По старине...
Решил пробежаться по старым записям, ну, и докучи перепостить их себе же. Гениальная задумка.
Причин аж две. Во-первых голова занята практическими вопросами и придумывать что-либо новое не в состоянии. Во-вторых, все-равно никто не читал.
Поскольку никому не интересно выяснять причины побудившие слепить тот или иной креатив, буду сопровождать выкладываемое с кратким описанием от аффтора, страниц так на пять-шесть.
Итого, первым в списке у нас рассказняк под названием "Дыра".
Названия я выбираю сиюминутные малологичные, мне так нравится. Появился сей шидевр в пору болезненного отходняка от очередной зависимости. Стоит отметить, что накрыло тады максимова с головой. Работа в ту пору представляла из себя ожидание и еще раз ожидание, то есть мозг находился в беспрерывном состоянии возврата к объекту страсти, что грозило клиникой. А при яркой социофобии оставаться без лепясинков в качестве передачек в мягкую палатку, максимов не хотел никак. Лекарство пришло само. С детства шкрябаю маленькие зарисовки того-сего, так и появилась "Дыра".
Испестрив первый кусок бумаги чернилами, понял, что это банальщина и принялся грустить тосковать. Впрочем, на следующий день, ступор пропал и появились мысли куда развивать сюжет и вообще о чем это все. Получилось глобально. Очень много, для ЖЖ-поста, да и для рассказа тоже. Но нисколько не сомневаясь в отсутствии у себя лексикона, грамотности и усидчивости ограничился тем, что смог собрать в логичную кучу.
Выкладываю как есть, там не править и редактировать, там переписывать надо, но мне не хотцаца ибо нравиццо и так. Аффтор, хрен ли. Граммар-наци могут наслаждаться...))))
Дыра(часть первая)
Он в исступлении колотился в дверь. Обеими руками, делая поочередно то широкие, то мелкие замахи. Звук получался неритмичным, нечетким, но в нем присутствовала едва различимая гармония. Это напоминало стук африканских тамтамов.
О, да! Он бывал в Африке. Он помнит этот непрекращающуюся, навязчивую дробь. Да! Именно так он и звучал. «Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!». За свое полугодовое пребывание в Анголе, он привык к этому звуку, сроднился с ним, но так и не смог понять его значения. Он просто чувствовал его.
- Саша! Шурик! Пошли! Там нет никого.
- Но этого не может быть… Я сам видел.
- Санек! Без Семеныча, мы ее все равно не вскроем. Петли надо срезать. Хочешь я его позову?
- Сеня, я не брежу. Они туда зашли.
-Возможно.
-Что значит возможно? Я тебе говорю, они там. Я их на «Волковке» засек и вел до сюда. И дверь закрывающуюся видел.
- Ладно. Зову Семеныча.
Семеныч прибыл. Ехидный взгляд, растрепанные волосы, не то роба, не то форма поверх тщедушного тельца и заплечная сумка с набором всего необходимого.
Он посмотрел на Сашу укоризненным взглядом и удрученно проговорил:
- Выспаться бы тебе, Санек.
- В могиле отосплюсь.
- Ты себя в зеркале, когда последний раз видел? Наркоша ходячая! А ведь нормальный мужик еще.
- Семеныч! Ты давай не философствуй, а иди делом займись. - Вступил в разговор Сеня.
- А это я, ребятки, за ради бога. - Ответил, улыбнувшись Семеныч, снимая свою поклажу.
Он споро взялся за работу, и через некоторое время, торжественно провозгласил:
- Прошу! Уважаемые господа!
Квартира была пуста. В абсолютном и буквальном смысле этого слова. Не было даже обоев! Вообще ничего не было.
- Ну и где они? - Спросил, Сеня, открывая последнюю неисследованную дверь. - Куда подевались, суки? У пацана, скоро крыша съедет, а их все нет.
