День в истории. Казнь Сакко и Ванцетти
Газетное сообщение о казни Сакко и Ванцетти. 1927
23 августа 1927 года по приговору американской юстиции были казнены на электрическом стуле Никола Сакко (1891-1927) и Бартоломео Ванцетти (1888-1927) - выходцы из Италии, рабочие-анархисты, проживавшие в США. Их дело всколыхнуло весь мир, поскольку во множестве стран их считали невиновными в тех преступлениях, в которых они были обвинены (убийстве кассира и двух охранников с целью ограбления). О помиловании просил Альберт Эйнштейн. Дошло до того, что даже папа римский Пий XI, вроде бы до этого не замеченный в симпатиях ни к анархизму, ни к рабочему движению, высказался о необходимости помилования. Губернатор штата был завален миллионами протестующих телеграмм со всего света. Но ничто не затормозило работу американской Фемиды: приговорённые были казнены. Сакко перед казнью воскликнул: «Да здравствует анархия! Прощайте, жена, дети и все мои друзья!». В прощальном письме обоих говорилось: «То, что мы оказались побеждены и должны умереть, не уменьшает нашего чувства признательности и благодарности вам. Друзья и товарищи! Теперь, когда трагедия кончилась, продолжайте быть едины сердцем. Умрут ведь лишь двое. Наш идеал будет жить в вас - наших товарищах и миллионах людей».
В СССР в честь казнённых анархистов назвали карандашную фабрику, а также много улиц в разных городах.
Сакко и Ванцетти, скованные наручниками
Карандаши фабрики имени Сакко и Ванцетти. СССР, 1961 год
В наше время реакция добивается переименования этих улиц. В Саратове, где недавно был в скорострельном режиме переименован в честь Столыпина проспект Кирова, председатель Общественной палаты области Борис Шинчук потребовал переименования и улицы Сакко и Ванцетти. Он заявил: «Многие названия улиц, в том числе и в Саратове, оторваны от современности и мало связаны с историей нашего региона. Ярчайший пример «географического кретинизма» - улица в честь американских революционеров Николы Сакко и Бартоломео Ванцетти». Представители ЛДПР предложили назвать улицу в честь Владимира Жириновского. До революции улица называлась Малой Дворянской.
В Ижевске в текущем году Общественная палата Удмуртии также предложила переименовать улицу Сакко и Ванцетти. Из откликов на предложение:
Александр Смолин: «Опять переименование, кому в голову приходят такие идеи, ОП больше заняться нечем? Понятно же, что Сакко и Ванцетти - это участники движения за права рабочих и известные антифашисты, значит, это непременно вызовет в обществе сопротивление».
Александр Горн: «Так это и является целью - как можно сильнее расколоть общество на фоне спецоперации на Украине. И эти „не сильно одаренные ребята из ОП“ - на самом деле вражеские агенты влияния. То есть, проще говоря, предатели».
Такие дела!
Не следует ли всех, кто вносит такие провокационные переименовательные предложения, уже сейчас брать на карандаш чтобы потом было проще и быстрее оформить приговор в Чека по списку? :) Карандаш можно взять производства фабрики имени товарищей Сакко и Ванцетти...
Между прочим, Герберт Уэллс (1866-1946), также выступавший в защиту подсудимых, посвятил их делу несколько страниц в романе «Мистер Блетсуорси на острове Рэмполь». Отрывок оттуда, герой видит кошмарный сон:
«Мне чудилось, что я стою в толпе, со всех сторон меня пихают и толкают коричневые вонючие дикари, которых за это время стало еще больше; я становился на цыпочки и вытягивал шею, стараясь разглядеть, что там происходит. Но мне никак не удавалось протиснуться в первые ряды. А те двое, идущие к месту своей казни, представлялись мне какими-то жалкими, захудалыми, неопытными миссионерами, горе-фанатиками, неведомо как и откуда попавшими на остров. Моя фантазия облекла их в потертые рясы. Сакко казался хмурым, угрюмым и озадаченным, а у Ванцетти было кроткое лицо мечтателя, и взгляд его был устремлен на озарённую солнцем полоску зелени, окаймлявшую вершину плоскогорья. Обоих я видел совершенно отчётливо. Если бы я умел рисовать, то и сейчас мог бы набросать их портреты: они стоят передо мной, как живые...
- Что они сделали? - спрашивал я.
Ответы бывали различные, но смысл их оставался всегда одним и тем же:
- Пришли учить нас, что в ущелье жить нехорошо! Пришли охотиться на священных мегатериев! Пришли уговаривать нас, чтобы мы больше не ели «даров Друга»! Разве можно жить без «даров Друга» [так туземцы называли свои каннибальские трапезы. - А.М.]?
- Возмутительно! - восклицал я, и сердце щемило при мысли, что я разделяю вину дикарей...
- Мы покажем этим миссионерам, как таскаться к нам, мутить наш народ и нарушать наши обычаи! Взгляните на их мерзкую одежду! Взгляните на их бледные лица! Да от них даже запаха не слышно!
Наконец дело доходило до казни, и мне мерещилось, что мы всем скопом кидались на них, разрывали на мелкие кусочки, делили их между собой, и все принимавшие участие в избиении поедали их мясо. «Ешь, - сказал какой-то голос, - раз ты не мог спасти их!» Так искаженно преломлялись в моей фантазии действительные события, принимая чудовищные формы. Толпа увлекала меня на площадку перед храмом богини, где происходило убийство и делёжка, и кусок, который сунули мне, до ужаса напоминал те трепещущие клочья человеческих тел, разорванных снарядами, которые я видел за какую-нибудь минуту до того, как получил ранение. «Ешь, раз ты принимал участие в этом деле!» И это повторялось снова и снова... Однажды ночью я громко закричал: «Я не буду есть! О! Не буду есть!» - и проснулся.
На следующий день у меня было деловое свидание с Грэвзом, и я поделился с ним своими мучительными переживаниями.
- События, подобные этому суду и казни, происходят чуть не каждый день, - сказал он. - В них нет ничего особенно ужасного. По существу говоря, это всё равно что раздавить мышь. Нелепая социальная система хочет себя отстоять и уничтожает своих врагов, хотя они пока ещё очень слабы. Вы мыслите метафорами и образами, которые не столько освещают действительные события, сколько искажают их… В конце концов вы ведь не вполне уверены, что эти люди так-таки ни в чём не повинны. К тому же не всё человечество было против них. Дело несколько раз надолго откладывали; у них были адвокаты и приверженцы. Если жестокость и предрассудки в конце концов одержали верх, то лишь после долгой борьбы. А подумайте о гладиаторах, распятых на дороге в Рим после восстания рабов? Разве у них были защитники? Пойдемте-ка лучше со мною в зоологический сад. Познакомьтесь, Блетсуорси, поближе с историей и природой, и тогда вас не будут так угнетать текущие события».
Герберт Уэллс (1866-1946)
Действует параллельный блогу ДЗЕН-КАНАЛ
Некоторые публикации будут появляться там раньше, чем здесь, а некоторые, возможно, только там. Рекомендуется подписаться.