О наступлении Юго-Западного фронта в июне-декабре 1916 года. Предпосылки и планирование.
Весной 1916 года обстановка на Восточном фронте имела характер стратегического тупика, обусловленного исходом прошлогодней кампании.
Боевые действия на Русском фронте в 1915 году.
В 1915 году вооружённые силы Центральных Держав нанесли Русской Императорской Армии ряд тяжёлых поражений, заставив русские войска отступить вглубь страны. Продвижение германо-австрийских сил почти на всём протяжении 1300-километрового Восточного фронта составило от 200 до почти 500 километров. Территориальные приобретения августа 1914 - марта 1915 годов, за которые проливали кровь сотни тысяч русских солдат и офицеров, были утрачены, а вместе с этими приобретениями были потеряны пятнадцать губерний Российской Империи. Польша, Курляндия, Литва - едва ли не шестая доля территории тогдашнего Российского государства оказалась в руках неприятеля.
С этими землями Россия утратила и почти всю стратегическую железнодорожную сеть, построенную на французские кредиты в преддверии Мировой Войны. Железные дороги Привисленского края и прочих западных регионов Российской Империи достались германским и австро-венгерским войскам. Россия, и без того уступавшая в развитости коммуникационной сети как Германии, так и Австро-Венгрии, теперь, лишившись почти всех рокадных дорог, оказалась в чрезвычайно невыгодном положении. Связность фронта Русской Императорской Армии стала необычайно зыбкой, переброска сил с одного участка на другой крайне растянулась, а это, в свою очередь, обернулось чрезвычайными затруднениями в деле реагирования на вражескую угрозу с того или иного направления. Для подтверждения этого достаточно лишь сказать, что в 1916 году русскому командованию для переброски армейского корпуса с Западного фронта на Юго-Западный требовалось четверо суток, тогда как германцы могли перебросить армейский корпус с Французского театра военных действий на Русский - на расстояние, в пять раз большее - за трое суток.
Но даже не потеря железных дорог стала наиболее тяжким лишением для России в 1915 году. Самым болезненным последствием кампании 1915 года стало непоправимое падение боеспособности Вооружённых Сил. Если в первые восемь месяцев войны Русская Императорская Армия лишилась своего кадрового костяка, то побоища летне-осенней кампании 1915 года сожгли основную массу подготовленного людского резерва. Сотни тысяч русских воинов погибли и попали в плен, лазареты и госпитали переполнились ранеными и больными. На смену выбывшим из строя приходили ратники государственного ополчения, юные призывники и переосвидетельствованные белобилетники. Исчезающе малое число кадровых офицеров, унтер-офицеров и солдат, ещё остававшихся в рядах армии, затерялось в потоке новых бойцов. Качество пополнений упало ниже всяких пределов - запасные полки раздулись до невероятных величин (порой даже свыше 20 тысяч человек!) и инструктора попросту не могли толком ничему обучить вверенные им людские массы, тем более что между прибытием в запасной полк и отправкой на фронт обычно проходило от силы 3-6 недель; из-за нехватки оружия многие новобранцы до прибытия на фронт винтовок даже в руках не держали.
Тяжелее всего упадок подготовки отразился на обер-офицерах. Ещё в самом начале войны едва ли не весь преподавательский состав военно-учебных заведений был отправлен в Действующую армию, на фронт. Результатом этого бездумного и близорукого шага стало прерывание преемственности в обучении офицеров. Военные академии прекратили свою деятельность, а подготовка командирских кадров свелась к школам прапорщиков, обучение в которых длилось всего-навсего 4-6 месяцев. Юноши, выпущенные из этих школ в прапорщицком чине, имели слабую тактическую подготовку и редко пользовались авторитетом у деморализованных подчинённых.
С горечью писал о состоянии армии в 1915 году Яков Александрович Слащёв, лучший тактик белого движения, а после Гражданской войны - преподаватель тактики в школе комсостава "Выстрел". По воспоминаниям Слащёва, Первую Мировую начинавшего в должности командира роты Лейб-Гвардии Финляндского полка, уже к началу Великого отступления 1915 года "кадровых офицеров было мало, и то худшего качества, в большинстве из тех, кто в начале войны засиделся в тылу - все места заполнили прапорщики. Кто же руководил этими войсками, превращавшимися в толпу? Люди неумелые, люди, не внушавшие по своим знаниям и опыту доверия массам. Армия умирала, т. е. разлагалась".
К окончанию австро-германского наступления 1915 года, Русская Императорская Армия, как метко заметил Слащёв, "окончательно превратилась в ополчение без опытного комсостава, без способных вождей и без духа. Ничто не воодушевляло эту массу людей, и только привычка повиноваться заставляла ее кое-как нести боевую службу".
Поздней осенью 1915 года германо-австрийское наступление остановилось на линии Рига-Пинск-Черновцы. Важнейшие железнодорожные узлы: Ковель, Вильно и Барановичи - были захвачены неприятелем и использованы германским и австрийским командованием для обеспечения связности своего фронта в Восточной Европе.
Германо-австрийские войска не смогли выполнить намеченную на 1915 год программу максимум и окончательно вывести Российскую Империю из войны; тем не менее, действия армий Четверного Союза поставили Русскую Императорскую Армию в такое положение, что она уже не могла кардинально переменить своё незавидное положение. Теперь исход войны зависел почти исключительно от сражений на Французском фронте.
Позиции германских и австро-венгерских войск на Востоке по состоянию на начало 1916 года были как никогда прочны, русским войскам противостояли 51 германская и 36 австро-венгерских дивизий. Используя развитую железнодорожную сеть, германо-австрийское командование могло быстро перебрасывать силы на угрожаемые участки для сдерживания русских ударов. Но противник не удовлетворился имеющимся преимуществом в мобильности, и проводил энергичные меры по улучшению коммуникаций: так, германцы перешили под европейскую колею все захваченные магистрали, расширили одноколейные дороги до двухколейных, и, наконец, приступили к сооружению железной дороги, которой предстояло протянуться вдоль всего Восточного фронта.
Германцы и австро-венгры не только активно улучшали коммуникации, но и перманентно проводили масштабные фортификационные мероприятия, укрепляя и развивая свои позиции. Германо-австрийские укрепления на Восточном фронте заметно уступали германским позициям на Франко-бельгийском театре военных действий, но, тем не менее, они всё же соответствовали требованиям позиционной войны.
Подытоживая, можно сказать, что к началу 1916 года армии Центральных Держав создали в Восточной Европе фронт, практически незыблемый для ослабших и измождённых русских войск, а это означало, что основную свою задачу в 1915 году германо-австрийские войска выполнили - Россия больше не представляла стратегической угрозы для Четверного Союза. Пользуясь этим, руководство Четверной коалиции вплотную занялось решением задач на других театрах военных действий. Командование германского Райхсхеера стало готовить операции на основном, Французском фронте, намереваясь прорвать оборону французской армии под Верденом и тем самым сломить сопротивление Антанты в Бельгии и во Франции. Кайзеровская и Королевская Армия Австро-Венгрии приступила к укреплению позиций на Итальянском фронте.
