"Ты иди, иди, коровушка, домой". "Философский пароход" в цитатах и картинках
29 сентября 1922 года из России в Штеттин (Германия) отправился первый из так называемых «философских пароходов», которыми на Запад высылались известные контрреволюционные философы и мыслители. Всего так было выслано более 160 человек.
Владимир ЛЕНИН: «Т. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. [...] Всё это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация её слуг и шпионов и растлителей учащейся молодёжи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и выслать за границу».
«Надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго. [...] Озеров, как и все сотрудники «Экономиста», - враги самые беспощадные. Всех их - вон из России. Делать это надо сразу... Арестовать несколько сот и без объявления мотивов - выезжайте, господа!». (16 июля 1922).
Лев ТРОЦКИЙ: «Те элементы, которые мы высылаем и будем высылать, сами по себе политически ничтожны. Но они потенциальное оружие в руках наших возможных врагов. В случае новых военных осложнений, а они, несмотря на всё наше миролюбие, не исключены, - все эти наши непримиримые и неисправимые элементы окажутся военно-политическими агентами врага. Мы вынуждены будем расстрелять их по законам войны. Вот почему мы предпочли сейчас в спокойный период выслать их заблаговременно. И я выражаю надежду, что вы не откажетесь признать нашу предусмотрительную гуманность и возьмёте на себя её защиту перед общественным мнением». (Из интервью американской журналистке Луизе Брайант).
Пассажиры «философского парохода» на одной из современных апологетических картин
Теперь самым правым из легальных политических течений внутри РСФСР оказывалось движение сменовеховцев, поскольку спорившие с ними «старовеховцы» уехали на философском пароходе. Сменовеховцы в тот момент, напротив, имели легальный журнал «Россия» и газету «Накануне», которая издавалась в Берлине, но имела контору в Москве, и свободно распространялась в Советской России.
Карикатура из журнала «Красные огни» на высылку из Советской России «философских пароходов». 1922 год. «Заграницу выслана группа белогвардейской интеллигенции» (Из газет). - Ты иди, иди, коровушка, домой!..»
Карикатура 1922 года на высылку из Советской России «философских пароходов». Навстречу высылаемым в эмиграцию публицистам идёт возвращающийся на родину эмигрант с флажком «Смена Вех»
Унылы и сконфужены,
На грани двух миров
Стоят - дрожат три дюжины
Седых профессоров.
Стоят в руках с баулами
Стоят с тоской в груди,
Ругают Вельзевулами
Кого-то позади.
- Постойте вы, анафемы,
Мы всё припомним тле!
В Европском-то хайлайфе мы
Что пудель на ветле.
Вы бьёте остракизмами
А мы взамен того -
Сенсациями, клизмами...
Посмотрим, - кто кого!
Позор тебе, Республика!
А нас - Европа ждёт!
.....................
Но странно: что за публика
Навстречу-то идёт...
Николай Устрялов
Николай УСТРЯЛОВ, лидер сменовеховцев: «Самый факт репрессий, ныне уже бесспорный, нам, «старым интеллигентам», разумеется, не может не казаться печальным. Впрочем, и в нашей собственной среде насчёт высылаемых есть разногласия: одни особенно жалеют Мякотина и Пешехонова, не слишком возмущаясь высылкой Бердяева и Франка, в то время как другие особенно напирают именно на Бердяева и Франка, откровенно присовокупляя, что Мякотина с Пешехоновым они бы и сами, пожалуй, выслали, если б оказались у власти: «беспокойные, надоедливые господа». Как бы то ни было, гонения на деятелей науки, стоящих далеко от практической политики, определенно свидетельствуют, что до полного выздоровления России ещё не так близко. Но есть три соображения, помогающие преодолевать пессимистические порывы, рождающиеся в чересчур впечатлительных людях, в связи с этой мерой советской власти:
1) Самая «мера пресечения» - относительно гуманная. В прошлом году она даже казалась недосягаемым идеалом, - следовательно, известный прогресс уже налицо. «И злая казнь мила пред казнью злейшей». Если так пойдёт и впредь, если темп смягчения режима не слишком замедлится, - право же, следует воздержаться от неумеренных жалоб. Пора вообще забыть о максимализме.