-Да! Пропали куда-то!- Философски изрек Семеныч. - А я говорил ему! Выспаться бы тебе Санек.
-Саша! Шурик! Да очнись ты, наконец!
- Вот ведь как! - Опечаленно произнес Семеныч.- Может откачают? Давай в «скорую».
Саша стоял посреди комнаты с закатившимися глазами. Он почти не дышал. Лицо его посерело, руки и плечи безвольно повисли, лишь спина, неправдоподобно выпрямилась, как-будто ему выдернули позвоночник и на его место вставили кол…
В голове его звучали: тамтамы, бубны и еще что-то…
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!
Он неожиданно для себя самого вновь очутился в Анголе. Знакомый пейзаж. Метрах в трехстах от него раскинулось бедное поселение. За ним, прямо по курсу - Волковское ущелье, прозванное так за то, что с незапамятных времен, в пору полнолуния к нему подбиралась стая шакалов и устраивала безумный концерт. Дикий, исходящий из самого сердца вой, леденил кровь и вселял ужас всему живому, что находилось в округе. Всё молчало и зачарованно слушало адскую симфонию, многократно перепетую и измененную эхом. Чуть левее, бугорок, покрытый мелким колючим кустарником. Это его любимое место! Он - Снайпер. Да, это то самое место. Вот мелькнул окуляр прицела, его глаз прищурился от отраженного линзой солнечного света. Щелчок! Резко кольнуло в сердце. Боль! И вот оно - знакомое эхо выстрела. Он почувствовал, как его потянуло налево. Неожиданность и непонимание сковали его тело, дав возможность свободно развернуться по оси от правого плеча…
Пуля прошла сквозь него на вылет! Он успел увидеть ее. Он даже увидел маленькую девочку, лет пяти, которой эта пуля предназначалась. Это его пуля! Это он выстрелил. Он никогда не стрелял мимо. И в этот раз не промахнулся. Пуля снесла девочке половину грудины. Мелкие ошметки; куски ребер и мяса разлетались по сторонам. Он даже разглядел, как от сердца оторвался клочок и сложный механизм начал выкидывать кровь наружу, маленькими, точно отмеренными порциями, поддерживая малопонятный ритм.
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!
Он с ужасом вскочил на кровати, с треском обрывая провода медицинских датчиков…
- А-у-ууу! - Скрючился он от боли.
Грудная клетка была тщательно перевязана бинтами. Чуть начала выше ребер, на левой стороне проступало багряное пятно.
- Лежи, чертеняка! - раздался дружественный голос Сеньки. - Месяц уже тут валяешься! Все в сознание придти не можешь. Завтра улетаем. Дома полечишься.
- Что со мной? - Спросил Саша.
- Снайпер засек. Прям под сердце попал. Думали до госпиталя не дотянешь, а смотри-ка жив.
- И не таких выковыривали. - Сказал, откуда-то издалека Семеныч и принялся орудовать молотком…
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!
Прошло пять лет!!!
Саша ушел на «гражданку», устроился в охранное агентство. Познакомился с девушкой. Ее звали Яна. Она была фотокорреспондентом, моталась по всему миру. Жили они вместе (в те редкие моменты, когда она приезжала домой между очередными командировками). Он всегда с любопытством рассматривал сделанные ею фотографии. Она могла до бесконечности рассказывать о том, что происходило и откуда тот или этот снимок. У нее были поистине энциклопедические знания, и она была прекрасным рассказчиком.
- Что это за снимок? - Спросил он ее, заинтересовавшись карточкой.
- Это первый снимок девочки, которую запечатлел Кевин Картер.
- А кто это такой?
- Я с ним работала в Южной Африке. Он уже умер! Сошел с ума.
- Немудрено! Меня самого от Анголы три года отхаживали.
- Этот снимок сделан в Анголе, неподалеку от Масанго, там был продовольственный пункт.
Саша нахмурился и почернел. В голове вихрем завертелись воспоминания…
- Я… Я помню эту девочку… Я убил ее.
