День в истории. Как «гильотина стала мокрой»
Григорий Зиновьев (1883-1936). Фотографии, сделанные после ареста
25 августа 1936 года по приговору суда - первого из трёх больших «московских процессов» 1936-1938 годов - были расстреляны Григорий Зиновьев и Лев Каменев, бывшие лидеры партии большевиков.
По замечанию лидера сменовеховцев Николая Устрялова, «гильотина стала мокрой», до этого она оставалась сухой, по крайней мере, кровь старых большевиков на ней не проливалась. И вот - это правило было нарушено.
Лев Каменев (1883-1936). Фотографии, сделанные после ареста
Среди расстрелянных подсудимых был Иван Никитич Смирнов (1881-1936), вступивший в партию ещё в XIX веке, в 1899 году. В годы гражданской войны его называли «сибирским Лениным», он возглавлял Сибревком - высшую власть на огромной территории. Лариса Рейснер вспоминала роль, сыгранную им в один из решающих моментов гражданской войны - в Свияжске в 1918 году:
«Я не помню точно, какую официальную работу в штабе 5-й армии выполнял Иван Никитич Смирнов... Но вне всяких названий и рамок, он олицетворял революционную этику, был высшим моральным критерием, коммунистической совестью Свияжска. Даже среди беспартийных солдатских масс, и среди коммунистов, не знавших его раньше, сразу же была признана удивительная чистота и порядочность тов. Смирнова. Вряд ли он сам знал, как его боялись, как боялись показать трусость и слабость именно перед ним, перед человеком, который никогда и ни на кого не кричал, просто оставаясь самим собой, спокойным и мужественным. Никого так не уважали, как Ивана Никитича. Чувствовалось, что в худшую минуту именно он будет самым сильным и бесстрашным. С Троцким умереть в бою, выпустив последнюю пулю в упоении, ничего уже не понимая и не чувствуя ран, с Троцким - святая демагогия борьбы, слова и жесты, напоминающие лучшие страницы Великой французской революции. А с тов. Смирновым (так нам казалось тогда, так говорили между собой шёпотом, лёжа на полу вповалку, в холодные уже осенние ночи), с тов. Смирновым - ясное спокойствие у стенки, на допросе белых, в грязной яме тюрьмы. Да, так говорили о нём в Свияжске».
Позднее Смирнов был одним из лидеров левой оппозиции в ВКП(б) во главе с Л.Д. Троцким. В 1923 или 1924 году, по мемуарам Троцкого, между ними состоялся следующий любопытный разговор. Троцкий указал на Сталина как на кандидата в диктаторы СССР. Смирнов на это возразил: «Сталин - кандидат в диктаторы? Да ведь это же совсем серый и ничтожный человек. Это посредственность, серое ничтожество!». «Серый - да, ничтожный - нет, - ответил Троцкий. - Историческая диалектика уже подхватила его своим крючком и будет его поднимать вверх. Он нужен им всем: бюрократам, нэпманам, кулакам, выскочкам, пройдохам, всем тем, которые прут из почвы, унавоженной революцией. Он способен возглавить их. Он готов возглавить их, у него есть заслуженная репутация старого революционера. Он даст этим самым прикрытие в глазах страны. У него есть воля и смелость. Он не побоится опереться на них и двинуть их против партии. Он уже начал эту работу. Он подбирает вокруг себя пройдох партии. Конечно, большие события в Европе, Азии и у нас, всё это опрокинуто. Но, если всё пойдёт автоматически дальше, как идёт теперь, то Сталин автоматически станет диктатором».
Как легенду, рассказывали историю о том, что когда Смирнова в 1927 году уволили с поста наркома за троцкизм, то он невозмутимо надел рабочую кепку и отправился на биржу труда, где встал в очередь безработных. Троцкист Виктор Серж вспоминал: «Когда у него отобрали министерский портфель, он был доволен. «Всем нам пошло бы на пользу некоторое время побыть рядовыми»… Не имея ни гроша, он отправился на биржу труда регистрироваться как безработный по специальности точной механики. Он простодушно надеялся быстро найти работу на каком-нибудь заводе. Мелкий советский чиновник оторопел, как перед его окошком склонился этот высокий седеющий добряк с живыми глазами, написавший в анкете, которую ему дали заполнить, в рубрике «последняя занимаемая должность»: «Нарком ПТТ [нарком почт и телеграфов]». Биржа труда проконсультировалась в ЦК, и ГПУ сослало Ивана Никитича в Закавказье. Возмутительные репрессии начинались мягко».
