День в истории. 9 Термидора
Макс Адамо (1837-1901). Робеспьер (9 термидора)
27 июля 1794 года (9 термидора II года) произошёл переворот 9 Термидора, который лишил власти Робеспьера (а через день лишил его и головы) и повернул течение Французской революции. Любопытно посмотреть, как оценивали это событие сами его участники спустя некоторое время.
Бийо-Варенн: «Мы совершили в тот день роковую ошибку... Девятого термидора Революция погибла. Сколько раз с тех пор я сокрушался, что в пылу гнева принял участие в заговоре! Отчего люди, взяв в руки кормило власти, не умеют отрешиться от своих безрассудных страстей и мелочных обид?.. Несчастье революций в том, что надо принимать решения быстро; нет времени на размышления, действуешь в непрерывной горячке и спешке, вечно под страхом, что бездействие губительно, что идеи твои не осуществятся... Восемнадцатое брюмера было бы невозможно, если бы Дантон, Робеспьер и Камилл [Демулен] сохранили единство».
Барер: «Я много думал об этом человеке (Робеспьере). И убедился, что его господствующей идеей было установление республиканского строя... Мы не поняли его. У него была душа великого человека, и потомство, несомненно, дарует ему это имя!.. То был человек честный, безупречный, истинный республиканец».
Портрет Максимилиана Робеспьера
Открытие памятника Робеспьеру в Александровском саду. 1918 год. Справа - памятник
Вадье, прежде чем отправиться в изгнание в 1815 году, после Реставрации Бурбонов, призвал к себе одного из друзей и сказал ему: «Прости мне девятое термидора!». В Брюсселе он часто говорил с горечью: «Мы не оценили Робеспьера, мы убили его». В возрасте 92 лет он заявил: «За всю мою жизнь я не совершил ни одного поступка, в котором бы после раскаивался, за исключением того, что я не оценил Робеспьера».
Камбон: «Девятого термидора мы думали, что убиваем только Робеспьера. Но мы убили Республику. Сам того не ведая, я послужил орудием для ненависти кучки негодяев. Зачем не погибли они в тот день и я вместе с ними? Свобода была бы жива и поныне!»
Левассер: «Робеспьер! Не произносите при мне его имени. Это единственное, в чём мы раскаиваемся. На Гору нашёл туман ослепления, когда она погубила его».
Субербьель (на смертном одре): «Робеспьер был совестью Революции. Его принесли в жертву, потому что не умели понять».
Мерлен де Тионвиль: «Робеспьер был пламенным другом отчизны: он любил её так же, как я, быть может, сильнее, чем я».
Робеспьер. Гипсовая маска
А это сам Максимилиан Робеспьер, из речи в Конвенте 8 термидора II года Республики (26 июля 1794 года):
«Они называют меня тираном... Если бы я был им, они бы ползали у моих ног, я бы осыпал их золотом, я бы обеспечил им право совершать всяческие преступления и они были бы благодарны мне! Если бы я был им, то монархи, которых мы победили, не только не доносили бы на меня (какой нежный интерес проявляют они к нашей свободе!), а предлагали бы мне свою преступную поддержку; я вступил бы с ними в сделку... К тирании приходят с помощью мошенников, к чему приходят те, кто борется с ними? К могиле и к бессмертию. Кто тот тиран, который покровительствует мне? К какой клике я принадлежу? Это вы сами. Какая клика с начала революции сразила клики, уничтожила столько известных предателей? Это вы, это народ, это принципы. Вот та клика, которой я посвятил себя и против которой объединились все преступления».
Вечером того же дня Робеспьер повторил эту речь в Якобинском клубе - Обществе друзей свободы и равенства, где она была встречена с энтузиазмом; по окончании чтения Робеспьер сказал: «Эта речь, которую вы выслушали, - моё предсмертное завещание; сегодня я видел смерть - заговор злодеев так силен, что я не надеюсь её избегнуть. Я умру без сожаления; у вас останется память обо мне; она будет вам дорога, и вы её сумеете защитить».
Луи Антуан де Сен-Жюст. Портреты, запечатлевшие его в разные годы жизни
Жан-Жозеф Веертс. Десятого термидора