2) В настоящее время в России происходит чисто животный процесс восстановления органических государственных тканей. «Мозг страны» в этот период (по необходимости непродолжительный) не должен ни в какой мере мешать этому процессу. Просто-таки, должно быть, и ему нужно отдохнуть, восстановить своё «серое вещество», воздерживаясь от выполнения прямой своей функции - мысли. С грустью обязаны признаться люди «чистой мысли», философы и вообще «критически-мыслящие личности», что сейчас в России - не их время. Там теперь, - словно в организме после кризиса: волчий аппетит, «жажда жизни неприличнейшая», - как говорил Митя Карамазов, - радостное, животное чувство возвращающихся сил; всё элементарно, грубо, стихийно. Рафинированный эстет Н.Н. Русов, захлёбываясь, описывает арбатскую баню, а восторженный народнический интеллигент Тан, - гроздья бараньего сала на Смоленском рынке. Нэпманы, «кустари», «чумазый»... Куда уж тут - «критические мысли»! До них ли? Переварит ли их только что преодолевший смерть организм? Сейчас ему по плечу разве лишь «Азбука коммунизма» в её «оскорбительной ясности» и всесторонней необременительности для «серого вещества»...
Да, конечно, ныне Брюсов может повторить свое знаменитое:
А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажжённые светы
В катакомбы, пустыни, пещеры...
Правы мудрецы, но своеобразно права и жизнь, их отсылающая в катакомбы. И они должны это понять, этому покориться. Держать «зажжённые светы» в катакомбах личного сознания, не вынося их наверх, ибо на поверхности теперь слишком много горючего материала, и факелы мысли будут не столько светить, сколько поджигать...
3) «Варварская политика, правление дикарей!» - слышим мы нередко. «Готтентотская мораль».
Пусть так. Но разве сами мы не тосковали о «пылающей крови», о «новых гуннах», призванных обновить увядающую историю Европы? Разве на Россию мы не взирали с надеждой, как на «свежую нацию», таящую в себе бездны неосуществленных возможностей? - Так чего же пятиться назад, когда на исторической арене и впрямь появился скиф с исконными качествами варвара? [...] Нет, уж если взаправду пылающая кровь, то «со всеми её последствиями». Атилла не знал правил хорошего тона. И покуда он был нужен истории, молчало римское право...
Но затем - неизбежный рок! - «обмирщение» постигло и гуннов в их своеобразной идейной миссии.
Постигнет оно и новых скифов...»
Конечно, как нетрудно понять даже из этой цитаты, Устрялов был вовсе не в восторге от высылки, и проповедовал ровно то же самое, что и высланные, и мечтал о том же самом - т.е. о контрреволюции, но делал это гибче, мягче, аккуратнее. И не зря Лев Каменев назвал его «самым проницательным врагом диктатуры пролетариата».
Николай БЕРДЯЕВ, один из высылаемых: «Лето 22 года мы провели в Звенигородском уезде, в Барвихе, в очаровательном месте на берегу Москвы-реки, около Архангельского Юсуповых, где в то время жил Троцкий. Леса около Барвихи были чудесные, мы увлекались собиранием грибов... Однажды я поехал на один день в Москву. И именно в эту ночь, единственную за всё лето, когда я ночевал в нашей московской квартире, явились с обыском и арестовали меня. Я опять был отвезён в тюрьму Чека, переименованную в Гепеу. Я просидел около недели. Меня пригласили к следователю и заявили, что я высылаюсь из советской России за границу. С меня взяли подписку, что в случае моего появления на границе СССР я буду расстрелян. После этого я был освобождён. Но прошло около двух месяцев, прежде чем удалось выехать за границу. Высылалась за границу целая группа писателей, учёных, общественных деятелей, которых признали безнадёжными в смысле обращения в коммунистическую веру. Это была очень странная мера, которая потом уже не повторялась».