Но на русской стороне тоже развилась активная деятельность - рубеж 1915-1916 годов прошёл под знаменем улучшения вооружения и оснащения Русской Императорской Армии. Ввиду того, что основной причиной поражений России в 1915 году был сочтён дефицит оружия и боеприпасов, руководящие круги армии и государства принялись данный дефицит преодолевать. А масштабы проблемы впечатляли: к ноябрю 1915 года недостача только винтовок превысила 1140 тысяч штук. Казённые заводы решительно не справлялись с всё возрастающими потребностями фронта. Тем более не решали проблему и частные предприятия, чьи владельцы более радели о своих кошельках, нежели о жизнях русских солдат.
Из-за невозможности покрыть недостачу оружия собственным производством руководство Российской Империи приступило к массовым закупкам вооружений. Лихорадочный поиск развернулся практически по всему миру. Винтовки заказывались в США, Японии, Франции, Италии... при этом закупалось всё, что вообще могло стрелять.
Все эти суетливые метания с закупками не прошли даром, и ситуация улучшилась по сравнению с 1915 годом, но окончательно проблема винтовочного дефицита решить так и не удалось. Даже к началу 1917 года в армии недоставало 35% винтовок. К тому же избранный военным и политическим руководством России путь импортирования в качестве главного способа пополнения арсеналов вызвал новые трудности: на вооружении Русской Императорской Армии оказались винтовки более чем 10 систем, от стареньких "берданок" до отличных японских "Арисака" и трофейных австрийских "Манлихеров". Все эти ружейные системы, разработанные в разных странах в разные периоды, различались по требованиям к их эксплуатации, а самое главное, стрельба из них велась разными патронами. В результате патронный голод, шедший рука об руку с винтовочным, заиграл новыми оттенками - отныне требовалось снабжать вооружённые силы патронами нескольких калибров. Об опасности такой ситуации предупреждал выдающийся русский оружейник Владимир Григорьевич Фёдоров, писавший: "Некоторые русские полки будут теперь иметь оружие с наибольшей дальностью стрельбы всего до 1500-2000 шагов, а другие - до 3200 шагов. У нас окажется богатейшая коллекция, весьма удобная для изучения истории винтовки, но не для ведения войны. Мы получим для армии системы, относящиеся к двум совершенно различным эпохам развития стрелкового оружия: одна часть будет представлять эпоху однозарядных четырехлинейных ружей, другая - эпоху магазинных малокалиберных винтовок".
В артиллерии после принятых мер ситуация обстояла несколько лучше. Откровенного снарядного голода уже не наблюдалось, стало возможным накопление снарядов для проведения наступательной операции. Однако если Россия только навёрстывала упущенное, то другие страны активно наращивали производство орудий и боеприпасов. Роль артиллерии в боевых действиях стремительно повышалась, расход снарядов враждующими армиями прогрессировал - с каждой новой битвой количество металла и пороха, вываливаемых на голову неприятеля, возрастало на порядок, а потому отставание Русской Армии в огневом обеспечении сохранялось.
В общем, все улучшения в области вооружения и оснащения, которых удалось достичь к весне 1916 года, были явно недостаточны для тех задач, что возлагались на русские войска.
Согласно решениям прошедшей в Шантильи в марте 1916 года союзнической конференции, основные усилия Русской Императорской Армии в кампании 1916 года следовало приложить в наступлении против германских войск на Западном и Северо-Западном фронтах. Начальник штаба Императорской Ставки генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев выдвигал идею сосредоточить основные действия Антанты на Балканах, но его проект сложно охарактеризовать иначе, чем фантазию: по предложению Алексеева на Балканы следовало направить 16 русских армейских корпусов; вот только Румыния, на тот момент ещё придерживавшаяся нейтралитета, отказывалась пропустить через свою территорию русские войска, а потому способ достижения ими Балкан был совершенно неясен. Предложения Алексеева были отвергнуты, а у союзников появился дополнительный повод поразмыслить о компетентности российского военного руководства.
16-30 марта 1916 года Северный фронт генерала от инфантерии Алексея Николаевича Куропаткина и Западный фронт генерала от инфантерии Алексея Ермолаевича Эверта провели наступательную операцию, нанося основные удары в районе Двинска и на берегах озера Нарочь. В отношении этой операции сложно говорить о недостатке вооружения и боеприпасов: русские войска располагали вполне достаточным количеством снарядов, а артиллерийская группировка, сосредоточенная перед наступлением, превышала орудийный парк германских войск примерно в 2,5 раза; но несмотря на всё это, выиграть артиллерийскую дуэль и подавить германские батареи русские артиллеристы не смогли, и это наглядно свидетельствует, что главной причиной поражений Русской Армии в 1915 году являлся вовсе не дефицит боеприпасов или оружия.
На большинстве участков продвижение русских войск составило лишь 2-3 километра, причём зачастую германцы намеренно позволяли русским частям продвинуться вперёд, следуя своей тактике эластичной обороны. В соответствии с данной тактикой обороняющийся в случае начала неприятельского наступления выводил свои части с первой линии окопов, предварительно основательно её заминировав и пристреляв по ней собственную артиллерию; наступающие части, ворвавшись в первые ряды траншей, несли тяжёлые потери от оставленной взрывчатки и артиллерии обороняющегося, после чего обороняющийся контратаками возвращал позиции.
Лишь южнее озера Нарочь русские части смогли вклиниться во вражескую оборону на расстояние до 9 километров. Но перебросив в район русского наступления две дивизии, предназначавшиеся для отправки во Францию, германцы к 30 марта окончательно остановили наступление Северного и Западного фронтов, а в апреле контратаками вернули утраченные позиции. Потери русских войск погибшими, пропавшими без вести, пленными и ранеными составили 150 тысяч человек. Германцы потеряли 40 тысяч человек.
Таким образом, фактически главным итогом Нарочской операции, предпринятой в самый разгар весенней распутицы, стало сильнейшее прореживание множества русских соединений перед германскими позициями. Нередко, правда, утверждается, что из-за Нарочской операции германцы были вынуждены приостановить на две недели наступление под Верденом. Стоит отметить, что "помощью союзникам" вообще нередко оправдывают провальные операции Русской Армии в Первой Мировой Войне, и иногда под такими оправданиями даже есть некие реальные основания. Действительно, после начала Нарочской операции германское командование отправило несколько соединений, изначально предназначенных для усиления Французского фронта, занимать оборону в Белоруссии и Прибалтике, и даже с самого Французского фронта отбыли на Восток некоторые германские дивизии. Но непосредственно из-под самого Вердена руководство Райхсхеера не перебросило на Восточноевропейский театр военных действий ни одного батальона, а потому Нарочской операцией приостановку германского наступления под Верденом не объяснить. Реальными причинами данной приостановки являются доблестное и умелое сопротивление французских войск и ошибки, заложенные германским командованием в сам план операции "Правосудие" - эти ошибки не дали германцам закреплять и развивать достигнутые результаты и в то же время позволили французам изрядно проредить германские ударные группировки.