Дружеский шарж на Ивана Никитича Смирнова из книги «Твои наркомы у тебя дома». 1920-е
Левые оппозиционеры. Сидят: Александр Ищенко, Иван Смирнов, Лев Троцкий, Ивар Смилга, Аркадий Альский. Стоят: Борис Эльцин (за спиной Троцкого), Вагаршак Тер-Ваганян (крайний справа), Лев Невельсон (второй слева) - муж Нины, дочери Троцкого
Через год Смирнов решил «примириться с партией» и был возвращён из ссылки и восстановлен в ВКП(б). Но оппозиционных взглядов он не оставил. На процессе 1936 года речь шла о его тайных встречах за границей уже в 1930-е годы с лидерами троцкистов. Были ли такие встречи? Конечно, этому можно было бы не верить, если бы об этом не сообщал позднее, хотя и со многими оговорками, сам «Бюллетень оппозиции» Троцкого. Выдержка оттуда:
«Правда лишь то, что в июле 1931 года [сын Троцкого Лев] Седов совершенно случайно встретил в огромном берлинском универсальном магазине «Кадеве» И.Н. Смирнова. И.Н. Смирнов много лет и близко знал Седова. После секундного замешательства, И.Н. Смирнов согласился встретиться и поговорить. Встреча состоялась...
Собеседники прежде всего обменялись информацией. Во время разговора И.Н. Смирнов, не останавливаясь прямо на вопросе о своём отходе от оппозиции, указал и настоял на том, что между ним и Л.Д. Троцким имеется прежде всего то разногласие, что он, Смирнов, не разделяет точки зрения Л.Д. Троцкого о необходимости вести в СССР политическую работу. Смирнов этим хотел как бы оправдать и объяснить свой отход от оппозиции. Он, И.Н. Смирнов, считает, что нынешние условия в СССР не позволяют вести никакой оппозиционной работы, и что во всяком случае нужно ждать изменения этих условий... В политических вопросах собеседники установили известную близость взглядов, хотя И.Н. Смирнов и не высказывал этого категорически, вообще подходя к политическим вопросам скорее созерцательно-пассивно. В конце беседы было лишь условлено, что, если представится возможность, И.Н. Смирнов пришлёт информацию об экономическом и политическом положении в СССР, с тем, чтобы помочь здесь, заграницей, правильнее ориентироваться в русских вопросах... Больше года от И.Н. Смирнова не было никаких вестей. Казалось уже, что случайная встреча с ним не будет иметь последствий, даже в смысле получения от него какой-нибудь весточки. И вдруг осенью 1932 года, приехавший из СССР в Берлин советский работник разыскивает Седова. Это был Гольцман. Он сообщил, что И.Н. Смирнов, с которым он был лично близок, узнав о его поездке по служебным делам за границу, просил его повидаться в Берлине с Седовым. Гольцман сам никогда не был активным оппозиционером, хотя и относился к оппозиции с симпатией. Он был довольно типичным представителем того слоя старых большевиков, которых в оппозиционной среде называли «либералами». Честные люди, они полусочувствовали оппозиции, но неспособны были на борьбу со сталинским аппаратом; они привыкли не высказывать своих мыслей открыто, приспособляться к аппарату, ворчать в узком кругу, и были не прочь оказать отдельному оппозиционеру, в частности, ссыльному, ту или иную услугу. Гольцман приехал не от имени организации левой оппозиции, - он с ней, как и И.Н. Смирнов, не имел никакой связи - не от имени какой-нибудь другой группы, ибо таковых не было (тем более не от имени «центра»!), а лично от И.Н. Смирнова, на которого Гольцман и сослался. Смирнов просил его рассказать Седову, что делается в Союзе и передать ему небольшое письмо, посвящённое экономическому положению СССР. Письмо это в виде статьи было напечатано в «Бюллетене» (№ 31, ноябрь 1932 г.) под заглавием «Хозяйственное положение Советского Союза». Статья эта содержала большой цифровой и фактический материал и имела чисто информационный характер. Это был единственный документ, привезенный Гольцманом. В остальном он ограничился устными рассказами о политическом положении в СССР, настроениях и пр. На основании его рассказов редакцией «Бюллетеня» была составлена «корреспонденция» из Москвы, которая и появилась в том же номере (№ 31)». Заканчивалась статья Смирнова словами автора: «Вследствие неспособности нынешнего руководства выбраться из хозяйственно-политического тупика, в партии растёт убеждение в необходимости смены партруководства».
Позднее, уже на допросах по будущему процессу, Смирнов признал свою встречу с сыном Троцкого в Берлине. Он также подтвердил, что сообщил о встрече и беседе со Львом Седовым двум другим оппозиционерам-«капитулянтам» - Сафоновой и Мрачковскому. И это, скорее всего, правда, так как террористические директивы Троцкого Смирнов на момент этого допроса продолжал отрицать.
Страница протокола допросов И.Н. Смирнова
Кстати, Троцкий позднее написал, что и на суде Смирнов вёл себя более твёрдо, чем остальные подсудимые, отрицая все обвинения в терроризме: «Справедливость требует отметить, что Смирнов держался несколько лучше других подсудимых».
Впрочем, из подсудимых первого московского процесса были сразу же расстреляны абсолютно все 16 человек, так что ни мягкость, ни твёрдость им не помогла...
Действует параллельный блогу дзен-канал «Исторические хроники»