- Не может этого быть. Я видела, как она умерла. Мы все видели, но не смогли помочь. Это было пять лет назад…
- Пять лет назад я ее и убил…
- Нет, дорогой, ты ошибаешься. - Она открыла ежедневник, высунула из него газетную заметку и стала переводить. - «Это та самая фотография, благодаря которой Кевин Картер получил Пулитцеровскую премию. На снимке изображена маленькая четырехлетняя девочка. Из-за войны девочка и ее семья остались без мужчины-кормильца. Боевики убили отца и уничтожили все хозяйство. Вскоре скончалась и мать. Они находились в тридцати милях от ближайшего продовольственного пункта. Девочка и ее старший брат отправились в свое первое и последнее тридцатимильное путешествие. На этом пути ее брат умер от голода. И она проделывала оставшиеся мили в одиночестве. Когда она достигла продовольственного пункта и уже едва могла двигаться, она обнаружила, что продукты на сегодня уже закончились. Силы покинули ее, и она упала, согнувшись, на колени. И в это мгновение перед ней опустился стервятник. Птица глядела в глаза девочки, выжидая, когда она умрёт. Кевин Картер, который в то время был фотографом Новостей Рейтер, сделал фотографию как раз в этот самый момент. И через несколько минут девочка умерла. Спустя некоторое время, о нём, уже получившем премию, сказал его друг: «Сидит под деревом, плачет и курит сигарету за сигаретой...»». -Прочитав это она протянула ему вырезку с премированным снимком.
Это не так! Я их убил! Я помню, как ее истерзанное тело рухнуло на красное месиво, оставшееся от головы ее брата. Он бежал на меня с ружьем… Они хотели отомстить …
- Тихо. Тихо, милый, все хорошо. На кА вот съешь таблетку. - Она дала таблетку, которую он послушно проглотил. Села рядом с ним, обняла за шею и тихонько похлопала по плечу…
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!
Причин аж две. Во-первых голова занята практическими вопросами и придумывать что-либо новое не в состоянии. Во-вторых, все-равно никто не читал.
Поскольку никому не интересно выяснять причины побудившие слепить тот или иной креатив, буду сопровождать выкладываемое с кратким описанием от аффтора, страниц так на пять-шесть.
Итого, первым в списке у нас рассказняк под названием "Дыра".
Названия я выбираю сиюминутные малологичные, мне так нравится. Появился сей шидевр в пору болезненного отходняка от очередной зависимости. Стоит отметить, что накрыло тады максимова с головой. Работа в ту пору представляла из себя ожидание и еще раз ожидание, то есть мозг находился в беспрерывном состоянии возврата к объекту страсти, что грозило клиникой. А при яркой социофобии оставаться без лепясинков в качестве передачек в мягкую палатку, максимов не хотел никак. Лекарство пришло само. С детства шкрябаю маленькие зарисовки того-сего, так и появилась "Дыра".
Испестрив первый кусок бумаги чернилами, понял, что это банальщина и принялся грустить тосковать. Впрочем, на следующий день, ступор пропал и появились мысли куда развивать сюжет и вообще о чем это все. Получилось глобально. Очень много, для ЖЖ-поста, да и для рассказа тоже. Но нисколько не сомневаясь в отсутствии у себя лексикона, грамотности и усидчивости ограничился тем, что смог собрать в логичную кучу.
Выкладываю как есть, там не править и редактировать, там переписывать надо, но мне не хотцаца ибо нравиццо и так. Аффтор, хрен ли. Граммар-наци могут наслаждаться...))))
Дыра(часть первая)
Он в исступлении колотился в дверь. Обеими руками, делая поочередно то широкие, то мелкие замахи. Звук получался неритмичным, нечетким, но в нем присутствовала едва различимая гармония. Это напоминало стук африканских тамтамов.