Что же касается оправданий поспешных и плохо организованных наступлений словами о помощи союзникам, то здесь можно лишь сказать, что подобная мотивация в любом случае говорит не в пользу Ставки - готовность жертвовать жизнями своих солдат по первому слову французских военачальников никак нельзя считать за положительную черту.
Провал Нарочского наступления окончательно подорвал веру в возможность серьёзно изменить ситуацию на фронте у большинства русских генералов, и это неверие ярко проявилось 14 апреля на прошедшем в Могилёве под председательством Николая II совещании Ставки. В ходе совещания был выработан план летней кампании 1916 года, заключавшийся в разворчаивании наступления на всех трёх фронтах. Основная роль отводилась Западному фронту генерала Эверта - для его войск намечались удары в направлении на Вильно и Ошмяны. Армиям Северного фронта Куропаткина предписывалось нанести вспомогательный удар из района Двинска на Видзы. Наконец, Юго-Западный фронт, недавно возглавленный генералом от кавалерии Алексеем Алексеевичем Брусиловым, получил задачу провести демонстрационную операцию на Луцком направлении силами 8-й армии генерала от кавалерии Алексея Максимовича Каледина.
Брусилов, сменивший на посту Главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала от артиллерии Николая Иудовича Иванова, сыграл на совещании Ставки немалую роль. Генерал Иванов, оставляя пост Главкоюза, оценивал боеспособность войск фронта крайне низко и полагал, что любая попытка наступления в Галиции и на Волыни потерпит крах. Но Брусилов придерживался иного мнения, и в значительной степени благодаря его поддержке Алексеев смог преодолеть сопротивление Эверта и Куропаткина, без малейшей тени энтузиазма отнёсшихся к идее наступления.
Совещание в Ставке Е.И.В. 14 апреля 1916 года в Могилёве. По левую руку от Николая II сидит Брусилов.
Но и между Брусиловым и Алесеевым не обошлось без разногласий. Алексеев предполагал операцию Юго-Западного фронта в виде одного концентрированного удара на луцком направлении силами 8-й армии в соответствии с планом, разработанным штабом армии ещё в ноябре 1915 года. Брусилов же, уверенный в перспективности своего наступления, предлагал расширить его масштабы и провести операцию силами всех четырёх армий Юго-Западного фронта. Брусилова поддержал начальник штаба Юго-Западного фронта генерал от инфантерии Владислав Наполеонович Клембовский. Алексеев возражал Главкоюзу и наштаюзу, указывая, что их план предусматривает распыление сил, но всё же последнее слово осталось за руководством Юго-Западного фронта.
Более того, начальник штаба Ставки Е.И.В. вскоре начал совершать крайне странные действия, рокируя войска совершенно вразрез с задачами, возложенными на фронты. В апреле-мае 1916 года из войск Эверта были переданы в состав армий Брусилова 4 кавалерийские и 1 пехотная дивизии, из фронта Куропаткина были изъяты и направлены Брусилову ещё 2 стрелковые дивизии. Таким образом, Западный фронт, которому предстояло играть главную роль в кампании и наступать против наиболее боеспособных германских войск, ослаблялся в пользу фронта, чьи действия изначально подразумевались как вспомогательные и планировались на участке, занимаемом в основном австро-венгерскими армиями. Получалось, что Ставка Е.И.В. во главе со своим начальником штаба своими действиями превращала собственный план в невыполнимый ещё до начала его исполнения. Укомплектованность фронтов личным составом также выявляет преимущество Юго-западного фронта: если соединения и части Западного фронта к концу мая имели некомплект более чем в 100 тысяч человек, то в войсках Брусилова налицо оказался сверхкомплект в 20 тысяч человек.
Всего русская действующей армия на Восточном фронте к началу лета 1916 года насчитывала около 6,3 миллионов человек, в том числе более 2 миллионов штыков и сабель и около полумиллиона безоружных солдат, в Русской Императорской Армии прозванных "ладошниками" (генерал Алексеев мрачно писал, что такие солдаты, "не имея винтовок, могут для устрашения врага хлопать в ладоши").
Боевая численность Юго-Западного фронта определялась в 643 тысячи штыков и 71 тысячу сабель. Для пополнения боевых частей Брусилов мог задействовать 223 тысячи бойцов обученного запаса и 115 тысячи безоружных солдат. Артиллерия фронта насчитывала более 2 тысяч стволов, не считая бомбомётов, которых в одной только 9-й армии было 223. Также Брусилов располагал 2 бронепоездами, 1 дивизионом и 13 взводами бронеавтомобилей.
Следует отметить, что у Брусилова были основания рассчитывать на результативность своего наступления: весной обстановка на Восточном фронте изменилась в пользу Русской Императорской Армии. Германское и австро-венгерское командование стало перебрасывать войска на другие театры военных действий. Так, руководство Райхсхеера стало одну за другой направлять свои дивизии во Францию, под Верден, пытаясь сломить французское сопротивление и одержать победу в битве, уже скатившейся в невиданное позиционное побоище. К началу лета вместо 51 расчётной германской дивизии на Восточном фронте осталось 46.
Командование австро-венгерской армии также ослабило свою группировку на Русском фронте, намереваясь сломить Италию. Вступление этой страны в войну на стороне Антанты создало немало проблем двуединой монархии, вынужденной к до конца 1915 года отправить на Итальянский фронт свыше 30 дивизий. Ведение войны на несколько фронтов не вызывало восторга у австро-венгерского генералитета во главе с начальником Полевого Генштаба генерал-оберстом Францем Конрадом фон Хётцендорформ. Австрийцы задумали провести на Итальянском фронте крупномасштабную операцию с целью сокрушить итальянскую армию, чтобы затем можно было перебросить австро-венгерские войска на другие фронты.
Своей идеей австро-венгерские полководцы и штабисты поделились с германским высшим командованием, которое к в ходе войны приобрело огромное влияние на своих союзников. Австро-венгерские генералы рассчитывали на согласие германского военного руководства и помощь германских войск в проведении операции против Италии, однако германцы наотрез отказались участвовать в этой операции и в целом отнеслись неодобрительно к замыслу союзников. Тем не менее, австро-венгры от своих планов не отказались и стали перебрасывать войска в Италию, уменьшив свою группировку на Русском фронте на 100 тысяч человек. В Италию также была направлена значительная часть австро-венгерской тяжёлой артиллерии. Снаряды, производимые австро-венгерскими заводами весной 1916 года, почти исключительно шли на Итальянский фронт, что вызвало нехватку боеприпасов в австро-венгерских войсках, действующих против России.
