Обыкновенный коммунизм. Что делают в Китае со смертниками перед казнью.
Коммунизм многолик. Он беспощаден и непримирим к своим идеологическим противникам. Он респектабелен в рассуждениях о разрядке международной напряженности и своем стремлении к миру. Он приторно лицемерен в своих заботах о благе простого человека. И он варварски жесток в своем пещерном прагматизме - не существует моральных ценностей, если речь идет о государственной пользе.
Тем, кто не жил при коммунистическом режиме, поверить в это трудно. В Китае перед казнью или сразу после неё у приговоренных к смерти изымают внутренние органы. Потом эти органы пересаживают нуждающимся в трансплантации высокопоставленным коммунистическим деятелям, партийной знати, просто богатым китайцам. Не забыта и коммерческая сторона дела - изъятые у смертников органы экспортируют за границу.
В начале 90-х годов об этом стало известно на Западе. В октябре 1997года американская компания Эй-Би-Си рассказала историю двух врачей, поместивших рекламное объявление в китаеязычной газете в штате Коннектикут. Врачи открыто предлагали пациентам в США немедленные операции по пересадке органов, только что взятых у казнённых в Китае заключённых. Эта история привела к аресту агентами ФБР в Нью-Йорке в феврале 1998 года двоих китайских граждан за коммерческое предложение кожи, роговиц, лёгких, печени и почек приговорённых к смертной казни китайцев. Перед арестом агент ФБР подробно обсудил с продавцами цены в твердой валюте и условия: донорами должны быть здоровые, некурящие молодые люди до 25 лет. Продавцы с условиями сделки согласились. Один из продавцов оказался отставным прокурором провинции Хайнань, хорошо осведомлённым о возможностях судебно-исполнительной системы в Китае.
Известный китайский диссидент Вэй Цзиншэнь, эмигрировавший в Соединенные Штаты, 4 июня 1998 года рассказал перед Комиссией по международным делам Конгресса США о торговле органами китайских смертников:
"18 лет назад я был приговорён китайским судом к 15 годам тюрьмы за контрреволюцию. Из-за личной неприязни ко мне нашего диктатора Дэн Сяопина меня сперва 8 месяцев держали в тюремном отделении для приговорённых к смертной казни. Условия содержания там хуже, чем в обычных тюрьмах. Согласно китайским законам заключённые, направленные в отделение для смертников, не могут содержаться там больше 60 дней. Это связано с тем, что опыт китайских тюремных властей показал: обычный заключённый не может контролировать свои эмоции дольше 60 дней. Кроме того, от вынесения приговора до казни обычно проходит не больше двух месяцев. До перевода в тюрьму для смертников я слышал об удалении органов у приговорённых заключённых для дальнейшего использования их в медицинских исследованиях и тестах. Большинство людей, услыхав о такой практике, не могут в это поверить. Я разделял это недоверие. В тюрьме для смертников я часто слышал крики и шум борьбы сопротивляющихся смертников, которых собирались казнить, и эти леденящие душу звуки заставляли меня задумываться, могла ли такая практика иметь место на самом деле. Это заставляло меня искать возможности узнать об этом что-либо подробнее. Я попытался выяснить правдивость этих сведений у заключенного, который сопровождал приговорённых к смерти. Улучив момент, когда нас не видели охранники, он ответил мне шепотом: "Да, это так и есть". Затем я, помню, задал ему вопрос: "Со всеми казнёнными заключёнными происходит одно и то же?" Он ответил: "Исключений почти нет. Сперва им делают анестезию, совсем как когда закалывают свинью". Я спросил: "Но как они в таком случае доходят до места казни? Они же почти мертвые". Он ответил: "Мы завёртываем их в ткань и относим на место казни. Никто не интересуется, мертвы они или живы". Хотя я знал, что этот заключённый уважал меня и не стал бы меня обманывать, я все еще не мог в это поверить. Я искал более достоверные свидетельства. Однажды весной 1980 года из-за того, что приговорённых к смерти было больше обычного, в мою тесную камеру привели осуждённого Чжана, 20 лет, из Пекина. Его ноги были закованы в кандалы, а руки стянуты за спиной наручниками. Он не мог самостоятельно есть, пить, дойти до унитаза. Я оторвал полосу ткани от рубашки, обернул кандалы, помогал ему есть, пить, оправляться. Его апелляция была безрезультатной и прошла быстро - на всю процедуру ушло не более 20 дней. По плану его должны были казнить в течение 3-5 дней после утверждения приговора. Он стал очень спокоен, характер его помягчел. В общем, он смирился. С утра до ночи он повторял, как жалеет, что не сможет заботиться о родителях, особенно об отце. Он говорил, что ему жаль беременную подружку, с которой они собирались расписаться в течение месяца. Однажды я рассказал ему всё, что знал о практике кражи органов, и затем спросил, хочет