В будущие "Помидоры"
Фейсбук подбросил воспоминание о старом тексте, о котором я уж и думать забыл, и, к сожалению, в книжку про «Помидоры» не включил, а зря. Ничего, включу в следующую.
Вдогонку истории про богомола. ДМ вообще-то не был плохим человеком. Он был совершенно обычным советским школьником, иногда ушлым и трусоватым, иногда весёлым и добрым. Потом он вырос. Точнее, все мы выросли. Когда мы с ребёнком ехали в детский сад, он частенько подбирал нас на своих ржавых жигулях, на которых понемногу таксовал, пока его благоверная зарабатывала денежку, будучи честным клерком в банке. А в новорожденных постсоветских банках тогда платили, я ебу. Ходили легенды, как банковские уборщицы покупали себе мерседесы на зарплату. Вы будете смеяться, но в начале 90-х было именно так.
Раннее детство у ДМ не сложилось: отец несколько раз пытался убить его, запирая на балконе в мороз, но его всегда спасали соседи, охуевшие от детского крика, несущегося над заснеженным двором. Отчаявшись от безуспешных попыток с балконом, отец повесил маленького ДМ, но его снова как-то там спасли, деталей я уже не помню. В общем, мать, наконец, свалила от неудачливого убивца, выйдя замуж за огромного краснощёкого мужика, который остался в памяти, как суровый, но добрый чувак с бакенбардами. Родной же отец, вроде, не то удачно дубанул от водяры, не то иным образом встретился с праотцами, растворившись в Лете.
Беда ДМ была в том, что он был совершенно незадумчивым. Незамутнённым, словно первый озёрный ледок, сквозь который, как сквозь стекло подводной маски, видно, как ходят зеленоватые рыбьи тени. В школе он мне казался идельным предпринимателем: постоянно что-то выменивал, продавал, шустрил. Но когда вырос, то с каждым годом превращался в то, что называется бусурманским словом «лузер». Например, как-то раз он встретил нас с ребёнком, помахивая большой белой варежкой из бинта, торчащей из левого рукава вместо кисти. Что случилось, спросил я. ДМ размотал варежку и показал руку, похожую на лицо Фредди Крюгера. «Паяльная лампа ебанула, блять, прикинь нахуй», - с улыбкой сказал он, нимало не смущаясь присутствием шестилетнего мальчика на заднем сиденьи.
Паяльные лампы у него взрывались, машина ломалась на ровном месте, клиенты кидали, бабы вели себя так, будто он - конь в горящей избе. К моменту, когда я научился ломать руки мужчинам вдвое больше себя и сажать буйных пациентов на жопу с локтя, ДМ уже окончательно определил себе место где-то ad marginem, сняв с себя долг альфа-самца, обязанного оставить следы на пыльных дорожках далёких планет.
В один из тех дивных весенних дней, когда клейкие листочки клёна дурят голову, обещая невероятные романтические приключения, когда одуваны вырастают до колена и роняют пушистые слёзы, пуская их по ветру стайкой шаловливых белых мух, ДМ позвонил мне и прохрипел в трубку «приезжай, пожалуйста» таким голосом, что в голове сразу нарисовалась страшная картина: банда хуястых негров-гомосексуалистов, обрезки водопроводных труб и цепи, война, пиздец. Как выяснилось, в своих предчувствиях я не был далёк от шокирующей правды.
В общем, срубив очередной калым, ДМ решил поиграть в гусара и зайдя в какую-то рюмочную, далёкую от фешенебельности, хлопнул об стойку пачкой денег, с ленцой и презрением бросив в пространство фразу: «Чэлаэк, вотки!». Разумеется, лилововекий и морковогубый человек женского пола тут же налил ДМ стакан косорыловки. А потом ещё один. И ещё. Через час ДМ обнаружил, что у него охулиард друзей, его любят как рок-звезду, надпись «лучший посетитель нашей разливайки» бриллиантом сверкнула в его воображении. Друзья подхватили его на руки, донесли до автоматического мобиля, в мгновение ока домчавшего хохочущего ДМ в компании дивной клавы с широкой и щедрой жопой на какую-то квартиру.