14-15 мая 1916 года началось наступление австро-венгерской армии в районе Трентино и на реке Изонцо. Прорвав фронт итальянских войск, австро-венгры смогли продвинуться вглубь занимаемой итальянцами территории на 3-20 километров. Позднее возник миф, что итальянская армия оказалась на грани разгрома, и лишь Брусиловское наступление спасло Италию от полного военного поражения. Данный миф имеет в качестве своего обоснования лишь один реальный факт - начальник итальянского генштаба генерал Луиджи Кадорна на самом деле обратился к русскому командованию с просьбой ускорить начало русского наступления. Однако Алексеев отказался переносить сроки начала кампании, полагая, что "итальянская армия имеет достаточно сил и средств, чтобы переменою плана и группировкой войск парировать опасность и нанести сильный удар австрийцам, наступающим из Трентино". В данной ситуации Алексеев, сумевший всё-таки отказать союзникам, оказался полностью прав - перебросив на участки австро-венгерского наступления пять корпусов, Кадорна смог преодолеть кризис на фронте, и к концу мая австрийское наступление уже захлебнулось, хотя русские операции в Восточной Европе ещё даже не начинались. Впрочем, до их начала оставалось совсем немного, а потому вернуть изъятые с Русского фронта батареи тяжёлой артиллерии и пополнить боеприпасы австро-венгры уже не успевали.
Ослабление германских и австро-венгерских войск на Восточном фронте давало Русской Императорской Армии шанс улучшить своё стратегическое положение и пусть не радикально, но воздействовать на общий ход войны.
31 мая Ставка утвердила окончательные сроки перехода русских армий в наступление. Для Юго-Западного фронта датой начала операции устанавливалось 4 июня, войска Эверта и Куропаткина должны были начать действовать 10-11 июня.
Как уже упоминалось выше, Брусилов намеревался проводить операцию в соответствии с собственным замыслом, имея ввиду наступление всех четырёх армий Юго-Западного фронта. При этом командование Юго-Западного фронта, сообразуясь со взглядами Алексеева, отводило главную 8-й армии Каледина, нацеленной из района Ровно на Луцк. Командующим остальными армиями было предоставлено право самим выбрать участок нанесения удара и самостоятельно спланировать свои действия. Это также вполне согласовалось со стратегическим замыслом Ставки, согласно которому Юго-Западному фронту отводилась задача только отвлекающего наступления. Потому нет ничего удивительного, что штаб Юго-Западного фронта не стремился соединить действия четырёх армий в единую композицию, и задача каждой отдельной армии связывалась с задачами остальных. Итогом множественных атак русских армий, согласно замыслу штаба Юго-Западного фронта, должен был стать взлом австро-венгерской обороны на нескольких участках, что позволяло сковать неприятельские силы. Как писал позднее Брусилов: "Я не гнался за городом или крепостью, а мне нужна была широта операции, чтобы принести возможно больше вреда противнику".
Против расположенных с севера на юг 8-й армии Каледина, 11-й армии генерала от кавалерии Владимира Викторовича Сахарова, 7-й армии генерала от инфантерии Дмитрия Григорьевича Щербачёва и 9-й армии генерала от инфантерии Платона Алексеевича Лечицкого держали оборону армейские группы генералов Фата и фон Хауэра, 4-я, 1-я и 2-я австро-венгерские армии, Южная армия из германских и австро-венгерских соединений под начальством германского штаба во главе с генералом пехоты Феликсом фон Ботмером, и, наконец, 7-я австро-венгерская армия. Всего в составе этих австро-германских войск насчитывалось более 590 тысяч штыков в пехоте и 30 тысяч сабель в кавалерии, более 750 бомбомётов и миномётов, 2,7 с лишним тысяч орудий, 107 огнемётов и 8 бронепоездов. Для пополнения частей противник имел 56 тысяч человек обученного запаса. Отметим сразу, что превосходство австро-венгерских войск в количестве артстволов значительно обесценивалось недостатком снарядов.
Успех действий войск Брусилова должны были обеспечивать внезапность ударов, общий размах наступления и созданное на ударных участках превосходство в живой силе. Также на руку русским армиям играло нерациональное построение австро-венгерских войск на некоторых участках, нивелировавшее ценность второй и третьей оборонительных линий в случае прорыва первой, а также слабая оборудованность ряда австро-венгерских позиций.
Нельзя не отметить работу инженерных частей фронта, обеспечивших русским войскам возможность перед атакой сократить расстояние до вражеских позиций до 50-300 метров. Разведка Юго-Западного фронта недооценила силы австро-венгров и германцев, но в целом верно вскрыла расположение их частей и соединений. Артиллерия получила значительное количество снарядов. Кропотливо подготовилась к наступлению и пехота Юго-Западного фронта, в рядах которой было сформировано большое число подготовленных гренадерских взводов, использовавших тактику штурмовых групп. Эта тактика уже стала привычной для германской пехоты, но для русских войск она была ещё в новинку, и на фронте Брусилова опыт её применения оказался самым удачным.
Хотя неприятель и ослабил свои войска в Галиции, рассчитывать на лёгкую прогулку русским войскам не приходилось. Несмотря на ряд недостатков, вражеская оборона была достаточно мощной и глубокоэшелонированной. Она состояла из трёх полос, между которыми пролегало 5 и более километров. Первая полоса состояла из 2-3 рядов окопов, представлявших сеть опорных пунктов, соединённых нитями траншей и ходов сообщения. Подступы к позициям перегораживались многорядными проволочными заграждениями, через которые на ряде участков пропускался электрический ток. На колючей проволоке были развешаны бомбы, в землю под неё заложены фугасы. Блиндажи и прочие убежища имели перекрытия до 2 метров.
Но сколь бы ни были внушительны укрепления, решающую роль играет использование этих укреплений занимающими их войсками. А вот как раз в тактическом применении укреплений австро-венгры отставали от своих германских союзников. Австро-венгры в обороне по-прежнему предпочитали до последней возможности удерживать первую линию и основные силы сосредотачивали на ней, в результате чего вторая и третья линии австро-венгерской обороны в полосе Юго-западного фронта по инженерному оборудованию и заполнению войсками заметно уступали первой.
На исходе 3 июня с Брусиловым по телефону связался Алексеев. Начальник штаба Ставки Е.И.В. сообщил Главкоюзу, что Николай II желает сдвинуть наступление на несколько дней вперёд, чтобы за освободившееся время перекроить замысел брусиловской операции в соответствии с первоначальной идеей Алексеева с одним массированным ударом на Луцк. Возмущённый Брусилов решительно возразил против изменения концепции наступления и в негодовании даже предложил заменить себя на посту Главнокомандующего Юго-западным фронтом. Алексеев пообещал передать слова Брусилова царю на следующее утро, когда тот проснётся. В результате никакого изменения планов наступления так и не произошло, поскольку начало артподготовки Юго-западного фронта было запланировано на 3 часа утра 4 июня, а Николай II пробуждался значительно позднее.