Иван Ильин
Иван ИЛЬИН, другой высылаемый: «Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе. Пока Муссолини ведёт Италию, а Гитлер ведёт Германию - европейской культуре даётся отсрочка… в Германии произошёл законный переворот. Германцам удалось выйти из демократического тупика, не нарушая конституции... Демократы не смеют называть Гитлера «узурпатором»; это будет явная ложь. Сторонники правопорядка должны прежде всего отметить стремительное падение кривой политических убийств во всей стране. Сторонники буржуазно-хозяйственной прочности должны вдуматься в твёрдые курсы и оживлённые сделки на бирже…» (1933).
«Фашизм возник как реакция на большевизм, как концентрация государственно-охранительных сил направо. Во время наступления левого хаоса и левого тоталитаризма - это было явлением здоровым, необходимым и неизбежным. Такая концентрация будет осуществляться и впредь, даже в самых демократических государствах: в час национальной опасности здоровые силы народа будут всегда концентрироваться в направлении охранительно-диктаториальном. Так было в древнем Риме, так бывало в новой Европе, так будет и впредь» (1948).
Михаил Нестеров (1862-1942). Мыслитель. 1921-1922. Нестеров, сам придерживавшийся вполне «пароходных убеждений», воспел картиной близкого ему по духу Ивана Ильина
В конце концов, сделав большой исторический круг, победила (временно, конечно), именно тактика Устрялова, то есть не прямой реванш белых, а ползучая контрреволюция. И вот результат - глава государства ныне цитирует одного из наиболее правых деятелей, высланных на «философском пароходе», Ивана Ильина, которого перед Федеральным Собранием он как-то назвал «знаменитым русским мыслителем». Философ был перезахоронен в России на личные деньги В. Путина...
Владимир Путин возлагает цветы к надгробиям Деникина и Ивана Ильина
А вот плакат с портретом Ильина, исполненный украинскими националистами в 2022 году, называется «Ніякого компромісу»/«No compromise»:
Как видим, они тоже почитают философа. Тут он в своём подлинном, парадном инфернальном обличье, настоящий Терминатор реакции, да и только, но чаще, правда, выглядел не столь авантажно.
А это май 2022 года, разгар «СВО» и денацификации, и биллборд с тем же самым знакомым ликом гордо парит над российскими улицами:
Другой биллборд с тем же ликом:
Но могут сказать: что мы всё об Ильине, да Ильине, ведь были ж там и другие мыслители, на этих философских пароходах - Бердяев там, отец Сергий Булгаков там. С ними-то как быть? Может быть, их отчаливание от России было-таки для неё потерей и утратой? Что ж, послушаем авторитетное мнение того же Ивана Ильина - в 1947 году он писал другому любимцу нынешней российской власти, и тоже, как водится, ярому гитлеропоклоннику в годы войны Ивану Шмелёву, о философах плеяды Бердяева и Булгакова: «Не постигаю Вашего интереса к Булгакову. Не дай Бог никому так “уверовать”, как он... Бедная, бедная моя Россия!... Все эти люди - неумевшие отличить духа от пола, молитвы от оргазма, вдохновения от соблазна, созерцания от выдумки, ответственности от кокетства. По-ме-лом их! Брандспойтом! Дезинфекция, дезинсекция, дератизация! Что - они - Вам?! “Э, дяденька”, сказал мне один опытный грибоискатель, “что же Вы поганок-то набрали?”». Ещё Ильин называл этих своих коллег-философов «духовным гноем».
Вот это хорошо сказано. Веско, со смаком, и главное, с хорошим знанием дела. Тут с любимым философом нынешнего Кремля впору даже согласиться. Поганки! Удаление гноя. Дезинфекция, дезинсекция, дератизация! Брандспойтом их! По-ме-лом! Или, как просто и скромно сказал наш Ильич: «Очистим Россию надолго».
Что ж, теперь, с победой контрреволюции, мы наглядно видим, как и предсказывал Троцкий, что мысли и идеи пассажиров «философского парохода» немедленно были взяты на вооружение победившей буржуазией.
Что тут сказать? Не зря высылали, значит... «Очистили Россию надолго». Но не навсегда...