так его позднее назвал экс-премьер Валентин Павлов - это заглавие его книги, вышедшей в 1993-м). Что ж, попробую объяснить.
1. «Прощупывание». Горбачёв начал проводить политику «перестройки», бывшую вначале продолжением политики Юрия Андропова. Например, кампания «борьбы с нетрудовыми доходами» (май 1986), с судами, арестами и даже расстрелами «взяточников и коррупционеров», вплоть до республиканских министров - затея чисто в андроповском духе.
Очень точную характеристику этой политики, между прочим, дал Лазарь Каганович (1893-1991): «Я вам скажу: у Андропова не было собственных концепций. Он начинал щупать. Всё щупал. И эти [Горбачёв и его соратники] щупали. У Маркса есть замечательное сравнение: пчела от архитектора отличается тем, что пчела интуитивно, инстинктивно делает свои соты, а архитектор строит по плану. А эти строили, как пчела, интуитивно, но пчела дала и мёд, и соты, а эти дали не соты и не мёд, а даже сахару не стало! Вот в чём разница».
Как видим, Каганович от политики Андропова плавно переходит к политике Горбачёва, ведь «сахару не стало» именно при нём, и не делает между той и другой большого различия. И действительно, вторая стала продолжением первой (хотя большой вопрос, так ли Андропов видел продолжение своей политики, и не пришёл бы ли он от такого «продолжения» в ярость).
1988 год. Типичная сценка ранней перестройки, когда она шла по «андроповскому» руслу. Следователи Гдлян и Иванов представляют прессе деньги и ценности, изъятые в ходе расследования уголовного дела против «чиновников-коррупционеров»
Глядя на эти фотографии, можно понять, почему одна из крупных демонстраций в 1989 году в подмосковном Зеленограде шла под лозунгом «Перестройку, начатую Андроповым, продолжают Гдлян и Иванов!»
2. «Процесс пошёл». Постепенно по итогам этого «прощупывания» стало ясно, что всё легко сдвигается только в одном-единственном направлении - внедрения рынка. Все остальные процессы требуют приложения сил, и немалых, так сказать, требуют энергозатрат, а этот процесс, как качение с горы, требует только лёгкого подталкивания, дальше катится сам. «Лёгок спуск Авернский». И началось внедрение рынка, то есть легализация буржуазии - и в экономике, как это было во времена нэпа, и в политике (чего во времена нэпа и в страшном сне не допускали). Это было диаметрально противоположно первоначальной перестроечной идее «борьбы с нетрудовыми доходами», но это противоречие никого не смутило. Главное, что «процесс пошёл», по любимому выражению Михаила Сергеевича. И по мере того, как катящиеся камешки рыночного хаоса перерастали в лавину, в катастрофический обвал, росли и крепли «гарантии необратимости перестройки».
Уличная агитация времён перестройки
2. «Механизм торможения перестройки». Горбачёв связал своё имя с этой политикой, и ему лично хода назад уже не было. Но в среде советской «элиты», управленцев, да и части интеллигенции, стало расти недовольство, стихийное неприятие этой политики, а там и противодействие ей. Оно находило поддержку и на низовом уровне, среди простых граждан (Интерфронты в Прибалтике, например, вполне опирались на часть русскоязычного населения, то же можно сказать и о забастовочных комитетах Приднестровья). Пользуясь перестроечным сленгом Горбачёва, «сложился механизм торможения перестройки».
Рисунок Б. Васильева. Так на рубеже 1980-х и 1990-х изображали «механизм торможения перестройки»
2-13 июля 1990 года в Москве проходил XXVIII и последний съезд Коммунистической партии Советского Союза. Само открытие съезда началось с того, что один из делегатов, взявший слово, предложил съезду немедленно отправить Михаила Горбачёва в отставку с поста Генсека. Увы, этого сделано не было. Более того, делегаты вновь избрали Горбачёва на его пост. За него голосовало 3411 делегатов, против - 1116, за альтернативную кандидатуру Т. Авалиани - 501 голос за, 4026 - против.
Но это была совсем нешуточная и опасная для Генсека оппозиция! И она росла.
