Лев Толстой и спартанцы
Спартанцы, они как увидят Толстого или Томаса Манна - хватают и норовят кинуть в пропасть: не любят интеллигентных хлюпиков, им важнее не слово, а дело, а романы они предпочитают самые лаконичные, на два-три абзаца от силы. Немудрено, что Льва Николаевича в Спарте считали за многословие просто врагом нации.
Толстой, правда - такая глыба был - отбился клюкой от трехсот спартанцев и ушел от греха подальше на спартанцию Астапово: матерый человечище.
А из литературы спартанцы только Пастернака признавали, да и то не всё. Вот это - самое народное
Наш Олимп вовеки.
Выше - облака.
Греки. Раки. Реки.
И в реке рука.
напевали они под кифару.
Так они понимают искусство - и таковы прелюдии у них к их лаконичному спартанскому сексу.
Толстой, правда - такая глыба был - отбился клюкой от трехсот спартанцев и ушел от греха подальше на спартанцию Астапово: матерый человечище.
А из литературы спартанцы только Пастернака признавали, да и то не всё. Вот это - самое народное
Наш Олимп вовеки.
Выше - облака.
Греки. Раки. Реки.
И в реке рука.
напевали они под кифару.
Так они понимают искусство - и таковы прелюдии у них к их лаконичному спартанскому сексу.