Дым коромыслом, угар и адов треш встретили моего школьного друга, гостеприимно окутав его синими чарами. Предаваясь чревоугодию, он неотрывно смотрел на эту круглую большую жопу, чёртиком вертевшуюся перед его глазами. С иной стороны от жопы обнаружилась также пара круглых сисечек, от которых на ДМ струился аромат греха. Зачарованный ДМ, в приступе яростного казановства, поймал сиськи за руку и, жмурясь от предчувствия, прошептал в розовое ушко непристойное предложение. Дева всхрапнула и сказала: «Ох, миленький, я думала, ты уж никогда и не предложишь». И снова таксомотор, ночные огни, хохот, хрущёба с интерьерами в пошлый цветик.
Перед тем, как орда скороспелых «друзей» ворвалась в приют любви, сжимая отвёртки, бутылочные «розочки» и прочие неприятные предметы, ДМ даже успел засунуть в гостеприимные недра клавы примерно половину своего детородного отростка. «Без гандона», - гордо прохрипел он травмированной гортанью. «Пиздец», промычал я, спрятавшись за фейспалмом. Последнее, что услышал героический любовник, был недоумённо-возмущённый выкрик: «Хуя ты, кентяра, молодец! Сначала мы с тобой бухаем, а потом ты сестру мою ебёшь, сучара блять?!».
Вмятая грудная клетка, сотрясение того киселя, что ДМ принимал за мозг, гематомы, растяжения и переломы того и сего стали наградой за инициативу и настойчивость, с которой он махал деньгами перед оравой гопников. Дева, разумеется, тут же написала заявление об изнасиловании. В общем, у пылкого ДМ выгребли всё, до последней ржавой копейки. Разумеется, к этому моменту он уже был настолько бухой, что не помнил ни адреса, ни имён участников.
«Помоги мне», - прохрипел пострадалец, жалобно глядя светло-голубыми глазами. Я приготовился сказать утешительную речь, как вдруг ДМ решил добавить в свой спич убедительности: «Даже кончить не дали, блять! Ты прикинь?!». Я похлопал его по руке и бездушно откланялся.
Вдогонку истории про богомола. ДМ вообще-то не был плохим человеком. Он был совершенно обычным советским школьником, иногда ушлым и трусоватым, иногда весёлым и добрым. Потом он вырос. Точнее, все мы выросли. Когда мы с ребёнком ехали в детский сад, он частенько подбирал нас на своих ржавых жигулях, на которых понемногу таксовал, пока его благоверная зарабатывала денежку, будучи честным клерком в банке. А в новорожденных постсоветских банках тогда платили, я ебу. Ходили легенды, как банковские уборщицы покупали себе мерседесы на зарплату. Вы будете смеяться, но в начале 90-х было именно так.
Раннее детство у ДМ не сложилось: отец несколько раз пытался убить его, запирая на балконе в мороз, но его всегда спасали соседи, охуевшие от детского крика, несущегося над заснеженным двором. Отчаявшись от безуспешных попыток с балконом, отец повесил маленького ДМ, но его снова как-то там спасли, деталей я уже не помню. В общем, мать, наконец, свалила от неудачливого убивца, выйдя замуж за огромного краснощёкого мужика, который остался в памяти, как суровый, но добрый чувак с бакенбардами. Родной же отец, вроде, не то удачно дубанул от водяры, не то иным образом встретился с праотцами, растворившись в Лете.
Беда ДМ была в том, что он был совершенно незадумчивым. Незамутнённым, словно первый озёрный ледок, сквозь который, как сквозь стекло подводной маски, видно, как ходят зеленоватые рыбьи тени. В школе он мне казался идельным предпринимателем: постоянно что-то выменивал, продавал, шустрил. Но когда вырос, то с каждым годом превращался в то, что называется бусурманским словом «лузер». Например, как-то раз он встретил нас с ребёнком, помахивая большой белой варежкой из бинта, торчащей из левого рукава вместо кисти. Что случилось, спросил я. ДМ размотал варежку и показал руку, похожую на лицо Фредди Крюгера. «Паяльная лампа ебанула, блять, прикинь нахуй», - с улыбкой сказал он, нимало не смущаясь присутствием шестилетнего мальчика на заднем сиденьи.