О ходе Брусиловского наступления читайте в следующей статье.
Боевые действия на Русском фронте в 1915 году.
В 1915 году вооружённые силы Центральных Держав нанесли Русской Императорской Армии ряд тяжёлых поражений, заставив русские войска отступить вглубь страны. Продвижение германо-австрийских сил почти на всём протяжении 1300-километрового Восточного фронта составило от 200 до почти 500 километров. Территориальные приобретения августа 1914 - марта 1915 годов, за которые проливали кровь сотни тысяч русских солдат и офицеров, были утрачены, а вместе с этими приобретениями были потеряны пятнадцать губерний Российской Империи. Польша, Курляндия, Литва - едва ли не шестая доля территории тогдашнего Российского государства оказалась в руках неприятеля.
С этими землями Россия утратила и почти всю стратегическую железнодорожную сеть, построенную на французские кредиты в преддверии Мировой Войны. Железные дороги Привисленского края и прочих западных регионов Российской Империи достались германским и австро-венгерским войскам. Россия, и без того уступавшая в развитости коммуникационной сети как Германии, так и Австро-Венгрии, теперь, лишившись почти всех рокадных дорог, оказалась в чрезвычайно невыгодном положении. Связность фронта Русской Императорской Армии стала необычайно зыбкой, переброска сил с одного участка на другой крайне растянулась, а это, в свою очередь, обернулось чрезвычайными затруднениями в деле реагирования на вражескую угрозу с того или иного направления. Для подтверждения этого достаточно лишь сказать, что в 1916 году русскому командованию для переброски армейского корпуса с Западного фронта на Юго-Западный требовалось четверо суток, тогда как германцы могли перебросить армейский корпус с Французского театра военных действий на Русский - на расстояние, в пять раз большее - за трое суток.
Но даже не потеря железных дорог стала наиболее тяжким лишением для России в 1915 году. Самым болезненным последствием кампании 1915 года стало непоправимое падение боеспособности Вооружённых Сил. Если в первые восемь месяцев войны Русская Императорская Армия лишилась своего кадрового костяка, то побоища летне-осенней кампании 1915 года сожгли основную массу подготовленного людского резерва. Сотни тысяч русских воинов погибли и попали в плен, лазареты и госпитали переполнились ранеными и больными. На смену выбывшим из строя приходили ратники государственного ополчения, юные призывники и переосвидетельствованные белобилетники. Исчезающе малое число кадровых офицеров, унтер-офицеров и солдат, ещё остававшихся в рядах армии, затерялось в потоке новых бойцов. Качество пополнений упало ниже всяких пределов - запасные полки раздулись до невероятных величин (порой даже свыше 20 тысяч человек!) и инструктора попросту не могли толком ничему обучить вверенные им людские массы, тем более что между прибытием в запасной полк и отправкой на фронт обычно проходило от силы 3-6 недель; из-за нехватки оружия многие новобранцы до прибытия на фронт винтовок даже в руках не держали.
Тяжелее всего упадок подготовки отразился на обер-офицерах. Ещё в самом начале войны едва ли не весь преподавательский состав военно-учебных заведений был отправлен в Действующую армию, на фронт. Результатом этого бездумного и близорукого шага стало прерывание преемственности в обучении офицеров. Военные академии прекратили свою деятельность, а подготовка командирских кадров свелась к школам прапорщиков, обучение в которых длилось всего-навсего 4-6 месяцев. Юноши, выпущенные из этих школ в прапорщицком чине, имели слабую тактическую подготовку и редко пользовались авторитетом у деморализованных подчинённых.
С горечью писал о состоянии армии в 1915 году Яков Александрович Слащёв, лучший тактик белого движения, а после Гражданской войны - преподаватель тактики в школе комсостава "Выстрел". По воспоминаниям Слащёва, Первую Мировую начинавшего в должности командира роты Лейб-Гвардии Финляндского полка, уже к началу Великого отступления 1915 года "кадровых офицеров было мало, и то худшего качества, в большинстве из тех, кто в начале войны засиделся в тылу - все места заполнили прапорщики. Кто же руководил этими войсками, превращавшимися в толпу? Люди неумелые, люди, не внушавшие по своим знаниям и опыту доверия массам. Армия умирала, т. е. разлагалась".
К окончанию австро-германского наступления 1915 года, Русская Императорская Армия, как метко заметил Слащёв, "окончательно превратилась в ополчение без опытного комсостава, без способных вождей и без духа. Ничто не воодушевляло эту массу людей, и только привычка повиноваться заставляла ее кое-как нести боевую службу".
Поздней осенью 1915 года германо-австрийское наступление остановилось на линии Рига-Пинск-Черновцы. Важнейшие железнодорожные узлы: Ковель, Вильно и Барановичи - были захвачены неприятелем и использованы германским и австрийским командованием для обеспечения связности своего фронта в Восточной Европе.
Германо-австрийские войска не смогли выполнить намеченную на 1915 год программу максимум и окончательно вывести Российскую Империю из войны; тем не менее, действия армий Четверного Союза поставили Русскую Императорскую Армию в такое положение, что она уже не могла кардинально переменить своё незавидное положение. Теперь исход войны зависел почти исключительно от сражений на Французском фронте.
Позиции германских и австро-венгерских войск на Востоке по состоянию на начало 1916 года были как никогда прочны, русским войскам противостояли 51 германская и 36 австро-венгерских дивизий. Используя развитую железнодорожную сеть, германо-австрийское командование могло быстро перебрасывать силы на угрожаемые участки для сдерживания русских ударов. Но противник не удовлетворился имеющимся преимуществом в мобильности, и проводил энергичные меры по улучшению коммуникаций: так, германцы перешили под европейскую колею все захваченные магистрали, расширили одноколейные дороги до двухколейных, и, наконец, приступили к сооружению железной дороги, которой предстояло протянуться вдоль всего Восточного фронта.
Германцы и австро-венгры не только активно улучшали коммуникации, но и перманентно проводили масштабные фортификационные мероприятия, укрепляя и развивая свои позиции. Германо-австрийские укрепления на Восточном фронте заметно уступали германским позициям на Франко-бельгийском театре военных действий, но, тем не менее, они всё же соответствовали требованиям позиционной войны.
Подытоживая, можно сказать, что к началу 1916 года армии Центральных Держав создали в Восточной Европе фронт, практически незыблемый для ослабших и измождённых русских войск, а это означало, что основную свою задачу в 1915 году германо-австрийские войска выполнили - Россия больше не представляла стратегической угрозы для Четверного Союза. Пользуясь этим, руководство Четверной коалиции вплотную занялось решением задач на других театрах военных действий. Командование германского Райхсхеера стало готовить операции на основном, Французском фронте, намереваясь прорвать оборону французской армии под Верденом и тем самым сломить сопротивление Антанты в Бельгии и во Франции. Кайзеровская и Королевская Армия Австро-Венгрии приступила к укреплению позиций на Итальянском фронте.