Уличный лозунг эпохи перестройки
3. «Если не можешь победить врага - возглавь его!» Поэтому Горбачёв сменил тактику. «Если не можешь победить врага - возглавь его!» И Горбачёв примерно с середины 1990 года возглавил «наведение порядка», и эталоном его практики стали прибалтийские события января 1991 года. Впрочем, такой же метод он использовал и ещё раньше, во время событий в Тбилиси в апреле 1989-го. Вначале - подталкивать исполнителей, разогревать их, а в какой-то момент отступать в тень, и затем сдавать исполнителей и всех стоящих за ними за «допущенные ошибки». Так было в Тбилиси-1989, так было и в Вильнюсе-1991.
Наконец, настал момент для повторения этой тактики во всесоюзном масштабе. Михаил Сергеевич резко сменил окружение, вместо перестройщика Николая Рыжкова правительство в январе 1991-го возглавил Валентин Павлов. Примерно тогда же, в декабре 1990-го, вице-президентом стал Геннадий Янаев, которого прогорбачёвская газета «Известия», насколько я помню, при избрании назвала «цивилизованным консерватором». Но ещё при избрании всех поразило его какое-то разительное, баснословное волевое и интеллектуальное несоответствие той должности, на которую его прочил Горбачёв. В подтверждение своих достоинств кандидат сослался... на мнение своей жены. Янаев произвёл настолько невыигрышное мнение на народных депутатов СССР, что они его с первого захода... не избрали. А ведь это было, по слову либерала Юрия Афанасьева в 1989-м, то самое «агрессивно-послушное большинство»! Но даже и оно уже выходило из беспрекословного послушания Горбачёву! Тогда, помнится, вышел на трибуну съезда писатель, инженер человеческих душ Чингиз Айтматов, стал упрашивать, уламывать и канючить. Говорить, что Михаил Сергеевич ведь хочет видеть своим вице-президентом строго определённого человека... (цитирую по памяти) «ну, вот если бы вы выбрали себе невестой определённую девушку - а вам бы брак с ней родители запрещали!» И такими доводами-таки уломал...
4. «Доигрался, подлец». Всё ГКЧП было обречено на заклание при сломе тех структур, ради крушения которых и задумывался весь «Горбачёв-путч». Поэтому утром 19 августа 1991 года я и глядел на членов ГКЧП на экране телевизора как на пришельцев с того света, и мне хотелось протереть глаза: вроде живые, вроде ещё разговаривают, а на самом деле - ходячие мертвецы. Но, как выяснилось, просто я ожидал для них всех более брутальной развязки, а по факту погиб один Пуго (потом ещё маршал Ахромеев и Кручина)...
Чего не учёл Горбачёв в своей сатанинской спеси (можно было бы сказать, «комчванстве», если бы «ком» здесь уже не было ни на грамм) - так это того, что после сокрушения «механизма торможения перестройки», то есть всех структур КПСС, он сам станет никому не нужен. «Доигрался, подлец», - как сказал в другой, но в чём-то похожей ситуации один марксистский деятель. :) Ну, это, как говорится, уже немножко другая история...
Вот как подводил итог в начале 1992 года сам Михаил Сергеевич:
«И всё же, несмотря ни на что, историческую задачу мы решили: тоталитарный монстр рухнул, люди получили свободу, в обществе развернулись демократические процессы. Они идут очень остро, болезненно, но они идут и набирают силу... Мои действия отражали рассчитанный план, нацеленный на обязательное достижение победы. Всё приходилось делать с оглядкой на идеологические догмы и на возможную реакцию партии. А как партии следят за своими вождями? За каждым словом! Однако, повторяю, принципиальный выбор был сделан. На избранном пути были неудачные попытки. Была поначалу и недооценка того, с каким обществом и с каким наследием прошлого мы встретились. По мере того, как силы старого осознавали, что им грозит, стало нарастать сопротивление и в обществе развернулась настоящая ожесточённая схватка. Политическая схватка. И только расширение демократии и утверждение гласности всё же позволили нам в самых сложных условиях накапливать, наращивать потенциал демократии и тем самым создавать защитные механизмы для проведения нового политического курса, для перестройки. И делать перемены необратимыми». (Михаил Горбачёв. Декабрь-91. Моя позиция. М., Новости, 1992).
В сущности, это ровно то же самое, что и написано выше. Только другими словами...