Паяльные лампы у него взрывались, машина ломалась на ровном месте, клиенты кидали, бабы вели себя так, будто он - конь в горящей избе. К моменту, когда я научился ломать руки мужчинам вдвое больше себя и сажать буйных пациентов на жопу с локтя, ДМ уже окончательно определил себе место где-то ad marginem, сняв с себя долг альфа-самца, обязанного оставить следы на пыльных дорожках далёких планет.
В один из тех дивных весенних дней, когда клейкие листочки клёна дурят голову, обещая невероятные романтические приключения, когда одуваны вырастают до колена и роняют пушистые слёзы, пуская их по ветру стайкой шаловливых белых мух, ДМ позвонил мне и прохрипел в трубку «приезжай, пожалуйста» таким голосом, что в голове сразу нарисовалась страшная картина: банда хуястых негров-гомосексуалистов, обрезки водопроводных труб и цепи, война, пиздец. Как выяснилось, в своих предчувствиях я не был далёк от шокирующей правды.
В общем, срубив очередной калым, ДМ решил поиграть в гусара и зайдя в какую-то рюмочную, далёкую от фешенебельности, хлопнул об стойку пачкой денег, с ленцой и презрением бросив в пространство фразу: «Чэлаэк, вотки!». Разумеется, лилововекий и морковогубый человек женского пола тут же налил ДМ стакан косорыловки. А потом ещё один. И ещё. Через час ДМ обнаружил, что у него охулиард друзей, его любят как рок-звезду, надпись «лучший посетитель нашей разливайки» бриллиантом сверкнула в его воображении. Друзья подхватили его на руки, донесли до автоматического мобиля, в мгновение ока домчавшего хохочущего ДМ в компании дивной клавы с широкой и щедрой жопой на какую-то квартиру.
Дым коромыслом, угар и адов треш встретили моего школьного друга, гостеприимно окутав его синими чарами. Предаваясь чревоугодию, он неотрывно смотрел на эту круглую большую жопу, чёртиком вертевшуюся перед его глазами. С иной стороны от жопы обнаружилась также пара круглых сисечек, от которых на ДМ струился аромат греха. Зачарованный ДМ, в приступе яростного казановства, поймал сиськи за руку и, жмурясь от предчувствия, прошептал в розовое ушко непристойное предложение. Дева всхрапнула и сказала: «Ох, миленький, я думала, ты уж никогда и не предложишь». И снова таксомотор, ночные огни, хохот, хрущёба с интерьерами в пошлый цветик.
Перед тем, как орда скороспелых «друзей» ворвалась в приют любви, сжимая отвёртки, бутылочные «розочки» и прочие неприятные предметы, ДМ даже успел засунуть в гостеприимные недра клавы примерно половину своего детородного отростка. «Без гандона», - гордо прохрипел он травмированной гортанью. «Пиздец», промычал я, спрятавшись за фейспалмом. Последнее, что услышал героический любовник, был недоумённо-возмущённый выкрик: «Хуя ты, кентяра, молодец! Сначала мы с тобой бухаем, а потом ты сестру мою ебёшь, сучара блять?!».
Вмятая грудная клетка, сотрясение того киселя, что ДМ принимал за мозг, гематомы, растяжения и переломы того и сего стали наградой за инициативу и настойчивость, с которой он махал деньгами перед оравой гопников. Дева, разумеется, тут же написала заявление об изнасиловании. В общем, у пылкого ДМ выгребли всё, до последней ржавой копейки. Разумеется, к этому моменту он уже был настолько бухой, что не помнил ни адреса, ни имён участников.
«Помоги мне», - прохрипел пострадалец, жалобно глядя светло-голубыми глазами. Я приготовился сказать утешительную речь, как вдруг ДМ решил добавить в свой спич убедительности: «Даже кончить не дали, блять! Ты прикинь?!». Я похлопал его по руке и бездушно откланялся.