Но на русской стороне тоже развилась активная деятельность - рубеж 1915-1916 годов прошёл под знаменем улучшения вооружения и оснащения Русской Императорской Армии. Ввиду того, что основной причиной поражений России в 1915 году был сочтён дефицит оружия и боеприпасов, руководящие круги армии и государства принялись данный дефицит преодолевать. А масштабы проблемы впечатляли: к ноябрю 1915 года недостача только винтовок превысила 1140 тысяч штук. Казённые заводы решительно не справлялись с всё возрастающими потребностями фронта. Тем более не решали проблему и частные предприятия, чьи владельцы более радели о своих кошельках, нежели о жизнях русских солдат.
Из-за невозможности покрыть недостачу оружия собственным производством руководство Российской Империи приступило к массовым закупкам вооружений. Лихорадочный поиск развернулся практически по всему миру. Винтовки заказывались в США, Японии, Франции, Италии... при этом закупалось всё, что вообще могло стрелять.
Все эти суетливые метания с закупками не прошли даром, и ситуация улучшилась по сравнению с 1915 годом, но окончательно проблема винтовочного дефицита решить так и не удалось. Даже к началу 1917 года в армии недоставало 35% винтовок. К тому же избранный военным и политическим руководством России путь импортирования в качестве главного способа пополнения арсеналов вызвал новые трудности: на вооружении Русской Императорской Армии оказались винтовки более чем 10 систем, от стареньких "берданок" до отличных японских "Арисака" и трофейных австрийских "Манлихеров". Все эти ружейные системы, разработанные в разных странах в разные периоды, различались по требованиям к их эксплуатации, а самое главное, стрельба из них велась разными патронами. В результате патронный голод, шедший рука об руку с винтовочным, заиграл новыми оттенками - отныне требовалось снабжать вооружённые силы патронами нескольких калибров. Об опасности такой ситуации предупреждал выдающийся русский оружейник Владимир Григорьевич Фёдоров, писавший: "Некоторые русские полки будут теперь иметь оружие с наибольшей дальностью стрельбы всего до 1500-2000 шагов, а другие - до 3200 шагов. У нас окажется богатейшая коллекция, весьма удобная для изучения истории винтовки, но не для ведения войны. Мы получим для армии системы, относящиеся к двум совершенно различным эпохам развития стрелкового оружия: одна часть будет представлять эпоху однозарядных четырехлинейных ружей, другая - эпоху магазинных малокалиберных винтовок".
В артиллерии после принятых мер ситуация обстояла несколько лучше. Откровенного снарядного голода уже не наблюдалось, стало возможным накопление снарядов для проведения наступательной операции. Однако если Россия только навёрстывала упущенное, то другие страны активно наращивали производство орудий и боеприпасов. Роль артиллерии в боевых действиях стремительно повышалась, расход снарядов враждующими армиями прогрессировал - с каждой новой битвой количество металла и пороха, вываливаемых на голову неприятеля, возрастало на порядок, а потому отставание Русской Армии в огневом обеспечении сохранялось.
В общем, все улучшения в области вооружения и оснащения, которых удалось достичь к весне 1916 года, были явно недостаточны для тех задач, что возлагались на русские войска.
Согласно решениям прошедшей в Шантильи в марте 1916 года союзнической конференции, основные усилия Русской Императорской Армии в кампании 1916 года следовало приложить в наступлении против германских войск на Западном и Северо-Западном фронтах. Начальник штаба Императорской Ставки генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев выдвигал идею сосредоточить основные действия Антанты на Балканах, но его проект сложно охарактеризовать иначе, чем фантазию: по предложению Алексеева на Балканы следовало направить 16 русских армейских корпусов; вот только Румыния, на тот момент ещё придерживавшаяся нейтралитета, отказывалась пропустить через свою территорию русские войска, а потому способ достижения ими Балкан был совершенно неясен. Предложения Алексеева были отвергнуты, а у союзников появился дополнительный повод поразмыслить о компетентности российского военного руководства.
16-30 марта 1916 года Северный фронт генерала от инфантерии Алексея Николаевича Куропаткина и Западный фронт генерала от инфантерии Алексея Ермолаевича Эверта провели наступательную операцию, нанося основные удары в районе Двинска и на берегах озера Нарочь. В отношении этой операции сложно говорить о недостатке вооружения и боеприпасов: русские войска располагали вполне достаточным количеством снарядов, а артиллерийская группировка, сосредоточенная перед наступлением, превышала орудийный парк германских войск примерно в 2,5 раза; но несмотря на всё это, выиграть артиллерийскую дуэль и подавить германские батареи русские артиллеристы не смогли, и это наглядно свидетельствует, что главной причиной поражений Русской Армии в 1915 году являлся вовсе не дефицит боеприпасов или оружия.
На большинстве участков продвижение русских войск составило лишь 2-3 километра, причём зачастую германцы намеренно позволяли русским частям продвинуться вперёд, следуя своей тактике эластичной обороны. В соответствии с данной тактикой обороняющийся в случае начала неприятельского наступления выводил свои части с первой линии окопов, предварительно основательно её заминировав и пристреляв по ней собственную артиллерию; наступающие части, ворвавшись в первые ряды траншей, несли тяжёлые потери от оставленной взрывчатки и артиллерии обороняющегося, после чего обороняющийся контратаками возвращал позиции.
Лишь южнее озера Нарочь русские части смогли вклиниться во вражескую оборону на расстояние до 9 километров. Но перебросив в район русского наступления две дивизии, предназначавшиеся для отправки во Францию, германцы к 30 марта окончательно остановили наступление Северного и Западного фронтов, а в апреле контратаками вернули утраченные позиции. Потери русских войск погибшими, пропавшими без вести, пленными и ранеными составили 150 тысяч человек. Германцы потеряли 40 тысяч человек.
Таким образом, фактически главным итогом Нарочской операции, предпринятой в самый разгар весенней распутицы, стало сильнейшее прореживание множества русских соединений перед германскими позициями. Нередко, правда, утверждается, что из-за Нарочской операции германцы были вынуждены приостановить на две недели наступление под Верденом. Стоит отметить, что "помощью союзникам" вообще нередко оправдывают провальные операции Русской Армии в Первой Мировой Войне, и иногда под такими оправданиями даже есть некие реальные основания. Действительно, после начала Нарочской операции германское командование отправило несколько соединений, изначально предназначенных для усиления Французского фронта, занимать оборону в Белоруссии и Прибалтике, и даже с самого Французского фронта отбыли на Восток некоторые германские дивизии. Но непосредственно из-под самого Вердена руководство Райхсхеера не перебросило на Восточноевропейский театр военных действий ни одного батальона, а потому Нарочской операцией приостановку германского наступления под Верденом не объяснить. Реальными причинами данной приостановки являются доблестное и умелое сопротивление французских войск и ошибки, заложенные германским командованием в сам план операции "Правосудие" - эти ошибки не дали германцам закреплять и развивать достигнутые результаты и в то же время позволили французам изрядно проредить германские ударные группировки.