ли он помочь мне выяснить раз и навсегда, правда это или нет. Он согласился. Мы тщательно все обсудили. Скоро его доставят на место казни. Если среди охранников и полицейских будут люди в белых халатах с медицинскими сумками, он должен крикнуть: "Я не болен, врач мне не нужен!" Если нет, он станет кричать то, что обычно кричат перед казнью. На следующий день утром они пришли за ним. Я очень переживал, вспомнит ли он наш вчерашний разговор. Когда его увели, я нервничал и слушал очень внимательно. Я слушал долго, шума борьбы не было, в какой-то момент я даже почувствовал разочарование. В следующую секунду я услышал громкий отчетливый крик: "Я не болен! Врач мне не нужен!" При втором крике был шум возни, при третьем я услышал лишь половину фразы - так, как если бы кто-то заткнул ему рот. Все эти годы я помнил свою ответственность перед Чжаном и перед другими казненными. Мы должны остановить эту практику", - говорит Вэй Цзиншэнь. Другой известный китайский диссидент Гарри Ву, также эмигрировавший в США, сообщает, что при определённых обстоятельствах пекинское правительство бывает вынуждено признать, что органы казнённых заключённых "использовали". Так, в письме конгрессмену Бэртону в 1998 году посол КНР в США Ли Чжаосин утверждал: "Китай разрешает своим медицинским группам использовать органы, добровольно пожертвованные гражданами, после их смерти. То же относится и к казнённым заключённым". На специальных слушаниях в Конгрессе США Гарри Ву рассказал: "В 1994 году, в городе Чжэнчжоу, работник больницы, который много раз участвовал в извлечении органов на месте казни, говорил мне: "Выстрел в голову, мозги вылетают и парень мертв. Он больше не думает, он перестает быть человеком, только вещь, и мы используем отходы". В Китае ни живые, ни мертвые не имеют прав. Китайский правительственный работник отчетливо изложил мне эту идею в 1998 году: "Как только заключённый приговорён к смерти, он лишен всех прав и мы можем всё". Откровения этого китайского чиновника и понимание принципов, на которых зиждется коммунистический порядок, приводят к ужасному, но логичному выводу: органы и ткани изымаются, скорее всего, у еще живых осуждённых, прямо перед смертной казнью. Вероятно, это и есть сама смертная казнь. Вряд ли у палачей есть еще необходимость добивать жертву. Собственно говоря, о том же свидетельствует и Вэй Цзиншэнь, рассказавший, что смертников относят на место казни. С чисто медицинской точки зрения изъятие органов из живого организма намного предпочтительней, чем из мертвого. А коммунисты, как известно, большие рационалисты и ставят целесообразность превыше всего.
Такова реальность сегодняшней жизни в коммунистическом Китае. Такова там и реальность смерти. Впрочем, все это не мешает китайским коммунистам создавать за пределами своей страны образ почти демократического Китая, с почти рыночной экономикой, с политическим плюрализмом ("пусть цветут сто цветов!"); Китая, идущего по пути открытости и реформ. Розоватые западные либералы, когда-то боготворившие Сталина, восхищавшиеся Сальвадором Альенде, млевшие перед Фиделем Кастро, уже давно указывают на Китай как на образец государства с рыночным социализмом. О том, что на этом социалистическом рынке приторговывают органами казнённых, красные либералы предпочитают не говорить.
Да если бы речь шла только о псевдолибералах! Китайских руководителей, которые уже только за описанную выше практику достойны нюрнбергской скамьи подсудимых, принимают на высшем уровне как на Востоке, так и на Западе. Разве может омрачить отношения между Председателем КНР Цзян Цзэминем, с одной стороны, и Президентами Клинтоном или Ельциным,с другой, такая мелочь, как издевательства над приговорёнными к смертной казни?! В ноябре 1998 года Цзян Цзэминь приезжал с официальным визитом в Россию. Он встречался с Геннадием Селезнёвым и Егором Строевым, завтракал с Борисом Ельциным и обедал с Евгением Примаковым. Политические лидеры России сидели за общим столом с членами китайской делегации, чокались с ними бокалами с шампанским, поднимали тост за здоровье высоких гостей. И они не могут быть уверены в том, что в одном из их партнеров по переговорам не бьется сердце казнённого китайского заключённого, сердце, изъятое ради здоровья партийной знати худшими из мародёров, которых знала человеческая история.
http://www.hro.org/editions/karta/nr22-23/mort.htm
Тем, кто не жил при коммунистическом режиме, поверить в это трудно. В Китае перед казнью или сразу после неё у приговоренных к смерти изымают внутренние органы. Потом эти органы пересаживают нуждающимся в трансплантации высокопоставленным коммунистическим деятелям, партийной знати, просто богатым китайцам. Не забыта и коммерческая сторона дела - изъятые у смертников органы экспортируют за границу.
