Сергей Городецкий. За народ задом наперёд
И. Репин. Сергей Городецкий с женой.1914 год
17 января - день рождения русского советского поэта Сергея Городецкого (1884-1967). До революции он складывал стихи:
Древний хаос потревожим,
Космос скованный низложим, -
Мы ведь можем, можем, можем!
"Февральская революция, - писал поэт, - застала меня в Иране, в Шерифханэ, на Урмийских берегах, - я был санитаром в лагере для сыпнотифозных больных. Там я познакомился и сдружился с большевиками - доктором М.С. Кедровым и Б.Е. Этингофом. Они ласково и сурово вводили меня в круг ленинских идей, которыми я живу и сейчас". Самым известным произведением Городецкого стало немонархическое либретто оперы "Жизнь за царя" (которая превратилась в "Ивана Сусанина"). Но я вспомнил о нём ради вот этого его стихотворения 1922 года, которое показалось мне весьма метким. Это мини-история русской интеллигенции за 40 с лишним лет.
Формуляр идеалиста
В восьмидесятые года
Он справедливость и добро
В косоворотках, бородах,
Шёл проповедовать в народ.
Он в девяностых «Капитал»
Решил читать в чаду невзгод,
Но до конца не дочитал,
Лишь переплёт понёс в народ.
Для баррикад он нёс дрова,
Шкафы и стулья в пятый год.
Четырёххвостку добывал.
Чтобы пустить её в народ.
В седьмом взяла его тоска,
Проблемам пола дал он ход.
В девятом бога он искал,
Чтоб не взбесился вдруг народ.
Четыре года в карты дул.
Набрав воды (нет, водки) в рот,
Чтоб в четырнадцатом году
На бойне ублажить народ.
В семнадцатом под красный флаг
Вёл человеческий он род.
Когда ж октябрьская пришла
Пошёл он дальше за народ
С Деникиным и Колчаком,
Сбирая в шайки всякий сброд,
В руках с антантовским ружьём
Шёл за народ, всё за народ.
В двадцатом он взрывал мосты
И франки занося в доход,
Всех жуликов и всех святых
Сзывал спасать родной народ.
В двадцать втором, надеждой пьян.
Когда настал голодный год,
Он европейский блюл карман,
Чтоб хлебом не сгубить народ.
Под нэпским солнцем стал садить
Он милюковский огород.
Чтоб белой репкой угостить
Им столь возлюбленный народ.
Теперь и дурень разберёт,
Куда он гнул, куда он гнёт.
Всю жизнь стоял он за народ.
Но только задом наперёд.
А это из мемуаров Георгия Иванова:
«Гумилёв в советские времена часто вздыхал:
- Жаль, что Городецкого нет.
- Он, кажется, у белых?
- Да. На юге где-то. Это, впрочем, к лучшему. Застрянь он здесь, его живо бы расстреляли.
- Нас же не расстреливают?
- Мы другое дело. Он слишком ребёнок: доверчив, восторжен... и прост. Стал бы агитировать, резать большевикам правду в лицо, попался бы с какими-нибудь стишками... Непременно бы расстреляли. Слава Богу, что он у белых. Но мне его часто недостает, - того веселья, которое от него шло».
Николай Гумилёв (1886-1921)
«Весной 1920 года Городецкий приехал в Петербург. Приехал с новеньким партийным билетом в кармане и в предшествии коммунистки Ларисы Рейснер. Муж Рейснер, известный Раскольников, комиссар Балтфлота, захватил где-то, на фронте, вместе с поездом «Освага» и работавшего в «Осваге» Городецкого. ...На эстраде на этот раз стоял не Кольцов, а Ленин, и не вилы, а молот перекрещивался с серпом. И уж не косоворотка, а «революционный» френч был на Городецком.
Рейснер говорила вступительное слово.
- Кто из нас бросит в него камнем? У кого из нас руки не выпачканы... грязными чернилами «Речи»? Он заблуждался, - теперь он наш. Забудем прошлое...
Лариса Рейснер (1895-1926)
После Рейснер - Городецкий, встряхнув кудрями и окинув аудиторию милыми, добрыми, серыми глазами, читал стихи о Третьем Интернационале. Гумилёв сказал, пожимая плечами:
- В самом деле, как в него бросишь камнем? Мы же эту его невменяемость поощряли, за неё, в сущности, и любили его. Ведь не за стихи же? Вот он и продолжает играть в пятнашки...
- Только, - прибавил он, - теперь я вижу, - Бог с ней, с этой детскостью. Потерял я к ней вкус. Лучше уж жить с обыкновенными, не забавными... отвечающими за себя людьми».
Сергей Городецкий в роли Юного поэта в спектакле по пьесе Ф. Сологуба "Ночные пляски". Петербург. 1909 год