Что же касается оправданий поспешных и плохо организованных наступлений словами о помощи союзникам, то здесь можно лишь сказать, что подобная мотивация в любом случае говорит не в пользу Ставки - готовность жертвовать жизнями своих солдат по первому слову французских военачальников никак нельзя считать за положительную черту.
Провал Нарочского наступления окончательно подорвал веру в возможность серьёзно изменить ситуацию на фронте у большинства русских генералов, и это неверие ярко проявилось 14 апреля на прошедшем в Могилёве под председательством Николая II совещании Ставки. В ходе совещания был выработан план летней кампании 1916 года, заключавшийся в разворчаивании наступления на всех трёх фронтах. Основная роль отводилась Западному фронту генерала Эверта - для его войск намечались удары в направлении на Вильно и Ошмяны. Армиям Северного фронта Куропаткина предписывалось нанести вспомогательный удар из района Двинска на Видзы. Наконец, Юго-Западный фронт, недавно возглавленный генералом от кавалерии Алексеем Алексеевичем Брусиловым, получил задачу провести демонстрационную операцию на Луцком направлении силами 8-й армии генерала от кавалерии Алексея Максимовича Каледина.
Брусилов, сменивший на посту Главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала от артиллерии Николая Иудовича Иванова, сыграл на совещании Ставки немалую роль. Генерал Иванов, оставляя пост Главкоюза, оценивал боеспособность войск фронта крайне низко и полагал, что любая попытка наступления в Галиции и на Волыни потерпит крах. Но Брусилов придерживался иного мнения, и в значительной степени благодаря его поддержке Алексеев смог преодолеть сопротивление Эверта и Куропаткина, без малейшей тени энтузиазма отнёсшихся к идее наступления.
Совещание в Ставке Е.И.В. 14 апреля 1916 года в Могилёве. По левую руку от Николая II сидит Брусилов.
Но и между Брусиловым и Алесеевым не обошлось без разногласий. Алексеев предполагал операцию Юго-Западного фронта в виде одного концентрированного удара на луцком направлении силами 8-й армии в соответствии с планом, разработанным штабом армии ещё в ноябре 1915 года. Брусилов же, уверенный в перспективности своего наступления, предлагал расширить его масштабы и провести операцию силами всех четырёх армий Юго-Западного фронта. Брусилова поддержал начальник штаба Юго-Западного фронта генерал от инфантерии Владислав Наполеонович Клембовский. Алексеев возражал Главкоюзу и наштаюзу, указывая, что их план предусматривает распыление сил, но всё же последнее слово осталось за руководством Юго-Западного фронта.
Более того, начальник штаба Ставки Е.И.В. вскоре начал совершать крайне странные действия, рокируя войска совершенно вразрез с задачами, возложенными на фронты. В апреле-мае 1916 года из войск Эверта были переданы в состав армий Брусилова 4 кавалерийские и 1 пехотная дивизии, из фронта Куропаткина были изъяты и направлены Брусилову ещё 2 стрелковые дивизии. Таким образом, Западный фронт, которому предстояло играть главную роль в кампании и наступать против наиболее боеспособных германских войск, ослаблялся в пользу фронта, чьи действия изначально подразумевались как вспомогательные и планировались на участке, занимаемом в основном австро-венгерскими армиями. Получалось, что Ставка Е.И.В. во главе со своим начальником штаба своими действиями превращала собственный план в невыполнимый ещё до начала его исполнения. Укомплектованность фронтов личным составом также выявляет преимущество Юго-западного фронта: если соединения и части Западного фронта к концу мая имели некомплект более чем в 100 тысяч человек, то в войсках Брусилова налицо оказался сверхкомплект в 20 тысяч человек.
Всего русская действующей армия на Восточном фронте к началу лета 1916 года насчитывала около 6,3 миллионов человек, в том числе более 2 миллионов штыков и сабель и около полумиллиона безоружных солдат, в Русской Императорской Армии прозванных "ладошниками" (генерал Алексеев мрачно писал, что такие солдаты, "не имея винтовок, могут для устрашения врага хлопать в ладоши").
Боевая численность Юго-Западного фронта определялась в 643 тысячи штыков и 71 тысячу сабель. Для пополнения боевых частей Брусилов мог задействовать 223 тысячи бойцов обученного запаса и 115 тысячи безоружных солдат. Артиллерия фронта насчитывала более 2 тысяч стволов, не считая бомбомётов, которых в одной только 9-й армии было 223. Также Брусилов располагал 2 бронепоездами, 1 дивизионом и 13 взводами бронеавтомобилей.
Следует отметить, что у Брусилова были основания рассчитывать на результативность своего наступления: весной обстановка на Восточном фронте изменилась в пользу Русской Императорской Армии. Германское и австро-венгерское командование стало перебрасывать войска на другие театры военных действий. Так, руководство Райхсхеера стало одну за другой направлять свои дивизии во Францию, под Верден, пытаясь сломить французское сопротивление и одержать победу в битве, уже скатившейся в невиданное позиционное побоище. К началу лета вместо 51 расчётной германской дивизии на Восточном фронте осталось 46.
Командование австро-венгерской армии также ослабило свою группировку на Русском фронте, намереваясь сломить Италию. Вступление этой страны в войну на стороне Антанты создало немало проблем двуединой монархии, вынужденной к до конца 1915 года отправить на Итальянский фронт свыше 30 дивизий. Ведение войны на несколько фронтов не вызывало восторга у австро-венгерского генералитета во главе с начальником Полевого Генштаба генерал-оберстом Францем Конрадом фон Хётцендорформ. Австрийцы задумали провести на Итальянском фронте крупномасштабную операцию с целью сокрушить итальянскую армию, чтобы затем можно было перебросить австро-венгерские войска на другие фронты.
Своей идеей австро-венгерские полководцы и штабисты поделились с германским высшим командованием, которое к в ходе войны приобрело огромное влияние на своих союзников. Австро-венгерские генералы рассчитывали на согласие германского военного руководства и помощь германских войск в проведении операции против Италии, однако германцы наотрез отказались участвовать в этой операции и в целом отнеслись неодобрительно к замыслу союзников. Тем не менее, австро-венгры от своих планов не отказались и стали перебрасывать войска в Италию, уменьшив свою группировку на Русском фронте на 100 тысяч человек. В Италию также была направлена значительная часть австро-венгерской тяжёлой артиллерии. Снаряды, производимые австро-венгерскими заводами весной 1916 года, почти исключительно шли на Итальянский фронт, что вызвало нехватку боеприпасов в австро-венгерских войсках, действующих против России.