В начале 90-х годов об этом стало известно на Западе. В октябре 1997года американская компания Эй-Би-Си рассказала историю двух врачей, поместивших рекламное объявление в китаеязычной газете в штате Коннектикут. Врачи открыто предлагали пациентам в США немедленные операции по пересадке органов, только что взятых у казнённых в Китае заключённых. Эта история привела к аресту агентами ФБР в Нью-Йорке в феврале 1998 года двоих китайских граждан за коммерческое предложение кожи, роговиц, лёгких, печени и почек приговорённых к смертной казни китайцев. Перед арестом агент ФБР подробно обсудил с продавцами цены в твердой валюте и условия: донорами должны быть здоровые, некурящие молодые люди до 25 лет. Продавцы с условиями сделки согласились. Один из продавцов оказался отставным прокурором провинции Хайнань, хорошо осведомлённым о возможностях судебно-исполнительной системы в Китае.
Известный китайский диссидент Вэй Цзиншэнь, эмигрировавший в Соединенные Штаты, 4 июня 1998 года рассказал перед Комиссией по международным делам Конгресса США о торговле органами китайских смертников:
"18 лет назад я был приговорён китайским судом к 15 годам тюрьмы за контрреволюцию. Из-за личной неприязни ко мне нашего диктатора Дэн Сяопина меня сперва 8 месяцев держали в тюремном отделении для приговорённых к смертной казни. Условия содержания там хуже, чем в обычных тюрьмах. Согласно китайским законам заключённые, направленные в отделение для смертников, не могут содержаться там больше 60 дней. Это связано с тем, что опыт китайских тюремных властей показал: обычный заключённый не может контролировать свои эмоции дольше 60 дней. Кроме того, от вынесения приговора до казни обычно проходит не больше двух месяцев. До перевода в тюрьму для смертников я слышал об удалении органов у приговорённых заключённых для дальнейшего использования их в медицинских исследованиях и тестах. Большинство людей, услыхав о такой практике, не могут в это поверить. Я разделял это недоверие. В тюрьме для смертников я часто слышал крики и шум борьбы сопротивляющихся смертников, которых собирались казнить, и эти леденящие душу звуки заставляли меня задумываться, могла ли такая практика иметь место на самом деле. Это заставляло меня искать возможности узнать об этом что-либо подробнее. Я попытался выяснить правдивость этих сведений у заключенного, который сопровождал приговорённых к смерти. Улучив момент, когда нас не видели охранники, он ответил мне шепотом: "Да, это так и есть". Затем я, помню, задал ему вопрос: "Со всеми казнёнными заключёнными происходит одно и то же?" Он ответил: "Исключений почти нет. Сперва им делают анестезию, совсем как когда закалывают свинью". Я спросил: "Но как они в таком случае доходят до места казни? Они же почти мертвые". Он ответил: "Мы завёртываем их в ткань и относим на место казни. Никто не интересуется, мертвы они или живы". Хотя я знал, что этот заключённый уважал меня и не стал бы меня обманывать, я все еще не мог в это поверить. Я искал более достоверные свидетельства. Однажды весной 1980 года из-за того, что приговорённых к смерти было больше обычного, в мою тесную камеру привели осуждённого Чжана, 20 лет, из Пекина. Его ноги были закованы в кандалы, а руки стянуты за спиной наручниками. Он не мог самостоятельно есть, пить, дойти до унитаза. Я оторвал полосу ткани от рубашки, обернул кандалы, помогал ему есть, пить, оправляться. Его апелляция была безрезультатной и прошла быстро - на всю процедуру ушло не более 20 дней. По плану его должны были казнить в течение 3-5 дней после утверждения приговора. Он стал очень спокоен, характер его помягчел. В общем, он смирился. С утра до ночи он повторял, как жалеет, что не сможет заботиться о родителях, особенно об отце. Он говорил, что ему жаль беременную подружку, с которой они собирались расписаться в течение месяца. Однажды я рассказал ему всё, что знал о практике кражи органов, и затем спросил, хочет ли он помочь мне выяснить раз и навсегда, правда это или нет. Он согласился. Мы тщательно все обсудили. Скоро его доставят на место казни. Если среди охранников и полицейских будут люди в белых халатах с медицинскими