О, да! Он бывал в Африке. Он помнит этот непрекращающуюся, навязчивую дробь. Да! Именно так он и звучал. «Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!». За свое полугодовое пребывание в Анголе, он привык к этому звуку, сроднился с ним, но так и не смог понять его значения. Он просто чувствовал его.
- Саша! Шурик! Пошли! Там нет никого.
- Но этого не может быть… Я сам видел.
- Санек! Без Семеныча, мы ее все равно не вскроем. Петли надо срезать. Хочешь я его позову?
- Сеня, я не брежу. Они туда зашли.
-Возможно.
-Что значит возможно? Я тебе говорю, они там. Я их на «Волковке» засек и вел до сюда. И дверь закрывающуюся видел.
- Ладно. Зову Семеныча.
Семеныч прибыл. Ехидный взгляд, растрепанные волосы, не то роба, не то форма поверх тщедушного тельца и заплечная сумка с набором всего необходимого.
Он посмотрел на Сашу укоризненным взглядом и удрученно проговорил:
- Выспаться бы тебе, Санек.
- В могиле отосплюсь.
- Ты себя в зеркале, когда последний раз видел? Наркоша ходячая! А ведь нормальный мужик еще.
- Семеныч! Ты давай не философствуй, а иди делом займись. - Вступил в разговор Сеня.
- А это я, ребятки, за ради бога. - Ответил, улыбнувшись Семеныч, снимая свою поклажу.
Он споро взялся за работу, и через некоторое время, торжественно провозгласил:
- Прошу! Уважаемые господа!
Квартира была пуста. В абсолютном и буквальном смысле этого слова. Не было даже обоев! Вообще ничего не было.
- Ну и где они? - Спросил, Сеня, открывая последнюю неисследованную дверь. - Куда подевались, суки? У пацана, скоро крыша съедет, а их все нет.
-Да! Пропали куда-то!- Философски изрек Семеныч. - А я говорил ему! Выспаться бы тебе Санек.
-Саша! Шурик! Да очнись ты, наконец!
- Вот ведь как! - Опечаленно произнес Семеныч.- Может откачают? Давай в «скорую».
Саша стоял посреди комнаты с закатившимися глазами. Он почти не дышал. Лицо его посерело, руки и плечи безвольно повисли, лишь спина, неправдоподобно выпрямилась, как-будто ему выдернули позвоночник и на его место вставили кол…
В голове его звучали: тамтамы, бубны и еще что-то…
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!
Он неожиданно для себя самого вновь очутился в Анголе. Знакомый пейзаж. Метрах в трехстах от него раскинулось бедное поселение. За ним, прямо по курсу - Волковское ущелье, прозванное так за то, что с незапамятных времен, в пору полнолуния к нему подбиралась стая шакалов и устраивала безумный концерт. Дикий, исходящий из самого сердца вой, леденил кровь и вселял ужас всему живому, что находилось в округе. Всё молчало и зачарованно слушало адскую симфонию, многократно перепетую и измененную эхом. Чуть левее, бугорок, покрытый мелким колючим кустарником. Это его любимое место! Он - Снайпер. Да, это то самое место. Вот мелькнул окуляр прицела, его глаз прищурился от отраженного линзой солнечного света. Щелчок! Резко кольнуло в сердце. Боль! И вот оно - знакомое эхо выстрела. Он почувствовал, как его потянуло налево. Неожиданность и непонимание сковали его тело, дав возможность свободно развернуться по оси от правого плеча…
Пуля прошла сквозь него на вылет! Он успел увидеть ее. Он даже увидел маленькую девочку, лет пяти, которой эта пуля предназначалась. Это его пуля! Это он выстрелил. Он никогда не стрелял мимо. И в этот раз не промахнулся. Пуля снесла девочке половину грудины. Мелкие ошметки; куски ребер и мяса разлетались по сторонам. Он даже разглядел, как от сердца оторвался клочок и сложный механизм начал выкидывать кровь наружу, маленькими, точно отмеренными порциями, поддерживая малопонятный ритм.