14-15 мая 1916 года началось наступление австро-венгерской армии в районе Трентино и на реке Изонцо. Прорвав фронт итальянских войск, австро-венгры смогли продвинуться вглубь занимаемой итальянцами территории на 3-20 километров. Позднее возник миф, что итальянская армия оказалась на грани разгрома, и лишь Брусиловское наступление спасло Италию от полного военного поражения. Данный миф имеет в качестве своего обоснования лишь один реальный факт - начальник итальянского генштаба генерал Луиджи Кадорна на самом деле обратился к русскому командованию с просьбой ускорить начало русского наступления. Однако Алексеев отказался переносить сроки начала кампании, полагая, что "итальянская армия имеет достаточно сил и средств, чтобы переменою плана и группировкой войск парировать опасность и нанести сильный удар австрийцам, наступающим из Трентино". В данной ситуации Алексеев, сумевший всё-таки отказать союзникам, оказался полностью прав - перебросив на участки австро-венгерского наступления пять корпусов, Кадорна смог преодолеть кризис на фронте, и к концу мая австрийское наступление уже захлебнулось, хотя русские операции в Восточной Европе ещё даже не начинались. Впрочем, до их начала оставалось совсем немного, а потому вернуть изъятые с Русского фронта батареи тяжёлой артиллерии и пополнить боеприпасы австро-венгры уже не успевали.
Ослабление германских и австро-венгерских войск на Восточном фронте давало Русской Императорской Армии шанс улучшить своё стратегическое положение и пусть не радикально, но воздействовать на общий ход войны.
31 мая Ставка утвердила окончательные сроки перехода русских армий в наступление. Для Юго-Западного фронта датой начала операции устанавливалось 4 июня, войска Эверта и Куропаткина должны были начать действовать 10-11 июня.
Как уже упоминалось выше, Брусилов намеревался проводить операцию в соответствии с собственным замыслом, имея ввиду наступление всех четырёх армий Юго-Западного фронта. При этом командование Юго-Западного фронта, сообразуясь со взглядами Алексеева, отводило главную 8-й армии Каледина, нацеленной из района Ровно на Луцк. Командующим остальными армиями было предоставлено право самим выбрать участок нанесения удара и самостоятельно спланировать свои действия. Это также вполне согласовалось со стратегическим замыслом Ставки, согласно которому Юго-Западному фронту отводилась задача только отвлекающего наступления. Потому нет ничего удивительного, что штаб Юго-Западного фронта не стремился соединить действия четырёх армий в единую композицию, и задача каждой отдельной армии связывалась с задачами остальных. Итогом множественных атак русских армий, согласно замыслу штаба Юго-Западного фронта, должен был стать взлом австро-венгерской обороны на нескольких участках, что позволяло сковать неприятельские силы. Как писал позднее Брусилов: "Я не гнался за городом или крепостью, а мне нужна была широта операции, чтобы принести возможно больше вреда противнику".
Против расположенных с севера на юг 8-й армии Каледина, 11-й армии генерала от кавалерии Владимира Викторовича Сахарова, 7-й армии генерала от инфантерии Дмитрия Григорьевича Щербачёва и 9-й армии генерала от инфантерии Платона Алексеевича Лечицкого держали оборону армейские группы генералов Фата и фон Хауэра, 4-я, 1-я и 2-я австро-венгерские армии, Южная армия из германских и австро-венгерских соединений под начальством германского штаба во главе с генералом пехоты Феликсом фон Ботмером, и, наконец, 7-я австро-венгерская армия. Всего в составе этих австро-германских войск насчитывалось более 590 тысяч штыков в пехоте и 30 тысяч сабель в кавалерии, более 750 бомбомётов и миномётов, 2,7 с лишним тысяч орудий, 107 огнемётов и 8 бронепоездов. Для пополнения частей противник имел 56 тысяч человек обученного запаса. Отметим сразу, что превосходство австро-венгерских войск в количестве артстволов значительно обесценивалось недостатком снарядов.
Успех действий войск Брусилова должны были обеспечивать внезапность ударов, общий размах наступления и созданное на ударных участках превосходство в живой силе. Также на руку русским армиям играло нерациональное построение австро-венгерских войск на некоторых участках, нивелировавшее ценность второй и третьей оборонительных линий в случае прорыва первой, а также слабая оборудованность ряда австро-венгерских позиций.
Нельзя не отметить работу инженерных частей фронта, обеспечивших русским войскам возможность перед атакой сократить расстояние до вражеских позиций до 50-300 метров. Разведка Юго-Западного фронта недооценила силы австро-венгров и германцев, но в целом верно вскрыла расположение их частей и соединений. Артиллерия получила значительное количество снарядов. Кропотливо подготовилась к наступлению и пехота Юго-Западного фронта, в рядах которой было сформировано большое число подготовленных гренадерских взводов, использовавших тактику штурмовых групп. Эта тактика уже стала привычной для германской пехоты, но для русских войск она была ещё в новинку, и на фронте Брусилова опыт её применения оказался самым удачным.
Хотя неприятель и ослабил свои войска в Галиции, рассчитывать на лёгкую прогулку русским войскам не приходилось. Несмотря на ряд недостатков, вражеская оборона была достаточно мощной и глубокоэшелонированной. Она состояла из трёх полос, между которыми пролегало 5 и более километров. Первая полоса состояла из 2-3 рядов окопов, представлявших сеть опорных пунктов, соединённых нитями траншей и ходов сообщения. Подступы к позициям перегораживались многорядными проволочными заграждениями, через которые на ряде участков пропускался электрический ток. На колючей проволоке были развешаны бомбы, в землю под неё заложены фугасы. Блиндажи и прочие убежища имели перекрытия до 2 метров.
Но сколь бы ни были внушительны укрепления, решающую роль играет использование этих укреплений занимающими их войсками. А вот как раз в тактическом применении укреплений австро-венгры отставали от своих германских союзников. Австро-венгры в обороне по-прежнему предпочитали до последней возможности удерживать первую линию и основные силы сосредотачивали на ней, в результате чего вторая и третья линии австро-венгерской обороны в полосе Юго-западного фронта по инженерному оборудованию и заполнению войсками заметно уступали первой.
На исходе 3 июня с Брусиловым по телефону связался Алексеев. Начальник штаба Ставки Е.И.В. сообщил Главкоюзу, что Николай II желает сдвинуть наступление на несколько дней вперёд, чтобы за освободившееся время перекроить замысел брусиловской операции в соответствии с первоначальной идеей Алексеева с одним массированным ударом на Луцк. Возмущённый Брусилов решительно возразил против изменения концепции наступления и в негодовании даже предложил заменить себя на посту Главнокомандующего Юго-западным фронтом. Алексеев пообещал передать слова Брусилова царю на следующее утро, когда тот проснётся. В результате никакого изменения планов наступления так и не произошло, поскольку начало артподготовки Юго-западного фронта было запланировано на 3 часа утра 4 июня, а Николай II пробуждался значительно позднее.
О ходе Брусиловского наступления читайте в следующей статье.