сумками, он должен крикнуть: "Я не болен, врач мне не нужен!" Если нет, он станет кричать то, что обычно кричат перед казнью. На следующий день утром они пришли за ним. Я очень переживал, вспомнит ли он наш вчерашний разговор. Когда его увели, я нервничал и слушал очень внимательно. Я слушал долго, шума борьбы не было, в какой-то момент я даже почувствовал разочарование. В следующую секунду я услышал громкий отчетливый крик: "Я не болен! Врач мне не нужен!" При втором крике был шум возни, при третьем я услышал лишь половину фразы - так, как если бы кто-то заткнул ему рот. Все эти годы я помнил свою ответственность перед Чжаном и перед другими казненными. Мы должны остановить эту практику", - говорит Вэй Цзиншэнь. Другой известный китайский диссидент Гарри Ву, также эмигрировавший в США, сообщает, что при определённых обстоятельствах пекинское правительство бывает вынуждено признать, что органы казнённых заключённых "использовали". Так, в письме конгрессмену Бэртону в 1998 году посол КНР в США Ли Чжаосин утверждал: "Китай разрешает своим медицинским группам использовать органы, добровольно пожертвованные гражданами, после их смерти. То же относится и к казнённым заключённым". На специальных слушаниях в Конгрессе США Гарри Ву рассказал: "В 1994 году, в городе Чжэнчжоу, работник больницы, который много раз участвовал в извлечении органов на месте казни, говорил мне: "Выстрел в голову, мозги вылетают и парень мертв. Он больше не думает, он перестает быть человеком, только вещь, и мы используем отходы". В Китае ни живые, ни мертвые не имеют прав. Китайский правительственный работник отчетливо изложил мне эту идею в 1998 году: "Как только заключённый приговорён к смерти, он лишен всех прав и мы можем всё". Откровения этого китайского чиновника и понимание принципов, на которых зиждется коммунистический порядок, приводят к ужасному, но логичному выводу: органы и ткани изымаются, скорее всего, у еще живых осуждённых, прямо перед смертной казнью. Вероятно, это и есть сама смертная казнь. Вряд ли у палачей есть еще необходимость добивать жертву. Собственно говоря, о том же свидетельствует и Вэй Цзиншэнь, рассказавший, что смертников относят на место казни. С чисто медицинской точки зрения изъятие органов из живого организма намного предпочтительней, чем из мертвого. А коммунисты, как известно, большие рационалисты и ставят целесообразность превыше всего.
Такова реальность сегодняшней жизни в коммунистическом Китае. Такова там и реальность смерти. Впрочем, все это не мешает китайским коммунистам создавать за пределами своей страны образ почти демократического Китая, с почти рыночной экономикой, с политическим плюрализмом ("пусть цветут сто цветов!"); Китая, идущего по пути открытости и реформ. Розоватые западные либералы, когда-то боготворившие Сталина, восхищавшиеся Сальвадором Альенде, млевшие перед Фиделем Кастро, уже давно указывают на Китай как на образец государства с рыночным социализмом. О том, что на этом социалистическом рынке приторговывают органами казнённых, красные либералы предпочитают не говорить.
Да если бы речь шла только о псевдолибералах! Китайских руководителей, которые уже только за описанную выше практику достойны нюрнбергской скамьи подсудимых, принимают на высшем уровне как на Востоке, так и на Западе. Разве может омрачить отношения между Председателем КНР Цзян Цзэминем, с одной стороны, и Президентами Клинтоном или Ельциным,с другой, такая мелочь, как издевательства над приговорёнными к смертной казни?! В ноябре 1998 года Цзян Цзэминь приезжал с официальным визитом в Россию. Он встречался с Геннадием Селезнёвым и Егором Строевым, завтракал с Борисом Ельциным и обедал с Евгением Примаковым. Политические лидеры России сидели за общим столом с членами китайской делегации, чокались с ними бокалами с шампанским, поднимали тост за здоровье высоких гостей. И они не могут быть уверены в том, что в одном из их партнеров по переговорам не бьется сердце казнённого китайского заключённого, сердце, изъятое ради здоровья партийной знати худшими из мародёров, которых знала человеческая история.
http://www.hro.org/editions/karta/nr22-23/mort.htm