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!
Он с ужасом вскочил на кровати, с треском обрывая провода медицинских датчиков…
- А-у-ууу! - Скрючился он от боли.
Грудная клетка была тщательно перевязана бинтами. Чуть начала выше ребер, на левой стороне проступало багряное пятно.
- Лежи, чертеняка! - раздался дружественный голос Сеньки. - Месяц уже тут валяешься! Все в сознание придти не можешь. Завтра улетаем. Дома полечишься.
- Что со мной? - Спросил Саша.
- Снайпер засек. Прям под сердце попал. Думали до госпиталя не дотянешь, а смотри-ка жив.
- И не таких выковыривали. - Сказал, откуда-то издалека Семеныч и принялся орудовать молотком…
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!
Прошло пять лет!!!
Саша ушел на «гражданку», устроился в охранное агентство. Познакомился с девушкой. Ее звали Яна. Она была фотокорреспондентом, моталась по всему миру. Жили они вместе (в те редкие моменты, когда она приезжала домой между очередными командировками). Он всегда с любопытством рассматривал сделанные ею фотографии. Она могла до бесконечности рассказывать о том, что происходило и откуда тот или этот снимок. У нее были поистине энциклопедические знания, и она была прекрасным рассказчиком.
- Что это за снимок? - Спросил он ее, заинтересовавшись карточкой.
- Это первый снимок девочки, которую запечатлел Кевин Картер.
- А кто это такой?
- Я с ним работала в Южной Африке. Он уже умер! Сошел с ума.
- Немудрено! Меня самого от Анголы три года отхаживали.
- Этот снимок сделан в Анголе, неподалеку от Масанго, там был продовольственный пункт.
Саша нахмурился и почернел. В голове вихрем завертелись воспоминания…
- Я… Я помню эту девочку… Я убил ее.
- Не может этого быть. Я видела, как она умерла. Мы все видели, но не смогли помочь. Это было пять лет назад…
- Пять лет назад я ее и убил…
- Нет, дорогой, ты ошибаешься. - Она открыла ежедневник, высунула из него газетную заметку и стала переводить. - «Это та самая фотография, благодаря которой Кевин Картер получил Пулитцеровскую премию. На снимке изображена маленькая четырехлетняя девочка. Из-за войны девочка и ее семья остались без мужчины-кормильца. Боевики убили отца и уничтожили все хозяйство. Вскоре скончалась и мать. Они находились в тридцати милях от ближайшего продовольственного пункта. Девочка и ее старший брат отправились в свое первое и последнее тридцатимильное путешествие. На этом пути ее брат умер от голода. И она проделывала оставшиеся мили в одиночестве. Когда она достигла продовольственного пункта и уже едва могла двигаться, она обнаружила, что продукты на сегодня уже закончились. Силы покинули ее, и она упала, согнувшись, на колени. И в это мгновение перед ней опустился стервятник. Птица глядела в глаза девочки, выжидая, когда она умрёт. Кевин Картер, который в то время был фотографом Новостей Рейтер, сделал фотографию как раз в этот самый момент. И через несколько минут девочка умерла. Спустя некоторое время, о нём, уже получившем премию, сказал его друг: «Сидит под деревом, плачет и курит сигарету за сигаретой...»». -Прочитав это она протянула ему вырезку с премированным снимком.
Это не так! Я их убил! Я помню, как ее истерзанное тело рухнуло на красное месиво, оставшееся от головы ее брата. Он бежал на меня с ружьем… Они хотели отомстить …
- Тихо. Тихо, милый, все хорошо. На кА вот съешь таблетку. - Она дала таблетку, которую он послушно проглотил. Села рядом с ним, обняла за шею и тихонько похлопала по плечу…
Бум! Бум-бум! Бум-бум-бум-бум! Бум!